Речь держал премьер-министр Мартинес:
– Мне бы хотелось знать, какие меры предприняты вами для того, чтобы никто не посмел помешать привести приговор в исполнение.
– Мы готовы к любым неожиданностям, ваше превосходительство, – заверил его начальник тюрьмы. – Как вы, ваше превосходительство, уже успели заметить, тюрьма окружена плотным кольцом вооруженных солдат. Чтобы прорваться сквозь него, потребуется целая армия.
– А как обстоит дело внутри тюрьмы?
– Там мы приняли еще более строгие меры предосторожности. Хайме Миро содержится в камере с двойной системой безопасности на втором этаже. Остальных заключенных с этого этажа временно перевели в другие камеры. Два охранника несут круглосуточно дежурство перед дверями его камеры, и еще по двое – в каждом конце тюремного блока. В тюрьме объявлено чрезвычайное положение, поэтому все заключенные будут оставаться в своих камерах до окончания казни.
– Во сколько она состоится?
– В полдень, ваше превосходительство. Мы перенесли обед и закрыли столовую до часа дня, чтобы хватило времени провести казнь и убрать ее последствия.
– Как вы собираетесь поступить с телом?
– Мы прислушались к вашему совету, ваше превосходительство. Как вы верно заметили, его нельзя хоронить в Испании. Ведь если баски превратят его могилу в место паломничества, правительство окажется в довольно неловком положении. Мы связались с его теткой во Франции: она живет в деревушке Бидам близ Байонны – она согласилась похоронить его там.
Премьер-министр с облегчением вздохнул:
– Замечательно. И все же мне кажется, что было бы лучше прилюдно повесить его на площади.
– Да, ваше превосходительство, но в этом случае толпу сдержать было бы очень непросто.
– Наверное, вы правы, но не стоит давать лишний повод для беспорядков. Казнь посредством гарроты куда медленнее и мучительнее. Если кто-то и заслуживает такой участи, то это Хайме Миро.
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – подал голос Гомес Фуэнте, – но, насколько я понял, судейская коллегия собирается рассмотреть еще одну апелляцию адвокатов Миро, поданную буквально в последнюю минуту. Что делать, если она получит одобрение?
– Не получит! – жестко заверил премьер-министр. – Казнь непременно состоится.
Совещание закончилось.
В половине восьмого утра перед воротами тюрьмы остановился фургон с хлебом.
– Доставка.
Один из охранников посмотрел на шофера.
– Ты новенький?
– Ага.
– А где Хулио?
– Приболел и остался дома.
– Почему бы тебе не последовать его примеру, amigo?
– О чем это вы?
– Сегодня до обеда никаких доставок. Возвращайся позже.
– Но ведь каждое утро…
– Приказ: ни одной живой души не впускать, так что разворачивайся и катись отсюда подобру-поздорову, пока мои парни не рассердились.
Водитель обернулся и, посмотрев на взиравших на него вооруженных солдат, буркнул:
– Ладно. Как скажете.
Дежурный дождался, когда грузовик развернется и скроется из виду, и, как было приказано, доложил о случившемся начальнику тюрьмы. Тут же навели справки о прежнем водителе, и выяснилось, что тот действительно пострадал в дорожной аварии и попал в больницу.
В восемь утра напротив тюрьмы взорвалась заложенная в машину бомба, несколько зевак были ранены. При других обстоятельствах охранники оставили бы свои посты, чтобы выяснить, в чем дело, и помочь им, но был отдан строгий приказ оставаться на своих местах что бы ни случилось, а для выяснения обстоятельств взрыва вызвали представителей гражданской гвардии.
Об инциденте немедленно доложили начальнику тюрьмы.
– Они в отчаянии! Будьте готовы ко всему.
В четверть десятого над тюрьмой появился вертолет, борты которого украшала надпись: «Ла Пренса» – название известной ежедневной газеты.
На крыше тюрьмы было установлено два зенитных орудия, и дежуривший возле них лейтенант помахал флажком, предостерегая пилота от необдуманных действий, но вертолет продолжал кружить над тюрьмой. Офицер поднял трубку полевого телефона:
– Господин начальник, в небе над нами вертолет.
– Какие-нибудь опознавательные знаки?
– Да, надпись «Ла Пренса», но, похоже, свежая.
– Сделайте один предупредительный выстрел. Если не уберется, стреляйте на поражение.
– Слушаюсь!
Лейтенант передал приказ стрелку, и, когда снаряд пролетел в пяти ярдах от вертолета, пилот едва не умер от страха. Стрелок перезарядил оружие, и лишь тогда вертолет поднялся выше и скрылся в небе над Мадридом.
«Что, черт возьми, они придумают еще?» – гадал лейтенант.
В одиннадцать часов в приемной тюрьмы появилась Меган Скотт, бледная и совершенно измученная.
– Мне бы хотелось поговорить с начальником Фуэнте.
– Вам назначено?
– Нет, но…
– Мне жаль, но сейчас начальник никого не принимает. Попробуйте позвонить после обеда…
– Передайте ему, что это Меган Скотт.
Офицер за столом внимательнее вгляделся в лицо посетительницы. «Так значит, вот она какая – богатая американка, которая пытается вытащить Хайме Миро. Ничего себе штучка».
– Я доложу начальнику.
Спустя пять минут Меган уже сидела в кабинете Гомеса Фуэнте, но помимо начальника здесь находились еще шесть человек из тюремного руководства.
– Что вы хотите, мисс Скотт?
– Я пришла просить о коротком свидании с Хайме Миро.
Начальник вздохнул:
– Боюсь, это невозможно.
– Но я…
– Мисс Скотт, нам всем хорошо известно, кто вы такая. И если бы у нас была возможность вам помочь, уверяю, мы с радостью сделали бы это, – произнес он с улыбкой. – Испанцы очень понимающие и отзывчивые, а еще довольно сентиментальные, так что время от времени готовы закрыть глаза на некоторое отступление от общепринятых правил. – Тут его улыбка померкла. – Но не сегодня, мисс Скотт, нет, потому что сегодня особенный день. Нам потребовались годы, чтобы арестовать того, с кем вы хотите увидеться, поэтому сегодня мы будем строго соблюдать правила. Теперь Хайме Миро сможет увидеться лишь со своим Богом, если он у него есть.
Меган обреченно посмотрела на начальника тюрьмы.
– Могу… могу я взглянуть на него хотя бы одним глазком?
Один из заместителей начальника тюрьмы, растрогавшись при виде написанной на лице Меган муки, хотел было вмешаться, но вовремя себя одернул.
– Мне очень жаль, – ответил Фуэнте, – но я вынужден ответить вам отказом.
– Могу я хотя бы передать ему записку? – сдавленным голосом попросила Меган.
– Это все равно что писать покойнику, – Фуэнте взглянул на часы. – Ему осталось жить меньше часа.
– Но он подал апелляцию. Разве судейская коллегия не должна собраться, чтобы обсудить…
– Все проголосовали против. Мне сообщили об этом пятнадцать минут назад. Апелляцию Миро отклонили, так что приговор будет приведен в исполнение. А теперь, с вашего позволения…
Он поднялся, и остальные присутствующие последовали его примеру. Меган обвела взглядом их холодные лица и тихо сказала:
– Да простит вас Господь.
Мужчины молча проводили ее взглядами.
За десять минут до полудня дверь камеры Миро открылась и вошли начальник тюрьмы Гомес Фуэнте, его заместители Молинас и Арранхо и тюремный врач Мигуэль Анунсьон. Четыре вооруженных охранника остались в коридоре.
– Пора, – сказал начальник тюрьмы.
Хайме поднялся с койки. Он был в наручниках, а на его ногах звенели кандалы.
– Я надеялся, что вы опоздаете. – Он держался с таким достоинством, что Фуэнте невольно испытал восхищение. «В другое время и при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями», – подумалось ему.
Хайме вышел в безлюдный коридор, неуклюже двигаясь из-за кандалов. С двух сторон к нему подошли охранники и Молинас с Арранхо.
– Гаррота? – уточнил Хайме, хотя и знал приговор суда.
Начальник кивнул:
– Она самая.
Хайме ждала невероятно мучительная и высшей степени бесчеловечная смерть. «Хорошо, что казнь состоится за закрытыми дверями, – подумал начальник тюрьмы, – подальше от людских глаз и прессы».
Процессия двинулась по коридору. С улицы доносились громкие голоса. Толпа скандировала: «Хайме! Хайме! Хайме!» Хор тысяч голосов звучал все громче и громче.
– Они взывают к тебе, – сказал Педрос Арранхо.
– Нет. Они взывают к себе. Взывают к свободе. Завтра у них появится другое имя. Да, я умру, но мое место обязательно займет кто-то другой.
Процессия миновала снабженные системой безопасности двери и остановилась у небольшой комнаты с зеленой железной дверью в конце коридора. Из-за угла появился священник в черной сутане.
– Слава богу, я вовремя. Мне нужно провести обряд соборования.
Он хотел было подойти к узнику, но охранники преградили ему дорогу.
– Прошу прощения, падре, – сказал Фуэнте. – К нему запрещено приближаться.
– Но как же…
– Если хотите его соборовать, вам придется сделать это через закрытую дверь. Отойдите с дороги, пожалуйста.
Охранник отпер зеленую дверь. Рядом с прикрученным к полу стулом, на подлокотниках которого имелись тяжелые кожаные крепления для рук, стоял великан, половину лица которого скрывала маска. В руках он держал гарроту.
Начальник тюрьмы кивнул своим заместителям и врачу, и они вошли в комнату следом за Хайме. Охранники остались снаружи. Зеленую дверь заперли изнутри.
Молинас и Арранхо подвели Хайме к стулу, сняли с него наручники и закрепили его руки ремнями, в то время как доктор Анунсьон и начальник тюрьмы Фуэнте наблюдали за происходящим со стороны. Сквозь толстую запертую дверь еле слышно доносилось бормотание священника.
Фуэнте посмотрел на Хайме и пожал плечами:
– Да какая разница. Бог все равно поймет, что он говорит.
Великан с гарротой встал за спиной Хайме.
– Хотите, чтобы вам закрыли лицо? – спросил Гомес Фуэнте.
– Нет.
Взглянув на великана, начальник тюрьмы кивнул. Подняв гарроту, палач склонился над Хайме.