Милли посмеялась, но я видел, что у нее нет настроения. Мы начали молча гулять по направлению к моей машине. Территория вокруг скинии была ухоженной и идеально подходила для прогулок, даже если Милли не могла насладиться пейзажем.
– Я не стеклянная, Давид, – тихо произнесла она.
– Знаю.
– Правда? Потому что мне кажется, будь у меня зрение, ты бы захотел видеть меня на своем бое.
– Возможно, – признал я, кивая. – Но у тебя нет зрения. А просить тебя стоять среди толпы, когда все толкаются и пихаются, слушать звуки боя и не знать, проигрываю я или выигрываю, – это кажется излишне жестоко. Я этого не хочу. Ты будешь бояться за меня, а я за тебя, и это помешает мне сосредоточиться.
– Но, Таг, так все и работает. Я забочусь о тебе, а ты – обо мне. Это и называется отношениями.
В ее голосе слышалось раздражение, и я заметил, что она называла меня Тагом только тогда, когда злилась.
– Я защищаю тебя, а ты меня. Вот как все работает. Ты защитишь меня, оставшись в безопасности на время боя, чтобы я не отвлекался. А я защищу тебя, настояв на этом.
Милли снова вздохнула и повернулась ко мне. Я ласково, подушечками пальцев, разгладил морщинки на ее лбу и между бровей, а затем потянул за края поджатых губ, чтобы она улыбнулась.
Милли схватила меня за руки и больно укусила за пальцы, выражая свое негодование.
– Бой будут показывать по ФайтНет. Фокс-спорт тоже там будут, но, скорее всего, они покажут его позже. А по ФайтНет ты сможешь наблюдать за всем в прямом эфире. Зайдешь с компьютера и будешь смотреть дома. Майки комментирует бои «Команды Тага». Он хорош, и я предупрежу его, что ты будешь смотреть, чтобы он описывал бой подробнее, чем обычно. Так ты будешь в точности знать, что происходит.
Она покачала головой, словно вовсе не оценила мою идею.
– Пожалуйста, Милли, – прошептал я.
– Я не хочу, чтобы ты был там один. Это неправильно, – возразила она.
– Все борются в одиночестве, Милли. В этом ты мне не поможешь.
– Ладно, – тоже шепотом ответила она.
– Ладно?
– Да.
Я отчаянно поцеловал ее, выражая свою признательность, и Милли ответила на поцелуй, но я чувствовал ее обиду и сомнения.
Я отвез ее домой, но не стал заходить внутрь. Милли не дулась и не пыталась все усложнить. Я весь вибрировал от накопившейся энергии, нервов и нетерпения. У меня оставалось сорок восемь часов, чтобы мысленно подготовиться к бою, мне нужна была ясная голова и чтобы ничего меня не отвлекало. Даже красавицы.
– Ты же приедешь во вторник, несмотря на позднее время? – спросила Милли, держась одной рукой за дверцу машины, а в другой зажимая трость.
– Приеду, – пообещал я. Окровавленный, ушибленный, побитый, я все равно приеду.
– Я буду слушать, болеть за тебя и ждать, – просто сказала она, а затем открыла дверь и вышла из машины.
Я наблюдал, как она заходит в дом и осторожно притворяет дверь.
(Конец кассеты)
Я только сейчас понял, что Милли не присутствовала на бою. В то время я был слишком взвинчен от энергетики толпы и ажиотажа вокруг важного события, чтобы заметить отсутствие женщины, особенно учитывая, что это не моя женщина.
Джорджия тоже не пошла. Она поцеловала меня и сказала, что дети и драки не совместимы, так что они с Кэтлин останутся дома и устроят девичник. Я-то знал, что это подразумевало на самом деле: Джорджия покормит и искупает Кэтлин, затем уложит ее и сама ляжет спать пораньше. Но я согласился пойти сам.
Я сидел в первом ряду с некоторыми членами «Команды Тага», которые не работали в углу ринга. Таг вышел на арену под песню Уэйлана Дженнингса о ковбоях, которых трудно любить и еще труднее удержать. Зрители радостно его приветствовали и подпевали на припеве, а Таг их подначивал. Это вызвало у меня смех. Я так волновался, что у меня чуть ли не двоилось в глазах, а он вел себя как большая горилла, обезьянничающая перед толпой. Он широко улыбался и напрягал мышцы. Таг казался совершенно спокойным, и, поймав мой взгляд, он усмехнулся и ударил себя в грудь.
В свою очередь, Бруно Сантос вышел на арену в сверкающем белом халате с таким большим капюшоном, что из-под него виднелся только кончик его подбородка. Песню он выбрал с такими басами, что я не мог разобрать текст, лишь уловил слова «разрушение» и «уничтожение». Глядя на то, как Сантос подпрыгивал на носочках, разминал плечи и крутил головой, я внезапно пожалел, что не остался дома с Джорджией. Для меня забота о людях была как заноза в заднице. Наблюдать же за боем Тага было просто невыносимо. У меня крутило живот от беспокойства, и я окинул друга испепеляющим взглядом, мысленно моля его избавить меня от этих мук как можно быстрее.
Разумеется, этого не случилось. Но он боролся. Бой вышел тяжелым и безобразным, Таг получал столько же ударов, сколько наносил, и, как обычно, он начал драться лучше после того, как пару раз отхватил по лицу. Как и говорилось в песне, его было трудно удержать, но определенно не трудно любить. Толпа полностью была на его стороне, и когда он чудом избежал проигрыша в четвертом раунде, выбравшись из захвата, от которого у меня заслезились глаза, зрители слетели с катушек.
Затем, когда все выглядело так, будто закончится решением судей, – которое будет не в пользу соперника, бросившего вызов (как правило, так и бывало), – Таг попал Сантосу в висок умопомрачительным ударом с разворота. Зрители ошалели, а Сантос покачнулся. Тогда Таг налетел на него с кулаками, ударяя куда только можно, а его противнику оставалось только прикрывать голову. На этом все и закончилось. Таг выиграл техническим нокаутом. Я вскочил с места и начал кричать и прыгать вместе с остальной командой, обезумев от облегчения и радуясь победе.
Забавно, но мне даже не приходило в голову, что Милли там не было. Зато я определенно заметил, что Таг не задержался после окончания боя. Он сразу перешел к делу, дал интервью, принял поздравления, пожал руки всем желающим и ушел вместо со мной – я провел его к машине, – а вечеринка продолжилась без нас. Я поехал домой к жене, а он, как теперь стало ясно, поехал домой к Милли.
Глава 14
После боя мне потребовалось еще два часа, чтобы исполнить свое обещание. Я дал интервью, принял душ, хорошенько помассировал мышцы, дал еще несколько интервью и только после этого смог сбежать с праздника и отправиться к Милли. Тело так безжалостно ныло от боли, что пришлось закинуться парой таблеток ибупрофена, но во мне все еще бурлил адреналин, и я хотел увидеть свою девушку.
Не успел я выйти из машины, как Генри вылетел из дома и начал прыгать вокруг меня. Милли стояла со своей тростью на крыльце, ожидая меня, как мы и договаривались.
– Таг! – Генри снова барабанил пальцами, явно радуясь моему приезду. – Сорок процентов боев в полутяжелом весе заканчиваются техническим нокаутом или нокаутом!
Мне было приятно, что он выучил профессиональные термины. Я закинул руку ему на плечи и повел к дому.
– Амелия проплакала весь бой. Потом я сказал, что у тебя идет кровь из носа, и она закрыла уши.
– Генри! – упрекнула его Милли, вздыхая.
Но затем она протянула мне руку, и, отпустив Генри, я притянул ее к себе и обнял. Мы вошли в прихожую, и я закрыл дверь. Генри начал делать вид, что дерется с невидимым противником.
– Рефери остановил бой! Почему он это сделал, чтобы ты не убил Сантоса? Ты разозлился, когда он разбил тебе нос?
– Нет, это лишь стимулировало меня бороться сильнее, – я посмеялся от его выводов и округленных глаз.
– Все болели за «Команду Тага»! Я тоже болел! Все зрители были в футболках «Команды Тага»! – Генри так воодушевился, что практически летал. Я вспомнил о футболке, которую до сих пор сжимал в правой руке.
– Кстати, об этом! Я принес одну тебе.
Я кинул футболку Генри, и он сразу же натянул ее поверх футболки Коби Брайанта. Это на секунду заставило его притихнуть, и он начал рассматривать свое отражение в декоративном зеркале справа от лестницы.
– Я и тебе принес, Милли, – пробормотал я. – Но оставил ее в машине. Она в твоем любимом цвете.
– На ней написано: «Мой парень победил Сантоса, а все, что я получила, это паршивую футболку»? – сухо произнесла она, пытаясь сдержать улыбку.
– Ого, жестоко! – воскликнул я, но затем наклонился, обнял ее и поцеловал. Милли тоже крепко прижала меня к себе и уткнулась лицом мне в грудь.
– Я прощаю тебя, – прошептала она. – Но больше я дома не останусь. Это был самый мучительный опыт в моей жизни.
– Я же говорил, что выиграю, а затем сразу приеду. И вот он я, – я прижался щекой к ее волосам.
– Ты женишься на нас, Таг? – спросил Генри, вмешиваясь в наш разговор.
– Что? – Мне показалось, что я ослышался.
– Ты женишься на Милли и станешь моим братом? – повторил мальчик с серьезным выражением лица. Он не шутил. – Мы хотим быть частью «Команды Тага».
Я рассмеялся и посмотрел на Милли. Ее лицо окаменело, спина напряглась в тот же момент, как слова слетели с языка Генри, и она отпустила мои руки. Затем потянулась за тростью, словно ей нужно было за что-то ухватиться, помимо меня.
– По статистике спортсмены, у которых есть семьи, более выносливые, более целеустремленные, более психически здоровы и в целом более работоспособны, чем разведенные или неженатые спортсмены, – протараторил Генри, как робот, и я перевел взгляд с ошеломленного лица Милли.
– Ты сам это придумал, Генри? – ухмыльнулся я.
Тот недоуменно на меня посмотрел, словно придумывать спортивные факты, чтобы подкрепить свой аргумент, было попросту невозможно. Может, в его случае так и есть. Может, в мире Генри, с четкими границами и неоспоримыми фактами, лгать было неприемлемо.
– Ты уже часть «Команды Тага», Генри, – ласково произнес я. – У тебя есть футболка в доказательство. Я подарю их тебе сколько захочешь, всех цветов радуги, и тебе всегда рады в зале.
Генри наклонил голову вбок, обдумывая мое предложение, но на его лице ясно читалось разочарование. Милли развернулась и, нащупав дверь, быстро вышла из дома.