– Я люблю твои ноги, я люблю твою грудь, и об этом местечке стоит упомянуть.
– Эта песня застряла у тебя в голове? – тихо хихикнул я.
– Да, – пожаловалась она. – И мне нужен новый куплет, потому что ничего не рифмуется с «Давид».
Я снова рассмеялся.
– С каждым днем я люблю тебя больше, и буду любить, когда состарится кожа, – придумал я.
– О, ну так-то гораздо лучше, – вздохнула Милли.
– Я люблю тебя утром, ночью и днем, – пропел я.
– Люблю даже больше, когда мы воюем, – добавила она следующую строку.
– Воевать я люблю, – подразнил я.
– Знаю, – ласково ответила Милли. – И это я люблю в тебе больше всего.
Я снова ее поцеловал и забыл о песне. Я целовал ее, пока ее глаза не начали слипаться, а Мо не заерзал между нами. Я снова забрал его из рук Милли, чтобы она могла поспать, а я – пообнимать своего мальчика и рассказать ему о своей самой первой битве. Кажется, это его успокоило, как и меня успокоили воспоминания об адреналине, о том, каково было восстановить справедливость, поквитаться, выйти из драки победителем.
Мо тихо сопел у меня на руках, и я улыбнулся ему, признавая, что мои бои мало ему интересны. Ему нравилась только грудь. Я его не винил, но надеялся, что продержусь рядом с сыном достаточно долго, чтобы помочь ему познать и другие удовольствия. Я хотел научить его бить и принимать удар. Хотел научить, как правильно падать и подниматься на ноги при проигрыше. В моей жизни было мало битв, которые я проиграл. Но правда заключалась в том, что я не знал, удастся ли мне победить в этой. Я просто не знал.
Возможно, моя история не закончится чудом. Но я не хочу заглядывать в конец, поэтому избегаю его и просто наслаждаюсь чудесами, которые попадаются мне на пути. Оказывается, мне не нужно видеть дальнейший путь, чтобы идти вперед. Милли научила меня этому.
Преимущество жизни со слепой девушкой.
Эпилог
Мы все умрем. В конечном итоге так завершится история каждого из нас. Вариантов нет. Исключений нет. Мы все умрем. Юные, старые, сильные, слабые. Рано или поздно придет наше время. Я смирился с этим фактом – возможно, даже лучше, чем многие, – но вряд ли я когда-нибудь смогу по-настоящему его принять.
Когда погода позволяет, я люблю прогуливаться к кладбищу, откуда открывается вид на долины на юге Левана. Смотреть там особо не на что – несколько домов на краю города, поля, шоссе и далекие холмы. Этот вид почти не изменился за последние сорок лет. Здесь похоронены многие члены моей семьи. Моя прапрабабушка. Мама. Маленький сын, которого я не знал при жизни.
К могиле Эли я приходил чаще всего. Мне нравилось оставлять ему подарки. Блестящие камешки и наконечники стрел, новую кисть и пластиковую лошадку. Годы шли, а подарки не менялись, потому что он не менялся. В моей голове он всегда оставался маленьким мальчиком, который не старел и ждал, когда я присоединюсь к нему. Я знал, что ему не нужны эти подношения. Знал, что он даже не хотел их. Я оставлял их больше для себя, потому что я нуждался в нем. До сих пор. Хоть мы и сдружились, хоть в моей жизни и было много любимых людей, ничто не могло заполнить пустоту, которую он оставил.
У меня были и другие шрамы – маленькие бреши, которые никогда не заживали. Негостеприимные места, которые я не мог заполнить, где ничего не росло, где от стен отражалось эхо и царила тишина. Каждое такое место посвящалось людям на этом кладбище.
С годами оно разрослось. Когда я вернулся в Леван в поисках Джорджии, в поисках своей жизни, на кладбище еще были ряды и ряды свободных участков, поросших зеленой травой, дожидающихся потерянных возлюбленных. Но теперь эти ряды заполнены, и пришлось добавить новые, так что кладбище перестало быть таким маленьким.
Родители Джорджии умерли, и пару лет назад она потеряла брата. Аксель погиб в автомобильной катастрофе спустя пять лет после свадьбы Милли и Тага. Его смерть опустошила нас, и когда его семья в Швеции не приехала и не ответила на наши многочисленные попытки связаться с ними, мы привезли его тело в Леван и закопали среди семьи, поскольку он сам стал ее частью. Я видел его несколько раз – он все такой же крупный и мускулистый блондин, каким был при жизни. Аксель всегда улыбался и показывал свои воспоминания из зала, воспоминания о Таге и команде, и обрывки того, что я не всегда понимал, но неизменно рисовал. Эти обрывки были для него драгоценными – его плюсы, – и мне не нужно было их понимать.
Жизнь была сурова к команде, как, впрочем, и ко всем. Несколько лет назад жена Майки проиграла бой раку груди, и после этого он быстро пошел по наклонной. Их дети были уже взрослыми, а Майки устал. Он был ветераном, но не хотел, чтобы его хоронили за счет военной субсидии. Майки потерял ногу в Ираке, но нашел дом в «Команде Тага». Он пожелал покоиться здесь, рядом со своей женой, и мы похоронили их с разницей в шесть месяцев, неподалеку от Акселя.
Десять лет назад младший сын Кори умер от лейкемии, и мы тоже привезли его сюда, желая, чтобы после смерти его окружали люди, которые любили бы его при жизни, если бы выжили, если бы он выжил. На его маленьком памятнике было выгравировано дерево, и мы похоронили его близко к Эли, хотя место прямо рядом с ним было уже занято могилой с моим именем и Джорджии. На ней были годы нашего рождения, тире и пустые места для дат, которые однажды назначит нам смерть.
У меня были внуки, даже несколько. Мы с Джорджией завели еще двух дочерей – после Эли у нас не было сыновей, – и все наши девочки уже давно вышли замуж и воспитывали собственных детей. Мо, паренек Тага, пошел служить на флот, а потом увлекся политикой. Он выглядел точно как его отец – крупный, зеленоглазый, с ямочками на щеках и убойным подбородком. Но он прислушивался и трудился изо всех сил, как его мама, а благодаря Генри стал ходячей энциклопедией. Сенатор Давид Моисей Таггерт был силой, с которой нужно считаться, и люди начали выдвигать его в качестве кандидата на президентский пост. Я лишь качал головой и надеялся, что никто не приедет в Леван, чтобы попытаться накопать грязь на его семью и друзей. Мне нравилась тишина.
Я глубоко вдохнул, наполняя легкие тишиной и свежим воздухом, и остановился, чтобы вырвать незваные сорняки с моих драгоценных камней. Когда я выпрямился, то заметил какое-то движение боковым зрением, и, повернувшись, увидел идущего ко мне Тага. Его плечи были широкими, как всегда, спина прямой, улыбка сверкала. Я произнес его имя, и мое сердце подскочило, приветствуя старого друга. Мы уже давно не виделись, и я соскучился.
Благодарности
Я говорю так после каждой книги, так что это, должно быть, правда. Каждая новая книга дается труднее предыдущей. Со мной никогда такого не случалось, чтобы слова лились потоком, а персонажи сами писали свою историю. Я никогда не чувствую себя уверенной. Никогда не могу предсказать, что понравится людям, а что нет. Никогда не знаю, будет ли моя книга тепло принята верными читателями. Никогда не знаю.
Учитывая все вышесказанное, я горжусь этой книгой. Горжусь потом и слезами. Я рада, что она так тяжело мне далась. Будь все просто, я бы не чувствовала такой радости по ее окончании. Трудность задачи придает значения этой задаче. А когда я пишу, это много для меня значит. Надеюсь, это и для вас что-то значит.
Эта книга посвящается следующим людям:
Коди Кларку, который умер в прошлом январе после четырех лет борьбы с раком. Мы с тобой не были знакомы, но твоя история все равно меня вдохновила. Спасибо, что боролся так отчаянно и всегда находил в себе силы сказать: «Я люблю тебя». Обещаю, я присмотрю за твоей мамой.
Стефани Томас, твоя сила и доброта вдохновляют. Спасибо, что столь любезно поделилась со мной историей твоей борьбы с раком. Мир нуждается в таких женщинах, как ты. Надеюсь, ты никогда нас не покинешь.
Николь Расмуссен, слепой матери с прекрасными детьми и преданным мужем. Спасибо, что позволила мне учиться у тебя, что поделилась со мной своей жизнью и была образцом решимости и стойкости.
Ричарду Стоуэллу и милой Энн. Спасибо за вашу доброту, вашу любовь к друг другу и всем вокруг вас. Спасибо, что напомнили мне, что любые невзгоды когда-нибудь заканчиваются.
Также я должна сердечно поблагодарить:
Мою помощницу Тамару Диббаут – верную, неизменную, умную и работящую. Спасибо, что страдаешь вместе со мной. Ты настоящий друг.
Моих детей и мужа – вы делаете меня лучше. Без вас я бы никогда не выныривала за воздухом. Вы озарили мою жизнь и ежедневно напоминаете мне о главном. Спасибо за вашу любовь.
Также я хотела бы выразить глубочайшую благодарность родителям и родственникам, которые всегда мне напоминают, что любят и гордятся мной. Они – моя главная поддержка.
Тина Клойкер – спасибо, что поделилась со мной своими талантами; и Мэнди Ловлер – спасибо, что поверила в меня и помогла найти дорогу в издательском лабиринте. Кэри Уайт, автору и великолепному редактору, – спасибо за хорошую работу и поддержку. Хан Ли – спасибо за чудесную обложку! Я так благодарна, что в моем проекте участвует такой гений. Джули Титус из JT Formatting, без тебя я была бы потерянным случаем. Адаму Легасу и Riven Athletics – спасибо, что ответили на мои вопросы о мире ММА. Команде Dystel and Goderich – спасибо, что присматривали за мной.
И наконец, спасибо всем читателям и блогерам, которые прошли со мной огонь и воду и верили в меня и мои истории – все это стало возможным только благодаря вам. Я не могу назвать всех, так как наверняка упущу кого-то, кто заслуживает моей благодарности. Но спасибо. Из-за вас я ежедневно плачу от счастья.