– Совершенно верно.
– Так где же он?
– Именно это и заинтересовало мистера Шаха. И нас это заинтересовало. Мы взяли очень подробное описание внешности этого джентльмена и его одежды на тот момент, когда его видели в последний раз.
– И что?
– А то, мистер Лузак, что мистер Р. Л. Дхаван, судя по всему, все это время находился у нас. Его тело было обнаружено в сундуке на вокзале Хоура в прошлый четверг во второй половине дня.
В начале одиннадцатого отключили электричество. Ярость разбушевавшейся за окнами бури превосходила все виденные мной раньше. Каждые несколько секунд ночное небо рассекали молнии, освещавшие комнату лучше, чем те две свечки, которые принес портье. Улицы были залиты водой в первые же минуты начавшегося потопа, а устрашающий ливень усиливался с каждым часом. На Чоурингхи не было видно ни одного огонька. Я попытался представить, как миллионам обитателей трущоб, живущих в хижинах из мешковины, и бездомным на улицах удается пережить такие ночи.
А Виктория где-то там…
Я громко застонал и принялся мерить шагами комнату. Взялся за один, потом за другой телефон, чтобы позвонить Сингху. В трубках была тишина.
На наш этаж поднялся администратор, чтобы объясниться с сонным полицейским в соседнем номере и принести нам извинения. В нашем районе отключились тысячи телефонов. Он посылал курьера в телефонную компанию, но их контора оказалась закрытой. Никто не знал, когда восстановится связь. Иногда для этого требовалось несколько дней.
Когда он ушел, я перевесил нашу одежду из шкафа, на трубу в ванной.
– Что ты делаешь? – спросила Амрита.
Язык у нее слегка заплетался. Она не спала больше сорока часов. Глаза ее потемнели и взгляд был усталым.
Ничего не ответив, я вытащил из шкафа тяжелую круглую деревянную палку, на которой перед этим висели плечики. Она была фута четыре длиной, и я ощущал ее приятную тяжесть. Я поставил ее за стулом возле двери. За окнами где-то неподалеку сверкнула молния, на мгновение озарив ослепительным светом картину потопа.
В десять минут двенадцатого в дверь сильно постучали. Амрита, сидевшая в кресле, вздрогнула, выйдя из полудремотного состояния, а я уже стоял у двери с палкой в руках.
– Кто там?
– Инспектор Сингх.
На инспекторе был пробковый шлем и мокрый черный плащ. В коридоре у него за спиной стояли двое промокших полицейских.
– Мистер Лузак, могу я попросить вас пройти с нами по одному очень важному делу?
– Куда, инспектор?
Сингх стряхнул воду со шлема.
– В морг «Сассун».– Уловив непроизвольный вскрик Амриты, он поспешил договорить: – Произошло убийство. Убитый – мужчина.
– Мужчина? Это имеет отношение к… как его… к Дхавану?
Сингх пожал плечами. Вода капала на ковер.
– Мы не знаем. Э-э-э… стиль убийства наводит на мысли о гундах. Капаликах, если вам угодно. Мы попросили бы вас помочь в опознании трупа.
– А вы как думаете, кто это? Еще одно пожатие плеч.
– Так вы поедете, мистер Лузак? Моя машина ждет.
– Нет,– отрезал я.– Безусловно нет. Я не оставлю Амриту. И не думайте.
– Но для опознания…
– Сделайте фотографию, инспектор. Ведь в вашем управлении найдется фотоаппарат? Если нет, дождусь снимков крупным планом в утренних газетах. Жителям Калькутты, по-моему, нравится разглядывать фотографии трупов не меньше, чем нам в Штатах – просматривать комиксы.
– Бобби! – вмешалась Амрита. Голос ее звучал хрипло. Мы оба вымотались.– Инспектор лишь старается помочь нам.
– Нет,– сказал я.– Ни за что. Я тебя больше не оставлю.
Амрита взяла сумочку и зонтик.
– Я тоже поеду.
Мы с Сингхом одновременно уставились на нее.
– Телефоны не работают,– сказала она.– Никто не сможет нам дозвониться. Прошли уже сутки, а выкупа так никто и не потребовал. И вообще никаких контактов. Если это поможет, давайте сделаем это сейчас.
Молния осветила заколоченные досками окна и двух залитых дождем каменных львов, оставшихся со старых, более безобидных времен. К входу в морг с обратной стороны вела дорожка, петлявшая среди мокрых зданий и куч раскисшего под ливнем мусора. Смятая штора закрывала широкие двери, ведущие в морг «Сассун».
В кабинете недалеко от входа нас встретил человек в жеваном костюме. Даже здесь воздух был густо насыщен запахом формалина, характерным для факультетов естественных наук. Керосиновые лампы отбрасывали тени позади шкафов для бумаг и штабелей папок на каждом столе. Человек сложил пальцы лодочкой, слегка поклонился мне и обратился к промокшему инспектору с длиннющей тирадой на бенгальском.
– Он сказал, что миссис Лузак может остаться здесь,– перевел Сингх.– Мы будем в соседней комнате.
Амрита кивнула и добавила:
– А еще он сказал, инспектор, что моргу требуется генератор для экстренных случаев. Он призвал муниципальных чиновников оторвать свои задницы от кресел и прийти сюда, чтобы понюхать розы. Правильно? Это идиома.
– Все верно,– согласился Сингх, выдавив мрачную улыбку.
Он бросил несколько слов служителю морга, тот покраснел и повел нас с Сингхом через вращающиеся двери в короткий, выложенный кафелем коридор.
Покачивающийся фонарь освещал помещение, которое могло бы быть операционной в представлении Джека-Потрошителя. Повсюду валялись бумаги, чашки и разный мусор. Ножи, скальпели, пилы для костей были разбросаны по ржавым подносам и столам Огромная осветительная тарелка с лампами, которые в данный момент не горели, а также сверкающий стальной стол с открытыми сточными желобами безошибочно свидетельствовали о назначении комнаты. Как и тело, лежавшее непокрытым на столе.
– Ага,– произнес инспектор и подошел поближе, нетерпеливым жестом подзывая меня к себе. Служитель морга снял с крючка на стене фонарь и повесил его на выступ округлого операционного светильника. От качающегося фонаря по сияющей стали закружились причудливые тени.
В детстве родители подарили мне комплект «Иллюстрированных энциклопедий Комптона». Больше всего мне нравилась глава о человеческом организме. Здесь имелись странички из прозрачной папиросной бумаги. Сначала перед вами было тело, покрытое кожей, а по мере того как вы перелистывали тоненькие листочки, вы все глубже погружались в тайны сложнейшего внутреннего строения человеческой плоти. Все было аккуратненьким раскрашено разными цветами и снабжено подписями.
Лежавшее передо мной тело представляло собой вторую страничку – «МЫШЦЫ И СУХОЖИЛИЯ». От шеи и ниже кожа была разрезана и содрана. Она лежала скомканной под трупом, как сырая, измятая накидка. Но на мышцах здесь не было аккуратных этикеточек; тело напоминало тушу сырого мяса с поблескивающими на свету влажными, маслянистыми участками; толстые, белые волокна исчезали в кровоточащих, розовых неровностях, а желтоватые сухожилия тянулись окровавленными ремнями.
Сингх и работник морга повернулись ко мне. Если они ожидали от меня вскрика или приступа тошноты, то их постигло разочарование. Я кашлянул.
– Вы уже начали вскрытие? Сингх кратко перевел мой вопрос.
– Нет, мистер Лузак. В таком виде он поступил два часа назад.
На это я отреагировал.
– Боже праведный! Зачем кому-то понадобилось убивать человека, а потом сдирать с него кожу?
Сингх покачал головой.
– Он еще был жив, когда его увидели на Саддер-стрит. По свидетельствам очевидцев, он кричал, бежал. Потом упал. Через некоторое время крики прекратились. В конце концов кто-то вызвал полицию.
Я непроизвольно отступил на два шага. У меня в ушах эхом отдавался голос матери, кричавшей с площадки третьего этажа на Пуласки-стрит «Роберт Лузак, иди сюда сейчас же, не то я с тебя шкуру спущу». Это не было пустой угрозой.
– Вы его знаете? – нетерпеливо спросил Сингх. Он подал знак, чтобы добавили света. Голова трупа, застывшая в последней агонии из-за быстрого окоченения, была откинута назад.
– Нет,– ответил я сквозь сжатые зубы.– Подождите.
Я заставил себя войти в узкий кружок света. Лицо осталось неповрежденным, если не считать искаженных черт. Узнавание обрушилось на меня ударом кулака.
– И все же вы знаете его,– произнес Сингх.
– Да.
Ведь это же я назвал его имя! Боже мой, я назвал его имя во время разговора с Дасом!
– Это мистер Кришна?
– Нет,– ответил я, отвернувшись от освещенного стола. Да, это я назвал его имя.– На нем нет очков, а он их носил. Его имя Джайяпракеш Муктанандаджи.
Мы с Амритой проспали до девяти утра. Нам ничего не снилось. Шум дождя через открытое окно смывал все сны. Электричество и кондиционер включились, наверное, ближе к рассвету, но мы этого не почувствовали.
В одиннадцать Сингх прислал машину, чтобы нас отвезли в полицейское управление. Любой звонок нам в отель автоответчики переадресовали бы туда. Полицейское управление оказалось очередным темным пещерообразным помещением в очередном сумрачном здании-лабиринте. Столы были завалены огромными стопками папок и пожелтевших бумаг, за которыми почти терялись люди без лиц, сгорбившиеся над пишущими машинками, имевшими такой допотопный вид, словно на них работали еще при королеве Виктории. Мы с Амритой несколько часов перелистывали гигантские альбомы с фотографиями. После нескольких сотен женских лиц я начал сомневаться, узнаю ли я Камахью Бхарати, если увижу ее. Ничего, узнаю.
Удалось сделать лишь одно открытие. Внимательно изучив темную, выцветшую фотографию коренастого человека в серой тюремной робе, я с некоторой долей сомнения опознал в нем капалику в хаки, который сломал мне палец.
– Но вы не уверены? – спросил Сингх.
– Нет. Он был старше, массивнее и с волосами подлиннее.
Сингх что-то буркнул и передал кому-то фотографию вместе с указаниями. Он так и не сказал мне, как звали этого человека и за что тот когда-то сидел.
Треск ломающейся хрупкой пластмассы…
В середине дня мы вернулись в гостиницу. Нас поразило, что на полицейский номер, который мы давали в газетных объявлениях, поступило больше сотни звонков. Конкретной информацией не располагал ни один из звонивших. Несколько человек утверждали, что видели ребенка то ли в одном, то ли в другом месте, и теперь по этим сигналам шла проверка. Но сержант был настроен скептически. Большинство звонивших мужчин и женщин просто хотели всучить нам хоть какого-нибудь ребенка за объявленное вознаграждение.