Не получив ожидаемой реакции, дева нахмурилась.
— Вы не знаете, кто это?
— Учился махать длинными…
— Ирэлан Гроган, Кельвин, ради света Пылающего! Жена Сароса Грогана, и мать всех его детей! — воскликнула Самшит. — Первая императрица мира, женщина неописуемой красоты и великой мудрости! Ирэлан Чистейшая! Её кровь текла в жилах всех Императоров-драконов династии! Как вы можете!
— Шесть тысяч лет назад, госпожа моя, это произошло шесть тысяч лет назад. Надеюсь, такое оправдание умалит моё невежество? — улыбнулся он просительно.
Вздох.
— Придётся объяснять. Старый культ никогда не признавал того, что у Ирэлан был провидческий дар, Кельвин. Это всячески замалчивали, скрывали, но истина от того не изменилась, — Ирэлан видела будущее.
— Госпожа моя, Хиас тоже говорит, что видит будущее, но разве это плохо?
— Вы не понимаете, Кельвин. Ирэлан была избрана единственной из тысяч, чтобы взращивать в своём лоне священное семя будущего бога. Она не могла быть провидицей! Она не могла отклоняться от требований абсолютной чистоты, иначе чистота всей кровной линии Гроганов ставилась под сомнение!
Неожиданно первожрица вспыхнула, по-настоящему, искренне.
— Пожалуй я действительно не понимаю.
Второй вздох.
— Представьте, Кельвин, что совсем недавно Валемаром правили обезумевшие от могущества и безнаказанности маги. Они всё время воевали, убивая мир, терзая смертных. Но пришёл спаситель, пришёл Сарос Гроган, чьего голоса слушались существа ещё более смертоносные чем маги, — драконы! — В её неописуемо прекрасных глазах сверкнула искра фанатизма. — Он сокрушил нечестивое племя, прошёл по миру белым пламенем и собрал его, мир, воедино! Все тогда ненавидели магов, и пуще прочих ненавидел их сам Гроган. Ему нужны были дети, чистое потомство, не запятнанное связью с прежними владыками. И из всех была избрана Ирэлан, ибо её род на протяжении десятков поколений не имел в себе ни единого волшебника даже в те времена, когда родство с магами значило родство с властью. Само совершенство, Чистейшая!
— О! — воскликнул одноглазый наёмник. — Провидческие способности можно отнести к магическим!
— Вот теперь вы понимаете, — согласилась дева. — Поэтому культ и скрывал её пророчества позже, когда потомство было дано и власть Сароса Драконогласого обрела непоколебимую прочность. Хотя по приказу Императора-дракона их тщательно записывали и хранили. Никто мог бы и не узнать об этом, но через поколения архив был найден и вскрыт. Потомок Сароса Рискан, правитель, вероятно, — слова стали даваться ей труднее, — не столь… великий, как предок… прости Элрог, искал в пророчествах Ирэлан наставлений. То было время смут, империя распадалась. Именно из пророчеств он вынес знание о Драконьих Матерях, о Драконе Нерождённом и Драконе Новорождённом. Рискан решил, что Доргон-Ругалор — это он, и что его потомок явится в мир как новое воплощение Элрога.
— Рискан Отец Драконов! Я натыкался на это имя, когда искал записи о Драконьих Матерях… постойте, это тот император, который собрал сотни прекраснейших девушек и заставил их рожать ему бастардов? Тот самый?
— Драконовых Бастардов, — поправила Самшит, — самых великих воинов в истории Валемара, драконьих всадников, которые вновь собрали мировую империю воедино. А рожали их Драконьи Матери, — тогда наложницы, верно.
— Хо… как интересно, должно быть, занимать императорский трон. Хочешь сотни прекрасных дев, — получи, — усмехнулся наёмник, но вовремя спохватился. — Простите.
— У него не было выбора! — Прекрасное лицо Самшит осталось невозмутимым, только ноздри раздулись чуть шире обычного. — Спустя многие поколения кровь Сароса Драконогласого ослабела в потомках, всё меньше драконов подчинялись им. Рискан прибег к отчаянному шагу, наплодил детей, которые не могли претендовать на трон, но которые могли вести войну в небесах. К тому же, именно благодаря ему сейчас существуем мы. Именно среди наложниц распространилось и укрепилось знание о миссии, которую возлагала на них великая Ирэлан. Прошли века, гвардия незаконнорожденных сынов исчерпала себя, Драконьих Матерей распустили за ненадобностью. Но маленькая горстка женщин всё же не растворилась в истории. Они выжили, они продолжали верить и молиться, хотя их никто не признавал. И в те страшные дни, когда эльфы Далии крушили Алиостр, а разжиревшие жрецы дрожали в своих храмах из золота и кадоракара, Элрог Пылающий спасал этих женщин, чтобы сегодня я исполняла пророчество первой императрицы мира.
Она больше не видела и не слышала мужчину перед собой, она больше не была чувственной девой, рдевшей от взгляда, прикосновения. Она являлась Верховной матерью, орудием предназначения. Пылавшие верой глаза смотрели одновременно в прошлое и в будущее, минуя что-то столь незначительное, как человеческое существо в настоящем, и Кельвин Сирли не решался нарушить это пугающее состояние.
— Госпожа ушла от нас на некоторое время, — тихо сказал Н’фирия, приблизившись. — С ними такое бывает, начинают думать молитвами, — мои предшественники рассказывали. Но эта девочка побивает всех прежних. Ты можешь отойти, она нескоро вернётся.
Глава 14
День 22 месяца юна года 1650 Этой Эпохи, кантон Штирия, Созе.
Когда минул двадцатый день пути, западный берег реки возвысился больше прежнего и навис над Ступенями огромным выступом. На нём, на самом краю, из утреннего тумана появился замок, подле которого раскинулся город, обнесённый высокими стенами. Тот был невелик и казался довольно бедным, но целиком состоял из камня. Над башнями реяли знамёна белого и зелёного цвета.
На восточном берегу стояло сразу несколько поселений и через широкое течение ходил паром. Кельвин Сирли сказал, что они находились на севере Созе.
— Мы в кантоне Штирия, — рассуждал галантерейщик, — продвинемся дальше на восток и покинем страну, перейдём на земли Царства Гор.
— Кажется, город осаждают, — сказала Нтанда, — надо бы поспешить и уйти подальше.
В подзорную трубу префект Огненных Змеек видела большой военный лагерь, стоявший под стенами города. Он был обнесёт частоколом, снабжён валом, рвом, сотни чёрно-белых палаток выстраивались в идеально ровные ряды, счёт людям шёл на тысячи.
— Это наёмная армия на постое, одна из многих, рождённых в Созе. Земли сии бедны пищей и золотом, но богаты железом и суровыми мужчинами, которые не боятся смерти. Белый и чёрный, хм, на знамёнах костяной дракон?
— Вот, что это! — воскликнула Нтанда. — Драконий скелет на знамени! А я никак не могла взять в толк!
— Кто будет помещать на герб останки дракона? — удивилась Самшит.
— Штирийские Костяные Драконы, госпожа моя, вторая по славе и силе наёмная армия Вестеррайха после Багровой Хоругви. Видимо, они вернулись в горы чтобы пополнить ряды, но застряли. Город их не впустит, а из города новобранцы тоже не спешат, ибо вернулась компания с равнины, а там сейчас бушует пегая.
— Но зачем тогда все эти укрепления?
— Созеанцы так обучены, — везде обустраивают полевые лагеря, могут возводить крепости из дерева. Офицерам прекрасно известно, что бездельничающий солдат, — это источник всевозможных бед и несчастий.
Пополнив запасы продовольствия, отряд поспешил продолжить путь. Созеанцы отнеслись к ним с подозрением, обменять пищу на золото согласились, но о постое и речи быть не могло. Страх перед болезнью витал в этом тёплом летнем воздухе. Впрочем, скоро караван оставил лето позади, поднялся на такую высоту, где снега лежали круглый год. Тогда-то теплолюбивым дочерям юга стало особенно тяжко. Они, Огненные Змейки, кутались в многослойные одежды и, дрожа, с ужасом рассматривали край холодной белизны.
Время от времени в снегах попадались обширные проплешины, солнце то и дело отогревало склоны некоторых скалистых гряд; плато, поросшие ржавыми травами. На одном из них путникам явилась картина, гигантский скелет лежал невдалеке от речного берега. Лежал давно, из земли выступал белый череп великана, часть груди, плеча, правой руки, левой кисти, колени. На черепе и торсе остались следы брони, которую он носил при жизни, время не пощадило металл, но фрагменты всё ещё хранили узнаваемость. Длинной полосой ржавой почвы возле скелета угадывался рассыпавшийся меч. Он был огромен при жизни, однако, Кельвин не ошибся, — этот великан ни за что не смог бы подняться по Ступеням Титана.
Порой ночами, а то и при свете холодного солнца каравану приходилось сталкиваться с чудовищами, населявшими ущелья и пещеры. Кого-то из них Кельвин мог назвать, иные оказывались незнакомыми, но всякий раз два наёмника успевали побороть напасть прежде чем кто-либо иной вступал в бой. Твари Драконьего Хребта были велики, но галантерейщики оказались страшнее их всех. Намного больше проблем доставляли горные львы и опасность лавин.
Утром тридцать пятого дня, когда цель путешествия была уже совсем не за горами, караван стоял на заснеженном склоне под пиком Маклогар. Все, гномы, хиллфолки, люди порядком устали от восхождения, особенно последние. Огненные Змейки продолжали верно охранять госпожу; молча преодолевали тяготы братья Звездопада, двое из которых погибли, не оправившись от ран, и ещё один разбился, сорвавшись с крутой тропы, но всё же их силы не были безграничны.
Тем утром, когда ранний горный рассвет лишь занялся, в юрту Верховной матери проник наёмник.
Бдевшие Пламерожденные повернулись к нему.
— Разбудите, пусть выйдет.
— Зачем?
— Разбудите, это важно.
Вскоре заспанная дева, зябко кутаясь в шубу, вышла на мороз и сжалась вся от его щиплющих поцелуев. Лагерь, не считая часовых, ещё спал, догорали ночные костры. Кельвин Сирли стоял на краю коленопреклонённого гулгома и смотрел на горные склоны. Они топорщились острыми выступами скал тут и там.
— Доброе утро, госпожа моя.
Не сказав больше ничего, наёмник протянул Самшит подзорную трубу и указал наверх.
— Что? Что там?