— А это что? — Она указала на резную табличку, висевшую над камином. Незнакомые символы там блестели золотом.
— Это наш девиз! Учитель сам его придумал: «Ценнее злата и побед — лишь знаний путеводный свет»!
Орийка изогнула бровь, хмыкнула.
— Звучит складно, хотя и ерунда. Ничто не ценнее злата и побед. Ничто.
— Зависит от приоритетов, — осторожно возразил ученик мага.
— От чего?!
— Знаешь, надо бы нам отправиться на кухню! Мне нужно завершить свою часть готовки. Идём!
Кухня оказалась большой, как и все комнаты в этом доме. Там были светлые застеклённые окна, много утвари, очаг для готовки. Под потолком висели сушёные гроздья чего-то, травы, связки лука и чеснока; в прозрачных банках лежали драгоценные приправы. Из одного шкафа пахнуло снегом, морозный пар разливался по плиточному полу, пока Оби выкладывал на стол еду. Отрок ловко нарезал растительную пищу, распространяя по кухне ароматы свежести.
— Вас здесь только двое?
— Из людей — да. Только мы с учителем.
— А не из людей?
— У нас есть торгасты, — летающие лошади. И домашних духов предостаточно тоже. Обычно они и стряпают, и убирают, и ванну могут набрать-подогреть.
— А где эти духи?
— Сейчас? Вокруг нас. Ты просто не видишь, потому что не волшебница. Готово!
Под виноградным навесом стоял большой стол с лавками, куда Обадайя ставил свои блюда, а возле второго костра на большой сковороде шумно скворчали котлеты. Мальчишка вскарабкался наверх и спустил для гостьи несколько гроздей. Виноград был ужасно сладким.
— Ну вот, как раз управились.
Блюдо с горкой котлет заняло место в центре, рядом встала чаша с подливкой. Распространялся удивительно манящий запах и первую, очень крупную котлету положили на тарелку Улвы, сдобрив затем подливкой. С хрустом надкусив обжигающе горячее угощение, девушки готова была выплюнуть кусок обратно, однако неистовый дикий вкус ударил её в самое сердце. Преодолевая боль на языке, чувствуя горячий жир, стекавший по подбородку, она жадно поедала медвежью котлету и преисполнялась силой.
— Приятного аппетита.
Майрон приступил к трапезе с жадностью, руками, чуждый манерам, ел как в последний раз, получая огромное наслаждение, чавкая и рыча. Видя такое, Улва совсем спустила с цепи свои привычки и Обадайя оказался за столом с двумя ненасытными чудовищами, которые очень пугали. Сам он жевал овощи и старался уклоняться от ошмётков. Отрок не на шутку перепугался, когда орийка вдруг подавилась и стала бить себя в грудь. Ей под руку попался кувшин с малиновым морсом и лишь когда тот был почти опустошён, девушка смогла перевести дух.
Просидев немного с сосредоточенным видом, она рыгнула, да так, что мужчины замерли. Майрон Синда стал хохотать, сотрясая стол кулаком. Его ученик залился краской.
— Ты мне по душе, Улва с Оры, клянусь! — сказал седовласый. — Как тебе медвежатина, не слишком ли пахуча?
— Можно перетерпеть, если не принюхиваться, — ответила девушка с усмешкой. — А почему он не ест?
Майрон утёр жирные губы, сделал глоток из фляжки.
— Для Оби любое мясо — это падаль. Никакие приправы не помогают, таков уж он у меня есть.
— Как можно не есть мяса? Ты болеешь, доходимец?
Пожимание плечами.
— А вот если бы ел мясо, не был бы таким доходимцем.
Майрон расхохотался опять.
— Видишь, не только я так думаю о твоём здоровье! Мясо надо есть, Оби!
Отрок вздохнул.
— Я сыт, можно начинать, учитель?
— Можно. Что ты подготовил?
— Учитывая корни нашей гостьи, я взял из библиотеки «Волки и Дракон. История Гроганской экспансии на север».
— Что это такое? — не поняла девушка, берясь за новую котлету.
— По вечерам мы музицируем, либо читаем лекции. Сегодня вечер истории и читать будет Оби. Он выбрал трактат о твоей родине, Улва с Оры.
— У вас что, развлечений нет?
— Это и есть наши развлечения. Для ума. А ты как развлекаешься?
Гостья задумалась, просияла.
— Хильмассйаль!
— Прекрасно! — воскликнул Майрон, резко поднимаясь.
— Учитель, вы куда? А как же лекция?
— К ахогу лекцию! У на сегодня будет хильмассйаль! Принеси виолу из библиотеки! Живее ученик, живее!
Тревога коснулась сердца юного волшебника, — он понял, что учитель сделал из своей фляжки слишком большой глоток. Не смея ослушаться, Оби принёс под навес музыкальный инструмент со смычком; учитель же возвращался, неся в каждой руке по два топора. Иногда, чтобы не терять связи с огнём и железом, он ковал в своей кузнице для душевного удовольствия, так что ножей, пил и топоров там было в достатке. Два Майрон вручил Обадайе, другие два передал гостье.
— Свет, ученик! Мне нужен свет!
По слову Оби над двором появилось множество светящихся мотыльков, разогнавших сумерки.
— Встаньте друг против друга… на расстоянии пятнадцати шагов!
— Учитель, я не понимаю…
Седовласый уселся на скамью, дёрнул струны, подкрутил колки.
— Хильмассйаль, — народная северная забава! Моряки, правда, развлекаются им на палубе корабля, но качки не будет, придётся играть на твёрдой земле! Просто повторяй за ней!
Взяв ритм притопыванием, Майрон Синда коснулся смычком струн и заиграл быструю, лихую мелодию, запел. Голос его звучал хрипловато, но красиво, владыка Ладосара хорошо знал слова. Стоило Улве заслышать музыку, её ноги сами пустились в пляс, топоры принялись описывать чудные узоры, северная дева заулыбалась. Растерянный отрок вынужден был повторять за ней, а поскольку учился он быстро, через минуту движения танцоров стали совершенно одинаковыми.
Обадайя успокоился, поняв с облегчением, что это всего лишь танец! Какая радость, господи! А потом вдруг учитель взял особенно громкую ноту, и рука ученика метнула в гостью топор, — только потому, что она первой метнула топор в него! Улва поймала топор, Оби поймал тоже, припляс, присяд, пируэт, ещё два топора устремились навстречу друг другу.
Под пение и ретивую игру виолы танцоры кружились по двору в танце, постоянно храня расстояние и метая друг в друга топоры. Улва хохотала и подпевала, с хлопком ловя за топорища свою смерть, посылая в полёт смерть Оби, тот же трепетал в ужасе, но продолжал танцевать, ибо боялся, что, сбившись с ритма, либо погибнет, либо обагрит руки кровью. Музыка ускорялась, песня звучало всё более лихо, учитель увлёкся не на шутку, увлеклась и северянка. Топоры летали, сверкая лезвиями, ритм нарастал, отрок едва дышал. Ещё чуть-чуть, ещё немного и он упустит свой…
На высокой ноте виола замолчала.
— Великолепие! — бушевал учитель, вскочив, радостный и буйный настолько, что выдыхал пар. — Молодец, ученик, я ни на мгновение не сомневался, что ты справишься! Все за стол! За стол!
Они продолжили праздновать пузо, а когда совсем стемнело и застолье окончилось, посуда сама собой полетела в дом, на кухню.
— Ванна должна быть готова. Ступай Улва с Оры.
— Чего? — Она была сыта и ленива. Так сытно не ела, пожалуй, с тех пор, как покинула дом.
— Таков закон гостеприимства, Улва с Оры, — сказал седовласый уверенно, — накормить, напить, помыть и спать уложить. Так древние боги велели встречать гостей и древнее закона нет на свете этом. Поэтому ступай, соскобли с себя грязь, а потом наверх, в спальню для гостей. Завтра по утру Оби отвезёт тебя обратно.
— Пожалуй, откажусь. Сейчас встану и сама…
— Ходить ночью через лес нельзя, таков закон Ладосара. А завтра с утра полетишь на спине торгаста.
Подумав немного, северянка хмыкнула и пошла в дом. Майрон остался наедине с учеником, в его руках появились медвежьи клыки, когти, какие-то бусинки, нитки.
— Прости, что подверг тебя такому испытанию, ученик.
Оби сел рядом слегка ссутулившись.
— Она очень славная, но я не понимаю, почему вы попросили пригласить к нам в гости именно её?
Вздох.
— Из всех людей, свалившихся на наши головы, Оби, всего четверо представляют какой-то интерес. Я рассказывал тебе, как путешествовал на Ору? Рассказывал. С тех пор я помню и конани Йофрид, и двух её шаманок. Для меня они не тайна, хотя я сделался тайной для них, будучи забытым. А вот Улва, ставшая первой воительницей в столь юном возрасте, показалась интересной. Как она тебе?
Отрок вытянул губы трубочкой, обстоятельно размышляя.
— Я чувствую её гнев. В ней очень много гнева, учитель. Но это не худшее. Внутри неё большая пустота.
Руки Майрона замерли ненадолго, потом вернулись к работе и быстро её завершили.
— Держи.
Оби принял законченное ожерелье из клыков и когтей медведя.
— Завтра, когда отвезёшь нашу гостью, подаришь ей это. Таким образом обычаи гостеприимства будут соблюдены полностью.
— Нельзя отпускать гостей без подарков, я помню, учитель.
— Ты у меня молодец. Надо бы послать в поселение вестового духа, а то заволновались там, наверное, уже. Ну всё, иди.
Оставшись в одиночестве, седовласый призвал к себе одно из духов, живших в домиках на ветвях, прошептал ему послание и нематериальная сущность унеслась на восток.
Положив мимика-шляпу на стол, Майрон Синда запустил пальцы в сальные волосы, провёл по скальпу, разогнал там кровь. Раскурил трубку и задумался над тем, что только что услышал:
Взгляд Обадайи был способен проникать глубоко в души людей, видеть в них разное. Ни мыслей, ни побуждений юнец не воспринимал, увы, но суть душ объять пониманием мог, и учитель это дарование считал воистину исключительным. Вздох. Вот, значит, что у девчонки внутри? Гнев и пустота?
Глава 16
День 15 йула месяца года 1650 Этой Эпохи, графство Хайбордан, королевство Ривен.
Хайбордан — это лес, а лес — это Хайбордан.
Пределы графства покрывала древняя как мир пуща, с которой люди воевали веками. Около десяти лет назад по приказу короля началось строительство нового флота на севере, а также возведение сотен крепостей вдоль всей границы с Дикой землёй. Понадобились огромные запасы древесины, и кто кроме хайборд