Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Разожги, — велел он, протягивая факел с огнивом, а сам, вынув пробку и широким взмахом плеснул на стены общинного дома чем-то. До Райлы донёсся резкий алхимический запах. — Это место инфицировано хищной плотью, Фринна Белая Ворона. Воткни факел в землю и уходи. Я произведу зачистку.
— Ахога с два я уйду, у меня заказ!
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Если ты не знаешь, на что пришла охотиться, то это суицидальный заказ.
— Вот ты мне и пояснишь, или же не подобает собратьям по цеху поддерживать друг друга?
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Хищная плоть заразна, прикосновение влечёт неизбежное инфицирование. Ком уже, должно быть, стал большим, он способен поглотить тебя мгновенно.
Она всё ещё не вполне понимала о чём шла речь, но стояла на своём:
— Тебе может понадобиться помощь.
Голем из Беркагоста больше ничего не сказал, вместо этого он двинулся вокруг дома, поливая стены, пока не скрылся за правым торцом.
Райла кое-как поместила факел в землю и зажгла его, но уйти не пожелала. Вместо этого, сплюнув, устало опёрлась на меч, ища в нём поддержки. Солнце почти закатилось за горизонт, а луна так и не взошла, ибо стояла пора новолуния. Охотница буравила взглядом тёмные окна и чувствовала жар, исходивший из общинного дома. От него в этих зловонных тёмно-красных сумерках женщина потела как свинья на скотобойне.
Дверь дома шевельнулась с едва различимым скрипом и длинный меч оказался поднят для удара. Дверь приоткрылась ещё немного, в свете факела показались маленькие бледные пальцы, наружу выглянула растрёпанная головка. Девочка лет пяти-шести блеснула глазами, заметила Райлу, чуть выступила наружу, осторожно, не отпуская двери, осмотрелась. Дитя казалось безобидным, но пронзительный звон тревоги упреждал охотницу даже громко дышать, она сжимала Олтахар мёртвой хваткой. Дверь вдруг распахнулась, и девочка взвилась в воздух, а из-за левого торца дома выметнулась огромная фигура с кривым ножом. Взмах, — тело ребёнка ударилось оземь, а что-то красное скрылось внутри здания, дверь с грохотом захлопнулась.
Белой Вороне потребовалось мгновение ока чтобы изгнать из души смятение и сострадание, ведь ребёнок, что лежал на земле, ребёнком не являлся. Упав, он всем телом задрожал и задёргался, являя при этом полное отсутствие костей, руки и ноги мотались из стороны в сторону варёным тестом, голова раздувалась и сжималась как лёгкое, и всё это никак не могло встать на ноги, ведь нога была одна, — правая. Вместо левой из-под подола платья виднелся кусок оголённой мышечной ткани, волокна которой то и дело выбивались из общей структуры, тянулись в стороны, похожие на тонких мясных червей.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Оболочка-приманка. Как глупо ты поступила, оставшись. Готовься к последствиям.
Он наступил на тело, из которого полез шевелящийся фарш, схватил Райлу и потащил прочь, затем легко поднял и забросил на крышу одного из домов. Больно ударилась она о деревянную кровлю, едва дух не испустила, но меч остался в руке, а во второй было что-то, что гигант вложил в неё.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Смажь клинок маслом эстрагона и защищай свою жизнь.
Голем из Беркагоста вернулся, вырвал из земли факел и бросил под стены общинного дома. Пахучая жидкость мгновенно обратилась языками зелёного пламени, а демонический конь был отослан прочь. Сам гигант встал против входа, держа в руке страшный нож; тень, на фоне алхимического огня. Райла отошла от удара и смогла вскарабкаться на охлупень, где уселась с мечом и склянкой масла в руках, рёбра ныли.
Горящее здание уже ходило ходуном, распахнулась дверь и все окна тоже. Наружу выметнулись паутиной волокна плоти. В них как сор в спутанных волосах виднелись кости, — разные, звериные и человеческие, большие и малые, розовые, свежие. Живое мясо стало складывать из костей остовы и оплетать их собой, порождая в кровавом тумане неповторимых чудовищ с разновеликими конечностями и оголёнными черепами вместо голов. А кроме «гротесков» были целые комья плоти, которые отделялись от общей массы, лишённые даже скелетов, но с множеством коротких отростков для передвижения. В них раскрывались и смыкались пасти, щетинившиеся вместо родных зубов обломками рёбер, рогов, и настоящими звериными клыками. Существа устремлялись к гиганту, который терпеливо ждал, но стоило им приблизиться, как смятение поражало отродий, ведь они не чувствовали вожделенной добычи.
Среди едва успевшего народиться охотничьего цеха была пока что всего одна легенда, — это существо внизу, бесстрашно встречавшее тварей ночи. Он был безымянным и безликим воином, получившим от сестёр Малены жетон, и странствовавшим инкогнито по охваченному бедствием Вестеррайху. Он защищал людей, не беря платы, не ищя славы, но однажды и слава, и имя нашли его, — в Беркагосте. Тогда на торговый городок напала самая большая стая пасатукш, кою знала история. Чудовища те были несуразными, странными, не очень опасными, однако собравшись великой тьмой, они вознамерились пожрать всё живое в городе и стало бы так, не окажись поблизости безымянный великан.
Он встретил стаю за пределами городских стен, а позже перенёс битву и внутрь города, где сражался шесть дней и шесть ночей к ряду. Многие люди свидетельствовали, что воин ни разу не принял пищи либо воды, ни разу не придался отдыху, только вёл нескончаемый бой, являя чудеса воинского искусства и жестокости. Шесть дней и шесть ночей без устали гигант отбивал город, позволив его жителям выстоять в осаде, удержать улицы и дома, пока чужак собирал нескончаемую кровавую дань. Среди людей были жертвы, а как же, но они исчислялись ничтожными сотнями против уцелевших. Когда же нашествие чудовищ сошло на нет, следователи Инвестигации и волшебники взялись сосчитать их и получилось, что охотник перебил стаю в количестве шести тысяч голов. По тысяче тварей в сутки. Сам, почти что один, неумолимый, и непобедимый.
К концу битвы от его толстого плаща почти ничего не осталось, также как от повязок, покрывавших тело. Некоторые очевидцы клялись, что под всем этим скрывалась волшебная броня, а иные говорили, что само тело было создано из металла, что защитник города и не человек вовсе, а порождение оживляющей магии, — голем. Правду установить не удалось, слишком быстро герой покинул Беркагост, а вновь появился уже в другом месте, там, где люди нуждались в защите.
Он напал на них со своим огромным кривым ножом, ударил раз, — развалил гротескную фигуру пополам; ударил ещё, — вторая уродливая тварь пала шевелящейся кучей. Голем набросился на большой ком плоти, погрузил пальцы в шевелившиеся окровавленные мышцы, рывком нарушил их целостность и рубанул клинком. Срезанная плоть была отброшена и корчилась в свете зелёного пламени беззвучно. А Голем продолжал.
Существа признали в нём угрозу и набросились со всех сторон, вцепились в плечи, в спину, в ноги, но гигант словно не чувствовал тяжести. Охотник рубил и раздавал удары такой силы, что кинетический шок на время превращал комья в беспорядочную массу, а гротески разлетались на части. Бой шёл тихо; ревел огонь, шипела от жара кровь на оголённых мышцах, лязгающие звуки доносились из-под толстого плаща, но сражавшиеся хранили молчание.
У хищной плоти не было ничего подобного мозгу, но слепая масса мышечных волокон, движимая неизвестной волей всё же смогла понять, что многочисленные опасные формы оказались не в силах справиться с существом, которое даже поглотить не получалось. И тогда они отхлынули, соединились, нахлынули вновь уже единым целым, — огромным комом, который охватил сражавшегося гиганта со всех сторон, сжал уплотнился, пошёл волнами сокращений.
Райла, которая следила за всем с высоты, завороженная и испуганная, вскрикнула, увидев, как пропал Голем из Беркагоста. То тут, то там поверхность кома вспучивалась, не иначе как от ударов изнутри, но сохраняла целостность. Решение пришло немедленно, она должна была помочь, и не опрометчивые чувства толкнули Белую Ворону к краю крыши, а понимание, что если погибнет гигант, у неё одной шанса выбраться не будет.
Но прежде чем охотница смогла решить, как спуститься, снизу выметнулась чья-то рука и схватилась за пыльную щиколотку. Мгновения не прошло как Олтахар нанёс удар; Райла отскочила от конька, продолжая чувствовать сжимавшие сапог пальцы. Из среза отсечённой кисти не пролилось ни капли крови, но зато наружу вытянулись словно черви волокна хищной плоти. Отчаянными усилиями рука была сброшена, однако на крышу уже забрался её хозяин.
Мужчина с пустым взглядом, наряженный в обрывки дорожного платья, тёмного и влажного от крови, вылез на крышу дома. В прорехах ткани виднелась бледная кожа, а в прорехах кожи, — мышцы, ползавшие по костям самовольно. На его шее висел медальон, какие носили члены братства вольных торговцев. Существо, некогда бывшее Орданом Брилом, неловко, будто из-за частичного паралича, двинулось к Райле, но едва не упало и скрючилось, обрело дополнительную опору. Оно не сводило с женщины взгляд, хранило полное молчание, а меж тем из ноздрей, изо рта и даже из-за глазных яблок понемногу выползали любопытные мясные червячки.
Когда её схватили за щиколотку, тело пришло в движение само и, сжав рукоять Олтахара обеими руками, Райла упустила склянку масла эстрагона. Теперь нечем было смазать клинок, и Ворона стояла, чуть пошатываясь, чтобы удерживать баланс на охлупне, следила за приближением заражённого. Одно касание, — сказал ей Голем, — одно касание и произойдёт заражение. Во рту ещё властвовала горечь эстрагона, ядовитое для чудовища вещество переваривалось в желудке, устремлялось в кровь, что, возможно, сделает её тело непригодным, но когда это произойдёт и в какой степени? Нет-нет-нет, Райла не могла позволить этому существу прикоснуться к ней, не могла пустить красных червей под свою кожу, ни за что, — она ведь не сможет продолжить поиски тогда!
Олтахар был опущен остриём вниз, чтобы получить первичный импульс от пинка сапогом. Понемногу тяжёлый меч стал раскручиваться, набирать скорость, рубя с шелестом кровавый туман. Охотница же думала только о равновесии, только об инерции, только о том, чтобы нанести хороший удар и не упасть с узкой линии охлупня. Когда существо приблизилось достаточно, Олтахар взвыл и снёс ему голову; движение Райлы продолжилось по инерции, она крутанулась на каблуке, отклоняясь на одну половину крыши, уравновешенная массой несущегося клинка; полностью развернулась, рубанула поперёк тулова, совершила третий оборот вокруг собственной оси и ударила плашмя, сбивая нижнюю часть тела. Разваленное на куски, то соскользнуло с двускатной крыши, а охотница постепенно замедлилась, аккуратно, не спеша, остановилась. Пришлось опуститься на корточки и опереться руками, ибо даже у неё закружилась голова. Восстановив равновесие, Райла успела засвидетельствовать миг освобождения Голема.