Ком хищной плоти заколебался и на глазах стал ослабевать, пока через окровавленные мышцы не смог пробиться сжатый кулак; сквозь пальцы Голема капало масло эстрагона из раздавленной склянки. Гигант растерзал своё узилище ножом и выступил на волю, оставив позади лишь кучу подрагивавшего мяса. По красным и некогда сильным волокнам хищной плоти расходилась порча, они становились серыми.
Гигант отшвырнул ногой бессильно опавшие ткани и поднял свои неживые глаза.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Вижу, что ты жива, Фринна Белая Ворона. Хищная плоть коснулась тебя?
— Нет!
Убрав клинок в ножны, что были у него подмышкой, Голем из Беркагоста погрузил пальцы в чудовищное месиво и стал забрасывать его в огонь. Охотник был аккуратен и скрупулёзен, подбирал каждое волоконце и сжигал, пока не убедился, что уничтожил последнее. Также гигант обошёл дом, на котором до сих пор сидела Райла и собрал все части покойного Ордана Брила.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Странно. Эта колония не поражена маслом, но она не может собраться воедино. Ты не использовала эстрагон?
— Олтахар! — провозгласила женщина имя своего меча. — Ты знаешь, что это значит?
Голем молчал.
— Злопамятный! Не в моих силах использовать все способности клинка, ибо я не волшебница, но одно свойство его неизменно, — если Олтахар не убивает сразу, то наносит раны, которые не заживают!
Гигант кивнул, прежде чем отнести шевелящиеся части тела в догоравшее здание. Лишь тогда Райла была спущена вниз и раздался вновь тот неприятный звук. Демонический конь примчался на зов, пыша жаром, чудовище из иного мира, порождение кошмаров с пастью, полной клыков. Голем погладил его по шее и направился прочь, жестом призывая Райлу следовать. Та послушалась, а скакун остался позади.
Вместе охотники вышли за частокол в ночь и молча двинулись к деревьям, где ждала пегая. Вдруг за спинами что-то громыхнуло, Райла быстро обернулась и увидела, как высокие языки уже не алхимического, красного пламени возносились над Подлесками. В несколько минут оно охватило деревянные крыши всех домов и достигло стен.
— А сразу так сделать нельзя было?! — возопила она яростно.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Ком, почувствовал опасность, мог сбежать. Хищная плоть способна перемещаться очень быстро и даже прятаться, зарываясь в землю. Я не привык рисковать.
Из полыхавшего как само Пекло поселения вырвался демонический скакун. Он подбежал к Голему, истекающий дымом, разгорячённый, загарцевал, рыча и радуясь устроенному пожару. Пока крепкая рука не взяла чудовище под уздцы.
— Молотодержец и все апостолы, — пробормотала Райла, удерживая свою испуганную кобылку от бегства, — что же это за чудовище?
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Иной скакун не смог бы везти меня, но это призванное существо осилило ношу.
— Он — кошмар?
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Порождён ли конь Идом[63]? Нет. Этот скакун принадлежит к благородной плеяде зверей Понгемониуса[64], которых можно призвать в наш план. Идём, Фринна Белая Ворона, деревня Холмы, откуда я отправился на охоту, неблизко, а ночь ещё молода.
Они не стали подниматься в сёдла, не стали зажигать факелы, следуя скрытным охотничьим привычкам. В пору новолунья идти без света оказалось непросто, однако путники не спешили.
— Сёстры святой Малены ничему подобному не учили. Возможно ли, что они и сами не знали об этом чудовище? Откуда оно появилось?
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Из Дикой земли. Маленитки ещё лишь изучают эту угрозу, но в Ривене и Ридене с ней уже борются. Хищная плоть выходит в пограничные области, кормится зверем, нападает на маленькие глухие селения.
— Но в большом мире об этом ни слова не говорят, — нахмурилась Райла, осторожно шагая в темноте.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Те, кому надо знать, уже знают, Фринна Белая Ворона. Короли и маги запада приняли меры. Но они поспевают не везде.
— И там, где не поспевают они, появляешься ты? Почему тебе известно о хищной плоти, а другим охотникам нет? Сколькие из нас погибли от неё, потому что не знали?
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Слишком много вопросов. Мне известно о троих, может быть, их больше. Прошу, не начинай попрекать. Вестеррайх уже лихорадит, — чудовища, эпидемия, нарождающийся голод и угроза возобновления войны. Знание о хищной плоти сделает только хуже, но никого не спасёт.
— Это не тебе решать! — возразила Райла горячо.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Не мне. Но те, кто вправе, уже решили, и я понимаю их мысли. Меры принимаются, на этот раз запад будет готов к вторжению из Дикоземья, не так как пятнадцать лет назад.
— Не сравнивай очевидную угрозу и незаметную болезнь, которая способна поглотить…
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Известная угроза соединяет людей, а неизвестная лишает разума. Не зная, откуда ждать удара, они будут бить сами, бить на упреждение, бить друг друга и окажутся не готовы, когда настоящий враг придёт. Мы, Фринна Белая Ворона, маленькие детали в огромном механизме мироздания. Нам следует знать наше место.
Женщина хотела бы возразить, но не смогла, ибо действительно знала своё место и предел своего влияния на Валемар. Райла спросила себя, готова ли она была оставить миссию, ведшую все эти годы и отправиться рассказывать народу о том, что якобы выбиралось из Дикоземья всё ближе к их жилищам? Да и потом, Голем из Беркагоста не ошибался в своём понимании людей, — страх убивал в них разум. И всё же… на душе от этих мыслей становилось премерзко.
Они шли вместе по лесной дороге, которую когда-то проложили подводы, гружённые брёвнами. Гигант скупо описал повадки хищной плоти, приметы её появления и способы борьбы. Он передал Райле ещё две склянки полынного масла и посоветовал обзавестись горючей жидкостью, ибо хищная плоть боялась огня.
— Как и любая другая, — ответила на это охотница, пряча дар в перемётную сумку.
Они расстались перед восходом солнца, когда наступила пора благословенной свежести и прохлады, когда роса выступила на листве, а воздух сделался особенно вкусным.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Здесь наши пути разойдутся. Возможно, мы никогда больше не встретимся, но если встретимся, то при совершенно иных обстоятельствах. Не лезь на рожон, Фринна Белая Ворона.
— Что есть жизнь охотника, если не отчаянный поиск рожна собственным животом? — осклабилась Райла, косясь на великана.
Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.
— Жизнь — это миссия. У меня есть одна. Есть ли у тебя?
Ответ не требовался.
Голем из Беркагоста тяжело поднялся в седло коня-великана и направил чудовище в леса. Скоро громовая поступь копыт стихла. Райла ещё какое-то время простояла на заброшенной дороге, предвидя новый жаркий и душный день. То было лето одна тысяча шестьсот пятидесятого года Этой Эпохи, либо же пятнадцать тысяч двести тридцатого года от Пришествия Первых Скитальцев. Вестеррайх постигли многие беды в тот год, и Райла видела их своими глазами. Но здесь и сейчас она, потерянная раненная душа, позволила себе ненадолго забыть о непорядке во внешнем мире. Дышать. Просто дышать. Просто быть.
Позже она ехала навстречу рассвету, бубня под нос одну из солдатских песен своей юности; даже усталость казалась приятной в кой-то веки. Вот доберётся до деревни Холмы, купит еды, заплатит людям за постой их же монетами, соскребёт с себя многодневную грязь, передохнёт. А потом продолжит путь с новыми силами. Ведь где-то там, в мире прятался человек, которому Райла должна была сказать несколько слов, — тот, кому она задолжала свою жизнь, и которого ещё не поблагодарила.
Какой-то гудящий звук появился в лесу. Источник его оставался неизвестным, но звук набирал силу, приближался. Натянув поводья, охотница достала из кобуры пистолет, взвела курок. Постепенно гудение возросло настолько, что испуганная кобылка закричала, заметалась, не зная, куда ей податься. Поднялся сильный ветер. Райла хотела уже пустить лошадь в галоп, но прямо из воздуха возник неполный десяток стальных фигур с синими накидками на плечах и с чем-то, похожим на мушкеты, направленным в сторону охотницы. Доспехи покрывали их тела как вторая кожа, а «мушкеты» вместо понятных пороховых стволов оканчивались медными двузубыми вилами, на остриях которых плясали молнии.
— Тпру! — рычала охотница. — Стой, стой, дура!
Выучка пересилила страх животного, и Райла закружила, переводя ствол, с одного незнакомца на другого. Она не боялась, ибо не чувствовала явной опасности, но беспокойство росло с каждым мгновением.
За спинами неизвестных появился человек в длинном плаще, чьё обличье не скрывалось под забралом шлема. У мужчины была острая бородка, аккуратные подкрученные усы и продольный гребень, оставленный расти на бритом черепе; все волосы пылали огненной рыжиной.
— Назови себя, женщина! — повелел он, перекрывая звук, шедший с неба.
— Фринна, патентованный церковный элиминатор! Я могу доказать это, если меня не убьют за лишнее движение!
Лицо его было мрачным, жестоким, глаза цедили немую угрозу, — «смерть стоит за твоим плечом, не искушай его». Но опустить странное оружие рыжий всё-таки приказал. Райла тоже убрала пистолет и вытянула из-за пазухи жетон. Она отклонилась на круп, сунула руку в одну из перемётных сумок, чтобы достать и перебросить незнакомцу кожаный тубус с церковным патентом. Тот лишь скользнул по бумагам глазами и поднял взгляд.
— Ты была в области красного тумана, не так ли, женщина?
— Деревня зачищена и полностью сожжена, — ответила Райла, — у меня есть договор, посланный жителями деревни Холмы.
Охотница разглядела герб на накидках воинов, — Врата Вестеррайха[65]. Она видела его уже, когда была в Хайроке. Порубежный Легион.
— Вам стоит знать, что я не инфицирована, это точно! В моих жилах сейчас течёт масло эстрагона, и ни один мясной червь не коснулся меня!
— О том, что течёт в твоих жилах, нам ещё предстоит узнать, — ответил рыжий.