На мир снизошла ночь, и в ту пору хозяин долины пребывал на вершине своего жилища, в тридцатигранной зале с круговым окном, из которого можно было обозревать все стороны света.
Геднгейд обладал поистине статным обликом, жгучий брюнет не старше тридцати пяти с телом бога войны, каждое движение коего было преисполнено явной и величественной мощи. Мужественное лицо украшала клиновидная бородка и подкрученные усы; чуть длинноватые волосы были уложены к затылку безукоризненно, а глаза оттеняла сурьма.
Архимаг парил, заложив руки за спину и смотрел в овальное зеркало, которое также парило перед ним. По стеклянной глади гуляли помехи из-за активности анамкаровых пород, звук искажался белым шумом, однако слова сквозь пространство и время доносились разборчиво.
— Таким образом, ваше величество, я надеюсь обезопасить Сердце от дальнейших посягательств. Заодно, если кто-то всё же клюнет на нашу приманку, обещаю, я сам настигну его.
— Ваша задумка не кажется мне внушающей… — донеслось с другого конца канала.
— Положитесь на меня, ваше величество. И не забывайте, у каждого из нас есть обязанности, каждый из нас в ответе перед всем Валемаром. Ваш супруг инициировал этот союз, и он верен своим убеждениям. Не подведите его.
Движением брови уснувшее зеркало было отослано под потолок, к десяткам других таких же. В них мелькали картины далёких краёв, облики различных существ, разумных и не слишком. То и дело по зеркалам пробегали помехи, где-то более сильные, где-то терпимые. А кроме зеркал и самого Геда в зале был ещё один парящий предмет, — сфера материального света, которая держалась точно над его головой.
Через некоторое время волшебник материализовал перед собой иное зеркало, на этот раз не волшебное, но отражавшее его неизменный на протяжении веков облик. Рассмотрев знакомое в мельчайших подробностях лицо, Гед сделал глубокий вдох и с силой выдохнул. Зеркало отразило мгновенную перемену, — вместо прекрасного мужчины оно показало седовласого старика с бесцветными глазами и пятнами на коже. Он сохранил крохи былой красоты, но лишь крохи, лишь прозрачный, почти невидимый налёт себя прежнего.
— Какое печальное зрелище.
Чувства, обуревавшие Геда Геднгейда, были связаны не с грустной горечью старости, а с грядущим обновлением. Ещё одним в череде.
— Нужно, — напомнил себе старик, — нужно.
Всякий волшебник всегда знал, что происходило в его обители, поэтому Гед Геднгейд, сосредоточив внимание, увидел, как гигантский ястреб-ягнятник прибыл в крепость. С этого величественного существа сошли двое, а навстречу им бежала прислуга.
Геднгейд следил, как прилетевшие шли по запутанным переходам его дома, вступая в одни зеркальные порталы, выходя из других, пока не добрались к самой вершины. Они вошли в покои великого волшебника через последний портал.
Один был очень, очень высок для человека, длиннорукий великан, жилистый, но вместе с тем и массивный. Вся его кожа походила на лоскутное одеяло шрамов, а волосы — на дикобразовые иглы; из-за спины виднелась рукоять меча. Второй, мужчина в расцвете лет, черновласый, статный, надменный, с красивым сильным лицом и яростью в жестоких глазах. На его шее виднелась замысловатая татуировка, а в ушах блестели рубиновые серьги-гвоздики.
— Добро пожаловать в Зеркальный Оплот, Сергиус. Надеюсь, ты хорошо перенёс полёт…
— Ешь дерьмо, ублюдок — ответил пленник.
Именно пленником он являлся, судя по оковам, охватывавшим запястья. Некоторое время хозяин и невольный гость молча меряли друг друга взглядами. Они были очень похожи, едва ли не как родные братья; сходство читалось в форме носа, разлёте бровей, красивых линиях челюсти.
— Янкурт поведал тебе суть происходящего?
— Янкурт? — Названный Сергиусом обернулся к великану. — так тебя зовут на самом деле, Кат? Грязный предатель…
— Не стоит, — прервал пленника Гед Геднгейд, — ты несправедлив. Понимаю, поступок Янкурта мог показаться тебе спонтанной подлостью, однако на самом деле он всегда был моим верным союзником и все годы вашей с ним дружбы являлись заданием. Не думай о нём слишком плохо.
— Я сам решу, как и о какой мрази думать, — ответил Сергиус кипящим презрением. — Эта тварь что-то там рассказывала, но я понял от силы десятую часть, — пытался скинуть нас обоих с птицы. Какого ахога тебе надо, чародей?
— Чародей, — повторил Гед задумчиво. — Знаешь ли ты, кто я, Сергиус Волк?
Пленник мимолётно облизнул шрамик на верхней губе.
— Отшельник из Керн-Роварра. Многие слышали о тебе, но будь я проклят, если представляю, какого ты…
— Я умираю.
Надетая было личина молодости вновь растаяла, явив гостю истинный облик мага. Тот нахмурился, разглядывая дряхлую оболочку.
— И?
— И это происходит не впервые, Сергиус. Меня считают бессмертным и, отчасти, это так. Но я не вечен в своём живом состоянии.
— И? — повторил пленник.
Маг повёл тонкой, обвитой синими венами рукой, начертал в воздухе правильный круг и линиями разделил его на равных трети.
— Человеческая сущность состоит из трёх частей: разума, души и тела. Моя беда в том, Сергиус, что я являюсь композитной личностью, — у меня два разума, две души и лишь одно тело. Оно изнашивается очень быстро и требует замены.
— Безумие! Допущу! При чём здесь я?! — рыкнул Волк.
— Ты мой потомок.
Сказано было просто, но пленник отшатнулся как от сильного удара.
— Два века назад, Сергиус, отчаявшись найти иной путь, я прибег к последнему известному мне, аморальному и позорному способу продления существования, — отнял тело у одного из своих отпрысков. Впоследствии была создана целая селекционная программа, благодаря которой я контролировал процветание своего рода на протяжении двенадцати поколений и взращивал будущих носителей. Вроде тебя.
Веко Сергиус дёрнулось, словно оглушённый, он уже понимал суть происходившего, но ещё не обрёл силы, чтобы хоть как-то воспротивиться.
— Наиболее подходящих кандидатов я отмечаю подарком, — моими старыми рубиновыми серьгами, которые так идут тебе.
— Сука, — проговорил Сергиус, сверкая глазами, полными ненависти.
— Спасибо, что хранишь силу духа.
— Ты хочешь украсть моё тело!
— Является ли вором фермер, собирающий плоды трудов своих? — ответил на это великий маг. — Всё, что ты есть, само твоё существование, твоя жизнь, — всё это создал я.
— Сука, — повторил Сергиус.
— Все слова, что должны были быть сказаны, прозвучали. Нет смысла дальше растягивать этот болезненный процесс.
По воле архимага одно из зеркал, паривших под потолком, стало спускаться, расширяясь при этом.
— Стой! — воскликнул потомок, чьи глаза лихорадочно блестели. — У меня есть брат! Младший! Он волшебник, понимаешь? Он подойдёт тебе намного лучше, ведь во мне нет ни грана магии!
— Магию измеряют не гранами, а иорами, — заметил Гед Геднгейд, всматриваясь в лицо Сергиуса.
Что ж, он проявил характер, которым прославился. Этот мужчина, среди всех плодов селекционной программы, оказался наиболее совершенной копией Геда в молодости, дерзкий, амбициозный, не чуждый насилию и весьма в нём преуспевший. И их обоих такими сделало детство.
Покинув дом в отрочестве, он прошёл путь от карманника, до великолепного охотника за головами, а когда надоело убивать в малых количествах, вступил в ряды Багровой Хоругви, — самого лучшего наёмного войска Вестеррайха. К двадцати четырём Манс Хароган возвысил его до капитана первой роты. Сергиус был, сильным, одарённым и очень жестоким человеком, который добивался желаемого любой ценой, а любая цена, как известно, всегда платилась из чужого кошеля.
— Поверь, я всё знаю о молодом Игнациусе, которого ты так щедро мне предложил. Знаю я, что из вас двоих ты получил всё здоровье, всю силу тела, в то время как он жив лишь благодаря чарам своей матери и сестры. Бедный Игнациус не перенёс бы процедуры, в то время как ты, Сергиус, легко станешь моей новой инкарнацией. Можешь идти, Янкурт.
Великан, который не выказал интереса к течению беседы, ожил и перевёл взгляд на архимага.
— Хочу остаться.
— Остаться? Что взбрело тебе в голову?
Широкие плечи приподнялись и опустились.
— Я уже четвёртого тебе привожу, а что ты делаешь с ними потом ещё не видел. Мне интересно.
— Ты будешь разочарован, Янкурт, оставь. Ступай лучше отдохни после долгой миссии.
Лоскутный человек несогласно покачал головой:
— Помнишь уговор? Я остаюсь рядом, пока мне интересно, что будет дальше. Хочешь, чтобы я заскучал, маг?
Гед Геднгейд задумался. Пытаться читать мысли или эмоции Янкурта было бесполезно, ведь тот не являлся человеком. Единственное искреннее чувство этого существа — упоение резнёй, а единственный страх, — скука. Последние три века их союз существовал благодаря взаимовыгодному обмену: Янкурт предоставлял свой меч, а Гед обеспечивал его кровавой работой. Что ж, вероятно, даже такому существу может наскучить бесконечное насилие.
— Прежде магия тебя совершенно не интересовала.
— И сейчас не интересует, — ответил Янкурт. — Но речь идёт о манипуляции душами. Души меня интересуют.
— Полагаю… вреда не будет.
Зеркало опустилось и поглотило их, тем самым переправив в другую, затенённую залу. Твёрдые формы, составлявшие её стены, заставляли думать, будто трое оказались внутри гигантского кристалла. Лучи света протягивались от грани к грани, делали некоторые плоскости белыми, в то время как другие оставались тёмными. Пространство в центре занимало небольшое возвышение, по форме напоминавшее верхнюю часть бриллианта. Вокруг него находилось семь кристаллических столпов с острыми вершинами, не достигавших потолка.
— Держись ближе к стенам и не шевелись.
Янкурт кивнул и сложил руки на груди. Хотя он напросился, никакого зримого интереса теперь не выказывал.
По движению брови Геда пленник оторвался от кристаллического пола и вместе они поплыли к центру возвышения. Там из многогранной плоскости как из воды поднялось ложе с захватами, похожими на паучьи лапки, они обхватили Сергиуса Волка, крепко прижав к холодной поверхности. Бывший кондотьер дышал сквозь стиснутые зубы и вращал глазами, ища путь к спасению.