Она мерзко расхохоталась ироничности происходившего.
В почти полном мраке глаза некроманта засветились фосфорной зеленью, он выбросил вперёд руку, исторгая из пальцев поток призрачного пламени. Но старуха играючи отмахнулась от некротического огня и согнула один свой палец — мужчина рухнул, скрюченный невыносимой болью.
— Экий живчик! Что, отчаяние предало сил? — Подойдя ближе, она некоторое время наблюдала за корчившимся телом и посмеивалась. — Ну вот и всё. Однако, чтобы не прослыть злонравной, не-гость, я таки провожу тебя как подобает по старым обычаям, — подарком.
Короткие толстые пальцы полезли под платок и вынули оттуда красный камень овальной формы, покрытый примитивной резьбой. Драгоценность упала на землю, где стала расти, менять форму и структуру, пока не превратилась в долговязое тощее тело, укутанное в розоватые влажные ткани, похожие на древнюю тунику. У этого человека была крупная голова без единого волоска, выпуклые красные глаза и мощные челюсти.
— Твой дружок, странный, не человек, но и не вампир. Он крался за тобой всю дорогу, отводил угрозы, отпугивал тварей, чтобы вам с девочкой было легче искать. А когда подкрался слишком близко к моей обители, пришлось показать ему, как я умею обращаться с кровью. Забирай. Будете погибать в лесах вместе, дольше промучаетесь.
— Нет… прошу…
— Приободрись, пастырь мёртвых тел. Ты прожил жизнь, полную ошибок, последней из которых стало явление под мои двери. Дальше тебя ждут лишь страдания, а затем наступит долгожданная смерть. Постарайся сосредоточиться на страданиях, мальчик, они порой могут приносить пользу.
Старуха ударили клюкой оземь и пропала без следа, забрав боль с собой. Гариб со стоном разогнулся, а долговязый Молх вздрогнул, обретая власть над телом.
— Что произошло? — спросил он голосом, похожим на рык громадного зверя.
— Нас очень жестоко сломали об колено, — прошептал некромант в ответ.
Пять с половиной лет бесплодных скитаний, полтора года сидения в засаде и вот, он оказался так близко, в шаге от исполнения воли наставников… чтобы быть жестоко обманутым и выброшенным на смерть! Проклятая старуха!
— Думаешь, что избавилась от меня? — прохрипел Гариб Ауфа Абдуссамад аль Харинна. — Ты жестоко обманешься, трухлявая дрянь, мой путь к загробному бытию ещё не закончен!
Вдвоём они оказались посреди нигде, в краю гибели и аномалий, когда остатки солнечного света, наконец иссякли и мир захватила темнота.
— Что нам делать, Гариб?
— Для начала мы выживем, а там посмотрим.
* * *
Едва только стало светать и за окном запели птицы, Райла открыла глаза. Такого спокойного и сладкого сна у неё не было, пожалуй, с самого раннего детства. Тепло и уют окружали охотницу, странный покой царил в голове. Не такой бездумный, как вчера… Она смутно помнила прошлый день.
Оказалось, что спала женщина одетой, неловкая спросонья, поднялась, потянулась. Вокруг никого не было, двери и окна оказались плотно закрыты, но оружие и другие вещи находились под рукой. Решив не делать поспешных глупостей и не прорубать себе путь наружу, она прошла по скрипучим половицам в соседнюю комнату, откуда шёл дивный запах трав. Посередине крохотной комнатки с щётками и мочалками стояла бочка, полная воды. Убаюканная чувством покоя, женщина поддалась странному соблазну и скинула с себя мятые одежды. Она не пожалела. Чудесная вода забрала последние остатки сна, наполнила силой, желанием хохотать и пританцовывать.
Такой Райла и вышла под открытое небо, зачёсывая пальцами влажные волосы. На траве её ждал стол, полный яств: оладий в меду и сметане, фруктов, каш, блинов с ягодными вареньями; в чашках дымил чай.
— Отдохнула, милая? — спросила старуха, сидевшая подле стола в кресле-качалке.
— Лучше чем когда-либо в жизни.
— Славно, силы тебе сегодня понадобятся. Ешь.
Райла хотела было задать вопрос, один из многих, которые требовали ответов, но отчего-то подчинилась. Она мазала маслом горячий хлеб, сворачивала трубочками блины, черпала ложкой варенья и тягучую патоку. Горячий чай на травах грел нутро и наполнял силой, хотя, казалось, куда уж больше, — Ворона и так чувствовала, что могла свернуть горы.
— Кажется, я больше не могу, — сказала она.
— Доешь то, что надкусила, родная, не оставляй своё счастье на тарелке, — старая примета.
— Я… хорошо.
— Вот теперь можешь говорить, я слушаю.
Пришлось подождать, пока внутри всё уляжется, прежде чем Райле удалось собраться с мыслями.
— Где гробовщик? Он был здесь вчера, верно?
— Был, был. Но ушёл. Не волнуйся за него, дорогая, этот малый исполнил своё предназначение и получил награду по заслугам. Я благодарна ему, ибо очень хотела познакомиться с тобой.
— Зачем?
— Затем, что все бабушки хотят знать своих внучек. О, не удивляйся так! Я не только твоя бабушка, но и всех ведьм мира, всех их потомков. Когда-то меня звали Йеггарией. Первые ведьмы были моими дочерями, а их потомки, — мои внуки и правнуки.
— А я ворожея, потомок ведьм, — проговорила Райла, медленно осознавая природу того неестественного чувства родства, которое всё это время убаюкивало её тревожный разум. — Вот оно что… вы богиня?
— Богиня древнего мира, милая, — ласково ответила старуха. — Давно забытая и живая лишь по милости благодетеля, о котором тебе знать незачем.
— Настоящая богиня.
— В прошлом. Теперь лишь подобие себя прежней. Но это и неплохо, ведь с великой силой ушёл и вздорный нрав. Поверь, прелесть, узнать меня прежнюю ты не хотела бы. Теперь я Эгге. Просто Эгге.
Ворона могла лишь растеряно смотреть на хозяйку хижины, ибо не знала, что ей думать, делать, говорить. Ко многому она готовилась в этой жизни, но не к такому.
— Постойте… я ведь не просто так здесь, мне было обещано!
— О, я знаю! — рассмеялась Эгге. — Всё знаю про тебя! Но прошлое больше не важно, только нынешнее и будущее! Правда, если говорить о прошлом, то могу вспомнить, как смотрела на него. Он сидел вот также передо мной, милая, много лет назад.
— К-кто?
— Тот, кого ты ищешь.
— А… «много лет» — это сколько?
— Не важно. Ведь он навещал меня и позже, совсем недавно.
— Он был здесь?! — Райла вскочила, опрокидывая стул, её грудь вздымалась, лихорадочно полыхнувший разум требовал действий.
— И это не важно, — усмехнулась Эгге, — потому что важно только нынешнее и будущее. Ты так долго и отчаянно стремилась к нему, что я просто не могу оставить тебя с пустыми руками. Бери свои вещи, покажу дорогу.
— Нет! Нет! — вскричала Райла вдруг. — Этого не может быть!
— Понимаю.
— Я столько лет бродила!
— Да.
— И нигде… Нигде! А тут вы просто говорите мне… просто…
— Ничего простого, яхонтовая моя. Мало ли испытаний выпало на твою долю? Мало ли ты страдала? Мало ли ты скиталась? Мало ли ударов выдержала и приступов отчаяния преодолела?
— Но ведь…
— Или ты шла по дороге, которую считала вечной? — Спросила проницательная старица. — Может быть, на самом деле ты не хотела найти его? Тогда я…
— Хотела! — вскричала Райла, потеряв весь покой, что наполнял её в этом странном месте. — И хочу! Но просто… я…
Заплывшие усталые глаза Эгге увлажнились, слёзы показались в уголках глаз крохотными бриллиантами и пропали.
— Да, понимаю. Все эти годы, ты думала о том, что скажешь ему, когда наконец найдёшь, что сделаешь, и как он посмотрит на тебя, что ответит. Но оказалось, что ты ничего не придумала.
— Ничего…
— И теперь ты думаешь о том, как изменилось твоё лицо, тело, что, быть может, ты придёшь к нему не той женщиной, которая могла распалить сердце и чресла.
— Да… так…
— Забудь, — сурово отрезала Эгге. — Иди вперёд, мой потомок, иди смело, как шла прежде, очертя голову, в пасть дракона! Иди! Может, ты и не ведьма, но в тебе кровь ведьм, а они всегда делают то, чего жаждут их сердца! Таков мой им дар свободы, милая! И ты тоже будь такой, — свободной! Ты знаешь, чего хочешь, так что не смей робеть! А ну быстро бери свои вещи, я жду!
Словно подхваченная ветром ободрения, подпитанная чужой волей, Райла Балекас бросилась в дом, схватила перевязь с оружием, забросила за спину Олтахар и вырвалась обратно, не шагая, но летя. Старуха ждала её возле мегалитов, нетерпеливо постукивая клюкой оземь.
— Готова?
— Да!
— Тогда идём, дитя!
Вместе они выступили сквозь высокую арку и оказались на морском побережье, где женщин встретил солёный ветер, крики скальных чаек и шум волн, бившихся о каменистый пляж. Неровный причал казался чужеродным в том безлюдном месте, а утлая лодчонка, привязанная на конце, — и того боле.
— Где мы?
— На севере, внучка, — ответила Эгге. — Это берег Дикой земли, за нашими спинами сейчас бескрайние леса, а перед нами Седое море. Видишь вон ту чёрную полоску?
— Где? Ах…
— Этот остров носит имя Ладосар. Все годы, пока вы искали мальчишку на большой суше, он преспокойно себе сидел на острове, как в собственном королевстве и никто в целом свете даже представить е мог искать его там, хитрый мерзавец.
— Мы? — спросила Райла. — Кто «мы»?
— Ты и… другие. Его ведь все ищут, не так ли?
— Верно…
Старуха поджала губы, крепко стиснула клюку обеими руками.
— Слушай внимательно, милая, я была богиней диких лесов и всего, что в них, но никак не богиней моря. Я не могу перенести тебя туда, придётся самой. Но учти, эта лодка будет непотопляема лишь пока у того, кто держится за вёсла, в достатке решимости и сил. Придётся грести без передышки, держа в уме свою цель и не дай тебе судьба потерять это. Готова?
— Я готовилась к этому семь лет, ахог подери! — воскликнула Райла, сердце которой бешено колотилось.
— Тогда не упусти свой шанс.
Ворона сделала несколько решительных шагов к причалу, но остановилась и обернулась на старуху.
— Я вас совсем не знаю…
— И то к лучшему.
— Но я вам бесконечно благодарна. Если что-нибудь могу сделать…