– И Джей Пи ее видел, – неожиданно добавил он. – Он вечно за всеми подсматривает. Я заметил его у крыльца, когда собирал свои деньги. Только он вам из вредности ничего не скажет.
– Ну, это мы посмотрим.
Мариус поднялся и похлопал Юсуфа по плечу. Хотелось как-то приободрить эту развинченную психику, но он не знал как. Только добавил:
– Ты молодец. Все запомнил.
Джей Пи пришлось вызвать снова. Тот ломался, но в итоге подтвердил слова Юсуфа. Была некая женщина в черном. Очки-дула, бледное лицо. Она говорила с мальчиком, потом ушла.
– Хотите, нарисую? – лениво поинтересовался он, дыша ментоловой жвачкой.
Мариус с подошедшим Лукой переглянулись, одновременно испытывая возбуждение. Еще бы они не хотели.
Джей Пи выудил из канцелярского прибора карандаш и начал штриховать предложенный лист бумаги. В общей сложности у него ушло семь минут, чтобы воссоздать портрет зла.
Скетч был талантливым, но не исключено, что слегка приукрашенным. Парень хорошо управлялся с карандашом: явно мог стать иллюстратором. Узкое лицо в темных очках с длинным каре сильно напоминало пиксельный отпечаток с Мюллерштрассе. Дама-сорока, уведшая девочку Маттмюллер, и добрая самаритянка, помогающая битым мальчикам. Кажется, это один и тот же человек.
«Нельзя ходить по земле, не оставляя следов, если ты человек», – только подумал Мариус.
Лавка чудес
Это дорожка из желтого кирпича, а впереди – Изумрудный город.
Мы продолжаем наше шествие по стране Оз, и я рад, что вы снова со мной. Или я с вами. Как посмотреть.
Спасибо, что ставите пальчики вверх, а счетчик YouTube либо сошел с ума, либо… у меня уже сто тысяч просмотров.
Так, вытаскиваем бананы из ушей, сегодня у нас важная тема.
КТО СТОИТ ЗА ВАЛЬДЕНБРУХОМ?
Давайте заглянем в скучный мир цифр и бумаг.
И начнем мы с этой змейки в хипстерском треугольнике.
Логотип, вероятно, многим знаком: «МИО-фарма», одна из крупных фармацевтических компаний страны.
Мио, мой Мио[7], ты вырос, и твое сказочное королевство теперь работает на производство седативных препаратов!
Пардон, отвлекся. «МИО-фарму» сложно упрекнуть в пятнах на репутации. Она стерильна – под стать продукции компании. Долгов, судов и скандалов нет. Инновации. Рабочие места. Наука.
Вероятно, из того же исследовательского интереса «МИО- фарма» снабжала Вальденбрух медицинскими препаратами. Перейдем к грубым доказательствам: вот вам фото.
Группа школьников отправилась в поход по лесам Бранденбурга и решила сделать привал неподалеку от Вальденбруха. На снимке, помимо детишек, вы можете увидеть грузовик, выезжающий из главных ворот клиники, на которых… змейка «МИО-фармы».
«НУ И ЧТО?» – спросите вы меня.
Логично, что в клинику доставляют лекарства. Если у них есть договоренность с Вальденбрухом, в этом нет ничего ненормального.
Но откроем интервью с главой компании Сарой Клуге, вышедшее в том же году, когда гимназисты устроили поход:
«”МИО-фарма” не сотрудничает с клиниками напрямую и работает через контрагентов. Нам выгоден такой формат: он позволяет оптимально реализовать осуществление заказов для медицинских учреждений».
Кстати, «МИО-фарма» и по сей день работает только через подрядчиков – ничего не изменилось.
Так что же они тогда завозили в Вальденбрух на своем фургоне?
Перейдем к другому предприятию – банк «Этерна». С начала семидесятых существовал как небольшое финансовое учреждение, предоставляющее услуги частным и юридическим лицам. Зарекомендовал себя в качестве «медицинского» банка, ибо его кредиты брали сплошь частные клиники. Так у него невольно сложилась специализация, и в начале девяностых он презентовал себя как узкопрофильный кредитный институт. С частными лицами больше не работает.
А вот и фоточка из «Шпигеля»[8]с благотворительного вечера «МИО-фармы», где в обнимку запечатлены Сара Клуге, директор «Этерны» Сонке Браунс и Рихард Крупке, уже известный вам главный врач нашей клиники.
Мы живем в свободные времена: дозволено фотаться с кем угодно. Но что вы скажете на слова Клуге в другом интервью, о том, что «МИО-фарма» и «Этерна» финансируют частные научные проекты? Вопросик вам: вы хоть одного спонсора клиники знаете? Нет? А откуда у них деньги? То-то же.
И последняя любопытная завязочка связана с адвокатским бюро «Хорн и Геббельс», расположенным в Берлине. Почему-то… если вы поищете почтовый адрес Вальденбруха – выпадает корреспондентский адрес этой юридической конторы. То есть почту клиника получает через них.
Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса.
У нас есть фармацевтическая компания, банк и адвокат – троица для отмоления самых разных грехов. Почему они собрались вокруг никому не известной и зачуханной клиники? Что покрывают? Зачем им поддерживать Вальденбрух, который всем на фиг сдался?
Ответ кроется в интересах самой крупной фигуры в этом раскладе – «МИО-фармы». Исследования Крупке были им очень важны. Вот так, взяв вместе эти ниточки, мы сплели фенечку. Прикольно.
Да, вы можете обвинять меня в том, что у меня почти нет доказательств. Что белых пятен в моей картине больше, чем фактов. И что все я тяну за уши.
Я вас не упрекаю. Суждения – выражения потревоженного мозга.
Я даю пищу для размышлений. Жрите ее, дети мои, и задавайте вопросы – да не мне, а миру. Я-то на все отвечу.
Это был Джокер-не-играй-со-мной-в-покер. До скорого. Я покажу вам в следующий раз кое-что о самих детях-потеряшках.
Обещания мадам Шимицу похожи на разлетающиеся лепестки. Она преподносит их красиво, в них веришь. Я надеюсь, что за этим потоком увижу выход, а не останусь с ощипанной ромашкой в руках. Отпустит – не отпустит – плюнет – приголубит – убьет.
Собственная наглость отзывается чуть ли не сердечным приступом.
«Ты сдурела, Санда. У тебя крыша поехала. О таком не просят. Ни на Новый год, ни на день рождения, ни на день трудящихся. Никто не уходил из этого бизнеса. Ты не особенная. Ты никто. Любого можно заменить, люди – запчасти. Что за муха тебя укусила? Почему ты просто не поблагодарила и не пошла домой? Ты сделала заявление, которое перечеркнет тебя. Мадам Шимицу никогда не скажет тебе “нет” прямым текстом. С чего это решение уйти? Тебя где-то ждут? Хочешь начать жить с нуля? Осечка: ты и так ноль. Мечтаешь о тихом домике на краю света, где ты будешь молчать в унисон с природой и ждать, когда сдохнешь своей смертью? А может, хочешь новую работу, не криминальную, приличную, за которую не стыдно? Что ты умеешь, кроме того, как воровать чужих детей? Станешь пекарем, лекарем, сапожником? Начнешь появляться при свете дня, здороваться с соседями? Или… пойдешь искать Родику, поверив тетрадному листку без обратного адреса? Куда ты собралась, Санда? Ты просто сдурела, Санда. У тебя крыша поехала».
Следующую неделю я провела в состоянии кокона. Выходила из дома ночью, а днем сидела в комнате с опущенными жалюзи и слушала свои мысли. Они походили на заклинание, которое я не могла снять с себя.
Телефон молчал.
Все замкнулось на Родике и Вальденбрухе. В этом круговороте, похоже, сошлись все круги ада – даже те, о которых Данте не писал.
Родика была плохим и злым ребенком. Не из-за болезни.
(А может, и не было у нее никакой шизофрении.)
Есть дети, которые с возрастом укрощают свою агрессию и ненависть. Жестокие выходки малолеток – проявление невинного любопытства. Они просто добрались до яблока познания и хотят сгрызть его с черенком. Однако Родика из злого ребенка выросла бы в злого взрослого, с испорченным, гнилым характером.
Я прочитала это в ее глазах, когда впервые взяла на руки.
С каждым днем поедающее меня чувство постепенно становилось понятнее. Я все еще ощущала ответственность за нее.
Что, если записка не ложь… и я найду ее? Что, если она стала лучше? Хоть чуть-чуть? Вдруг они и людей научились чинить за эти годы.
Будет ли мне с тобой легче? Смогу ли я тебя принять?
Просьба об уходе из «Туннеля» не была решением момента. Некоторые мысли просто накапливаются и ждут некоего знака. Не думала, что тот придет в виде записки от пропавшей сестры. Но клуб дал мне все, что мог, и я тоже взяла по максимуму. Выжила, собрала денег. То, что я делала все эти годы, должно закончиться. Если останусь в деле чуть дольше, окончательно завязну.
Хотелось оставить и этот город, который никогда меня не принимал и получалось жить только в его тени. Я просто стала паразитом-гематофагом, сосущим кровь его детей.
Однако за самовольный побег меня могут убить раньше, чем я выеду за пределы Берлина. Даже я не знаю, где пролегают нити паутины «Туннеля». Поэтому я осмелилась попросить Шимицу о такой неслыханной вещи и теперь просто тряслась в ожидании ее звонка. Ее милости.
Господи, как наивно хотеть все поменять, когда точка отсчета всегда одна… Чтобы развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и начать собирать по осколкам старый мир, проще сдохнуть.
Из «Туннеля» не уходят за новой жизнью, но и старая не дает мне покоя в последнее время. Давние занозы растут только вглубь. Мне казалось, что мы все-таки разделили друг друга под шепот мадам Шимицу, проводящей мне сеансы своей бесцеремонной психотерапии. Что-то все же осталось, раз она говорила про сжатые руки. Я не могу отделаться от ощущения, что эта мелкая жива, где-то затаилась и ждет. Ждет меня.
Звонок раздался спустя две с лишним недели. Очередной неопределившийся номер. Когда я поднимала трубку, уже знала, что услышу мелодичное вибрирование голоса мадам Шимицу. Только она изъясняется на частотах чужих душ.