[32] — там, где вода распадалась на русла проливов Ист-Кайл и Вест-Кайл[33], огибавших остров с разных сторон и впадавших в море. На небе все еще виднелась луна, и в ее свете, который то и дело скрывался за плывущими облаками, Бьярни мог разглядеть далеко внизу рассеянные островки и мелкую рябь отмелей. Они расставили свои ловушки по всему Ист-Кайлу, даже между мордой притаившегося зверя и острого выступа, где Вест-Кайл менял направление и терялся из виду. Это были руины тех причудливых башен, которые, говорят, построили древние народы, чтобы защититься от викингов, но наверняка никто не знал.
Онунд оказался прав насчет рынка рабов. Они напали на след пиратов, когда те направились на север от Дублина, избавившись от пленников. Но в открытом море пятеро против восьми — слишком опасный бой, на который даже Онунд не пошел бы без особых причин. Лучше следовать за ними, словно тень, между островами. Скорее всего, Вигибьюрд и Вестнор скоро догадаются, что корабли-призраки, которые то мелькнут вдали, то скроются, как стая волков, выжидающая подходящий миг для нападения, уступают им по числу, но даже и тогда от них надо избавиться, кем бы они ни были, прежде чем спокойно заняться своей охотой. Тем временем Онунд гнал их на север в выбранное им место, где их возможности могли сравняться.
Флот Барры вошел в Вест-Кайл на закате, когда последние лучи солнца нехотя исчезли во тьме, и теперь бесшумно притаился за Эйлин Дабом в ожидании противника. Если повезет, дозорная ладья, которую они видели прошлым вечером, сообщит Вигибьюрду, что флот состоит всего из пяти кораблей. Если бы их капитаны хорошо разбирались в этих водах, они бы знали, что в проливах сильные приливные течения, которые сходятся в устье Лох-Руэл. Но даже если бы они поднялись по Ист-Кайлу, лавируя между отмелями и водоворотами, чтобы подкрасться к флоту Барры сзади, дозорные, которых Онунд послал прошлой ночью на самый высокий холм Бьюта, подадут сигнал, и у них будет достаточно времени, чтобы вернуться в Лох-Руэл и опередить противника. А в Лох-Руэл, как и в проливах, могла уместиться только шеренга из пяти кораблей, плывущих на боевой скорости.
Однако Вигибьюрд и Вестнор, казалось, плохо разбирались в этих водах, а для неопытного взгляда Вест-Кайл казался морским заливом, потому что земля почти перекрывала его там, где он огибал выступ Бьюта и менял направление. Возможно, они подумали, что флотилия призраков, решившая переночевать в этом месте, попала в ловушку.
Это было бы большой удачей, потому что там можно сразиться с противником под стенами древней башни, куда Онунд направил метателей камней с приказом собрать упавшие камни и выломать их из стен, и отнести как можно выше…
Прошлой ночью — кажется, с тех пор прошла целая вечность — один из дозорных вернулся на корабль и рассказал, что противник действительно последовал за ними по Вест-Кайлу до выступа Бьюта и, обнаружив, что пролив тянется дальше, остановился там на ночь, разжег несколько костров на берегу и расставил собственных дозорных. Некоторые капитаны хотели напасть на них прямо там, но Онунд заметил, что тогда они потеряют всякое преимущество и столкнутся лицом к лицу с войском, почти вдвое большим, чем они. Так что решили держаться первоначального плана.
Именно тогда Бьярни приказали нести одиночный дозор на южном выступе Эйлин Даб и следить за всем, что происходит на Бьюте. Он гордился этим, ведь возможно — кто знает? — безопасность всего флота в его руках. Но он прекрасно понимал, что на самом деле его выбрали потому, что он умел плавать, в отличие от большинства моряков: по верованиям древних мореходов, если корабль потонет, вся команда уйдет вместе с ним под воду, а тонуть быстрее и легче, если не умеешь плавать.
Бьярни задумчиво водил пальцем по лезвию меча. Он терпеть не мог это безмолвие и одиночество перед битвой. Так неестественно и необычно. Он мог быть с остальной дружиной, среди шума и гама, военных песен и грохота щитов, блеска огня и факелов, которые горячили кровь еще до начала битвы. Но необычной казалась не только тишина. Бьярни уже достаточно давно жил среди воинов Барры и знал, что у Деревянной ноги странные представления о бое и что вряд ли их ждет привычное сражение викингов, которое велось почти по тем же правилам, что и дуэль, — корабли выстраивались в некое подобие боевой площадки, на которую нападал противник, — как сухопутные армии на уменьшенном поле боя. Онунд любил маневрировать флотом и превращал каждый корабль в отдельное боевое орудие. Рискованная тактика: нет никаких правил, и все зависит только от решения капитана, которое может измениться в любое мгновение, судя по обстоятельствам.
Луна скрылась, но бледный рассвет, холодный и бесцветный, уже пробирался за горами на востоке; и вновь послышались крики чаек между скалистыми рифами. Отлив, до этого стремительно уносящийся на юг, готовился сменить направление. Неторопливо первые краски утра возвращались в мир, окаймляя плывущие облака бледным пурпуром, хотя в горах и на берегу все еще было темно. Бьярни напряженно всматривался в малейшее движение на берегу Бьюта, и воды пролива, в тусклом свете восходящего солнца, казались совсем безжизненными, если бы не парящие над ними чайки. Вдруг что-то темное — голова человека — появилось в предрассветных лучах, и, не успел Бьярни вскочить на ноги, сжав рукоять меча, как Лиф Юхансон вскарабкался на скалу, словно выдра, и очутился прямо рядом с ним, мотая мокрой головой.
— Что случилось? — спросил Бьярни.
— Они гасят костры, — ответил Лиф, — и спускают корабли на воду.
И исчез, с треском пробираясь сквозь ивовые прутья на другой конец острова, где ждал флот.
Бьярни с минуту обдумывал, стоит ли продолжать дозор, но раз противник двинулся дальше, нечего оставаться на Эйлин Дабе и лучше вернуться на «Морскую ведьму». К тому же он надеялся, что ему оставили несколько овсяных лепешек от завтрака, потому что теперь, когда кончилось одинокое ожидание и началась подготовка к бою, он скинул с себя оцепенение и был голоден, как волк.
Он встал и последовал за Лифом. Но хотя Эйлин Даб был не длиннее полета одной стрелы, тут водились морские выдры и другие звери, которые, как говорят, ведут ночной образ жизни. И вдруг он споткнулся о норку, ведущую в логово какого-то зверька, земля ушла у него из-под ног, и он стремглав покатился вниз. Раздался оглушительный треск, искры посыпались у него из глаз, и на несколько мгновений небо, земля и вода закружились вокруг.
Когда Бьярни пришел в себя, оказалось, что он ударился головой о каменистый выступ скалы. Он продолжал лежать, удивляясь, где он и как тут очутился, пока не решил, что хорошо бы встать. Он перевернулся на бок и сел, чувствуя тошноту и головокружение; дневной свет, прибавивший за это время, осветил обнаженный меч, который он сжимал в левой руке, и, увидев его, он сразу все вспомнил. «Морская ведьма». Он должен вернуться на «Морскую ведьму»…
Бьярни вскарабкался на ноги. Все плыло перед глазами, но он взял себя в руки и направился вслед за Лифом к северной стороне Эйлин Даба. Все еще оглушенный после удара, он не сообразил, что Лиф наверняка уже добрался до «Морской ведьмы», и флот, скорее всего, снялся с якоря и был сейчас в пути, и он не заметил гула голосов, скрежета палубы и плеска опускавшихся весел плывущих кораблей. А когда наконец он услышал их и выбрался из ивняка на берег, «Морская ведьма» была уже у южной части острова, а «Наездник волн» проплывал мимо него с Трондом у рулевого весла.
Разумнее было бы направиться к «Звездному медведю», который следовал за «Наездником волн», но единственной мыслью в мутной голове Бьярни было добраться как можно ближе к Онунду и «Морской ведьме». Он вложил меч в ножны, прыгнул в воду и поплыл за «Наездником волн», крича: «Я здесь, подождите меня!»
К счастью, корабль еще не разогнался, и он быстро оказался у весел, рискуя получить еще один удар по голове. Но вот руки товарищей втащили его через корму, и он стоял там, встряхиваясь, как собака.
— Да это Бьярни Сигурдсон, — удивился кто-то. — Что с твоей головой?
Бьярни провел рукой по лбу и увидел в полумраке темную кровь на пальцах.
— Я боролся со скалой, она хотела преградить мне дорогу, — произнес он с достоинством. Ему совсем не хотелось, чтобы команда «Наездника волн» смеялась над ним из-за того, что он упал и ударился головой, как трехлетний ребенок.
Но все расхохотались, и Тронд вместе с ними. Продолжая смеяться, капитан, сказал:
— Что ж, теперь ты на борту и можешь идти на нос корабля, к воинам.
Бьярни тихо ответил:
— Хорошо, но при первой возможности я перейду на «Морскую ведьму», потому что я служу Онунду.
— Будем считать, что в такой наглости виновата рана, — решил Тронд, всматриваясь в водную гладь впереди, — так что, возможно, я не потребую твоей головы у Онунда, когда кончится битва. Как бы то ни было, сегодня ты будешь сражаться на «Наезднике волн». Сейчас не время плавать с одного корабля на другой. Если, конечно, тебе не вышибут оставшиеся мозги мечом или веслом. А теперь вперед.
И, пробираясь на нос корабля, Бьярни услышал протяжное:
— Навались! Навались!
Последний корабль Барры обогнул южный выступ Эйлин Даба, и флот, вытянувшись клином по обе стороны от «Морской ведьмы», направился вниз по проливу, постепенно выравниваясь в шеренгу, борт к борту. И вдруг, обогнув оконечность Бьюта, появились ладьи противника.
Бьярни показалось, что «Наездник волн» на миг замешкался, а затем устремился вперед, вслед за остальными кораблями, которые словно сорвались с цепи, как свора псов. Капитан возвысил голос, и гребцы усерднее налегли на весла.
Течение и ветер мешали им, а враг был еще далеко, и, следуя приказу калеки, стоявшего у рулевого весла «Морской ведьмы», пришлось плыть как можно быстрее, чтобы догнать Вигибьюрда и Вестнора, прежде чем те поравняются с древней башней на берегу. Как только начнется битва, ветер и течение, которые сейчас, казалось бы, играли на руку пиратам, помешают им отплыть назад.