– Архив временно не работает.
– Почему? – Олег увидел, как открылись двери и двое стражей порядка вывели под руки с трудом передвигавшегося мужчину в синей форме, усадили в фургон. – Что случилось?
– Это вас не касается, – сказал молодой милиционер, оглянувшись на фургон. – Документы есть?
– Конечно. – Северцев достал журналистское удостоверение, с которым не расставался. – Может быть, пропустите? Мне срочно надо получить кое-какой материал для статьи в журнал.
– Приходите завтра. – Милиционер вернул удостоверение, повернулся к Олегу спиной.
Его пожилой хмурый спутник тяжело посмотрел на Северцева, и тот понял, что пройти на территорию учреждения не удастся. Гадая, что здесь произошло, он вышел на улицу, сел в машину и позвонил Сундакову:
– Я нашел это место.
– Отлично, я подъеду не раньше половины шестого. К сожалению, капитан Коряцкий, как мне сказали, находится в отпуске, так что этот вариант отпадает. Попробую тут еще кое-что выяснить и подъеду.
– Здесь хозяйничает милиция, никого на территорию архива не пускает.
Сундаков помолчал.
– Странно…
– И я о том же. Уж не связано ли это с нашим делом?
– Как?
– Ну, не знаю… думать надо.
– Странно, – повторил Виталий. – Ладно, разберемся, жди.
Олег посмотрел на часы: ждать еще надо было час с минутами, – и решил съездить домой, взять кое-какую экипировку, необходимую для лазания по шахтам и тоннелям. На всякий случай.
Добро
Лифт со стенками из иголок вмещал всего семь человек, поэтому Евхаристий взял с собой только одного монаха и четверых молодчиков в коже. Остальные, в том числе и Катя, остались в «предбаннике холла», если так можно было назвать тесное помещение с бетонными стенами, по углам которого была свалена всякая всячина – от связок старых газет до коробок с болтами и ржавым инструментом.
Металлическую дверь взрывать не пришлось. Замок ее поддался колдовской силе Евхаристия, и надежда Дмитрия, что пройти внутрь им не удастся, погасла.
Его задвинули в угол лифта, прижав лицом к колючему ковру иголок, приставили к спине ствол пистолета:
– Спокойно, Дмитрий Олегович, немного осталось ждать. Убедимся, что вы привели нас куда надо, и отпустим.
– Вы пожалеете об этом, – глухо обронил Дмитрий.
– Возможно, – легко согласился Евхаристий, – а может быть, и нет. Все в руках божьих.
– Смотря о чьих руках речь.
– Разумеется, речь идет о моем боге. Насколько я знаю, человек вы крещеный, но тоже верите в какого-то своего бога, однако он не приходит на помощь своей пастве. Так что не надейтесь ни на кого.
Дмитрий промолчал. Его крестили в детстве родители, когда он ничего не понимал. С тех пор миновали годы и годы, со временем пришло знание традиций Рода, и предками Храброва стали древние русские боги во главе со Сварогом. Но доказывать это правнуку крестителя Чернаги не стоило.
– Как включается эта машина?
– Не знаю.
Удар между лопаток! Дмитрий ткнулся лбом в колючки, стиснул зубы.
– Если мы через десять секунд не поедем, вы нам будете не нужны, господин Храбров. Вместе со своей подружкой. Смекаете?
– Я действительно не знаю, как включать лифт. Нас везли…
– Подумайте хорошенько, вспоминайте. Другого шанса у вас не будет. Я не остановлюсь на полпути.
«Это магическое движение, – вспомнил Дмитрий слова капитана Коряцкого. – Ничего общего с полетом или движением по рельсам». Как же он управлял лифтом? Что говорил? Какие кнопки нажимал?
– Дайте мне повернуться.
Секунда, другая…
Ствол пистолета перестал упираться в спину.
– Только не пытайтесь демонстрировать нам приемы рукопашного боя. – Евхаристий раздвинул губы в кривой улыбке. – Мы вас просто пристрелим.
Дмитрий покосился на пистолеты в руках кожаных мальчиков, равнодушных ко всему на свете, кроме удовлетворения потребностей организма. Начни он внезапную атаку, вряд ли они успели бы отреагировать должным образом. Но, кроме кожаных, в кабине лифта находился еще и их вожак – быстрый и мощный боец, которого трудно застать врасплох, поэтому надо делать вид, что Дмитрий сломлен, и ждать удобного момента.
Он пошарил глазами по стенкам лифта.
– Никаких кнопок и рукояток нет, – понял его жест Евхаристий.
– Отойди, – толкнул в плечо одного из кожаных Дмитрий.
Капитан Коряцкий в прошлый раз не просто вошел в лифт, а встал в центре кабины определенным образом – лицом к двери. Что он сделал потом?
Кожаный качок посмотрел на босса.
– Подвинься, – кивнул тот.
Дмитрий расположился посредине кабины, повернулся лицом к двери, закрыл глаза, сосредоточился. Вспомнился жест Коряцкого – ладонь вверх, пальцы на лоб. Особый знак? Мантра? Пароль?
Он повторил жест, страстно желая, чтобы включился механизм лифта, проговорил:
– Поехали, – и почти не удивился, когда дверной проем превратился в колючую стенку, а в теле возникло ощущение полета.
– Святой креститель! – прошептал Евхаристий сдавленным голосом. – Заработала!
Ощущение полета усилилось, к нему добавилось чувство невесомости, будто лифт начал падать в глубокую шахту. Но вскоре невесомость прошла, некоторое время лифт мчался стрелой (это ощущение сохранилось) сквозь пространство, затем дважды содрогнулся, замедлил скорость и остановился.
– Внимание! – скрипуче-жестким голосом проговорил Евхаристий. – Стреляйте в любого, кто появится, без промедления! Кифа, будь готов к проявлению!
– Я готов, владыка, – кивнул молодой монах, стискивая рукоять посоха.
– Выходим!
Дверь растаяла.
– Ты обещал… – начал Дмитрий.
Его толкнули в спину, и он вынужден был выйти вместе со всеми в знакомый коридорчик с грубо обработанными каменными стенами, освещенный рассеянным светом невидимых светильников.
– Где вход в хранилище? – прошипел Евхаристий.
– В тупике, – помедлив, указал на дальнюю стену коридора Дмитрий. – Только вряд ли вас туда впустят.
– Это наша забота. Иди вперед!
Отряд приблизился к бугристой и слоистой стене, кажущейся твердой и монолитной.
– Что дальше?
– Вход открылся сам, мы ничего не делали.
– Ладно, проверим. – Евхаристий посмотрел на молодого спутника. – Кифа, открывай.
Монах поднял посох, загундосил что-то под нос, уколол стену острием палки.
Зашипело. Суковатая палка задымилась и вспыхнула зеленым огнем. Монах выронил ее с воплем, отскочил.
В то же мгновение стена потеряла плотность, стала зыбкой, как слой тумана, растаяла, являя взору еще один коридорчик, и навстречу взломщикам вышла тонкая высокая фигура в белой длинной рубахе, перепоясанной красным кушаком с кистями, в полосатых штанах и белых сапожках. Седой старец с посохом в руке.
Дмитрий сглотнул горькую слюну.
Перед ним стоял Хранитель мечей.
Старец посмотрел на всех прозрачно-голубыми глазами, перевел взгляд на Храброва:
– Витязь? Зачем ты привел сюда этих людей?
Дмитрий облизнул пересохшие губы:
– Они похитили мою невесту… простите, Хранитель…
– К дьяволу! – Евхаристий оттолкнул путешественника, шагнул вперед. – Отдай Чернобой, старик, и мы тебя не тронем!
Хранитель приподнял седую бровь:
– Евхаристий, сын Бориса-схимника, внук Аскольда-предателя, правнук Камилла-гонителя, потомок Чернаги-крестителя… Ты так и не успокоился, лелея мечту стать господином мира.
– Я уже господин! – оскалился Евхаристий. – Но буду Владыкой! Даже если придется…
– …уничтожить полмира?
– А хотя бы и так!
– Ты – тварь, раб, сотворенный твоим трусливым черным божком! Ты не сможешь управлять миром, даже если тебе достанется черный меч. Это под силу только богорожденным. Вот ему, – кивнул старик на Дмитрия, – его друзьям. Но не тебе.
– Это мне решать, а не ему! Отдай меч по-хорошему. Иначе я все равно возьму его, но уже по-плохому!
– Попробуй.
Хранитель поднял свой отполированный до янтарного блеска посох. Евхаристий тоже рванул вверх свой. С острых концов палок сорвались молнии – огненно-золотистая и сине-фиолетовая, столкнулись в воздухе. Раздался шипящий визг, вспыхнул клубок радужного пламени, резанувший по глазам.
Евхаристий с криком отбросил задымившийся посох, обернулся к телохранителям:
– Огонь!
Трое кожаных, придя в себя, открыли стрельбу из пистолетов, четвертый навел на Хранителя неизвестно откуда взявшийся новейший многозарядный гранатомет «каракурт».
– Ложись!
Все попадали на пол.
Дмитрий рванулся к стрелку, но споткнулся о тело молодого монаха и упал.
Ширхнула огненная дуга, за ней другая и третья. В проеме двери лопнули три гранаты, с визгом разлетелись осколки.
Фигура Хранителя заколебалась, исчезла.
На полу, там, где он стоял, расцвело несколько капель крови.
– Нет! – выдохнул Дмитрий, приподнимаясь на руках.
– Вперед, за ним! – рявкнул Евхаристий.
Дмитрия схватили за шкирку, поставили на ноги, больно пихнули в спину:
– Бегом!
Проскочили коридорчик и остановились, ошеломленные представшей перед глазами картиной. Дмитрий тоже застыл. Пещеру с десятками, если не сотнями, столбиков, из которых торчали рукояти мечей, ему довелось видеть всего один раз, но зрелище было столь необычное, что замирало сердце.
Евхаристий опомнился первым:
– Где Чернобой?!
– В другом зале, – пробормотал Дмитрий.
– Веди!
Путешественник направился в дальний конец зала, разглядывая мечи. Захотелось вытащить один из них и в несколько ударов покончить с бандитской компанией.
У стены мелькнул светлый силуэт.
Подчиненные Евхаристия отреагировали на это стрельбой, возбужденные то ли боем, то ли атмосферой зала. Их блестящие от пота лица выражали угрюмую готовность убивать, в глазах – ни проблеска мысли, ни капли интереса. По сути, это были не люди, а биороботы, запрограммированные служителем церкви Второго Пришествия на беспрекословное подчинение и выполнение его приказов.