– Эй, я рожден на Ямайке в больнице Святого Георга! Крещен в англиканской церкви Ее Величества келейным священником из Эдмонтона, Шотландия! Тама на островах большего англичанина не сыщешь.
– Алиса воспитывалась в русской православной вере, – сказала Шула, обращая свою улыбку Гриру, – но она же не будет русской.
Они так и стояли вокруг столика, подпираемые любопытной толпой. Садиться было некуда, пройти вдоль стойки к двери в коктейльный бар они тоже не могли. Тесный обеденный зал следил за ними внимательно и хищно. Айк порадовался, что девушка не прекращает свою кипучую болтовню. Это сбрасывало нависшее напряжение – хотя бы давало отсрочку. Однако все у него внутри натягивалось сильнее и сильнее от одной этой сцены: Пылкая Дева; Опозоренная Жена; Другая Женщина; Старый Нелепый Развратник, Пойманный с Поличным; Плотный Круг Любопытных Соседей с высунутыми наружу злыми языками жаждет крови. Алисиной крови, дошло до него внезапно. Не крови старого симпатичного Кармоди и уж всяко не крови его нечесаной бабенки – надо же кобелю иногда развлечься, – а крови Алисы. Отвязной обнаглевшей Алисы… огреть разок-другой да покрепче – будет сука шелковая.
В точности его ночные мысли пару дней тому назад.
– Ладно, пора закругляться. – Он громко хлопнул в ладоши. – Кармоди, черт, давай выпьем, раз уж мы сюда пришли, – кое-кому из нас нужен кое-какой отдых. Каллиган, подвинься, пожалуйста, мистер Тугиак и вы, ребята. Дайте пройти.
– В бар нельзя, мистер Саллас, – сказала Дойна. – Он закрыт. Я только что говорила с тетей Мирной, она сказала, чтобы я не открывала. Мне нельзя, я еще маленькая.
– Ну так что тебе стоит позвать кого-нибудь большого, чучелко? – скомандовал Кармоди, почуяв возможный выход из опасной ситуации и угла, куда он так неосмотрительно позволил себя загнать. – Ты прямо сейчас звонишь тете Мирне и говоришь, что, если вторую половинку «Потте» сию минуту не откроют, эта маленькая первая останется без дверных петель. Передай, что Майкл Кармоди прямо так и сказал. Должен вас уведомить, народ, мы привыкли к совсем другому обращению. Мы, между прочим, только вчера были почетными гостями на флагмане его величества императора Кореи.
Пока Кармоди кормил толпу описанием вечеринки на плавзаводе, Дойна с недовольным видом давила телефонные кнопки. Алиса и Вилли с угрозой смотрели на толстый затылок старого волокиты. Грир нервно крутил волосы, а Кальмар Билли облокотился на стойку, чтобы дать отдохнуть спине. Айк глядел в окно, стараясь держаться спокойно и собранно. Однако он не чувствовал себя ни спокойно, ни собранно. Зато чувствовал всем нутром, как неослабное внимание девушки обволакивает его, словно пар в парилке.
Весь зал облегченно вздохнул, когда Дойна отложила трубку, шагнула к застекленной двери в бар и позвенела ключами, привлекая внимание.
– Тетя Мирна говорит, что если кто хочет, то пусть идет в бар и ждет, – нудно объявила девушка. – Она говорит, что приедет, как только соберет посуду, которую мы возили в доки. А пока у нас есть кофе и легкие напитки, а еще чили и рыбный суп.
– А как же тяжелые напитки? – настаивал Кармоди. – Мы с парнями были в море, утеночек, и несли соленое бремя моряков. Нам нужен грог. Ты только посмотри на поникшие щупальца мистера Кальмара – он так долго тащил это бремя, что совсем высох. Нам нужно утешение для души, а не чертов суп из рыбьих кишок!
– Я не могу продавать алкоголь, – заныла девушка. – Я еще маленькая. Тетя Мирна будет здесь, как только соберет посуду. Там очень хорошие графины, она ими дорожит. Они из настоящего хрусталя. И потом, я не умею смешивать коктейли.
– Я умею, – сказала Вилли. Она, как и Кармоди, разглядела запасной выход. – Я обхаживала бары от берега до берега и от границы до границы. Я умею делать ледяной чай «Лонг-Айленд» так, что вы будете думать, будто этот ваш тутошний океан на самом деле Атлантика.
– У них нет чая, – доложила Шула. – Только кофе, легкие напитки, чили, рыбный суп и опять кофе.
– К черту чай! – проревел Кармоди. – Я хочу ирландского кофе. Виллимина, за дело. Бей в гонг, девочка: все пью-у-ут, а Майкл Кармоди пла-а-тит!
– За дело! – орала толпа. Так вот без чего так долго не мог закипеть этот горшок – без бухла! Пускай даже реконового. – За дело, за дело!
Гонг ухнул старым аляскинским сигналом, оповещая, что кто-то заплатил за полный раунд, и возбужденная толпа медленно внесла Айка в бар.
Вилли уже стояла за стойкой и принимала заказы. Кармоди возобновил свой рассказ о вечеринке на корейском плавзаводе, описывая теперь, как он с этой Техасской Торнадкой защищал танцевальную честь круглоглазых, да так, что ластоногие слетали с танцпола через шпигаты прямо в море. Грир стоял рядом, дергал вверх-вниз бровями и подтверждал истинность каждого преувеличения:
– Ага! Так и было, народ, чистая правда!
Айк задержался у стенда и прочел несколько объявлений. Оглядываясь, он видел сквозь поцарапанное стекло внутренней двери «Крабб-Потте» Алису с девушкой, которые так и сидели за столиком – теперь одни, если не считать Дойны. Алиса заказала еще кофе и упрямо его тянула. Девушка таращилась на барную дверь, как большеглазый щенок. Не успев подумать, зачем он это делает, Айк распахнул двери и крикнул на весь пустой зал:
– Не желаете к нам в бар, леди?
Он мгновенно об этом пожалел. Так мог бы сказать Грир, даже похотливая интонация, с которой он произносит слово «леди», была на месте. Хорошо, если брови не прыгали вверх-вниз.
– Я нет, – ответила Алиса. – А эта леди с отвисшей челюстью слишком молода, чтобы шляться по барам.
Девушка ответила быстро, словно освобождаясь от пут:
– Вовсе нет, миссис Кармоди. Я всегда шляюсь по барам, когда мои дяди уезжают в Тоттинг-Бей. Я везу их назад на снегоходе. Однажды я привезла домой дядино ухо, завернутое в снег, чтобы ему потом пришили обратно. Мы сделали ему столько медицинских уколов, а оно все равно отвалилось.
– Спасибо, что напомнила, – сказала Алиса. – Саллас, я сделала твоему бедному беспонтовому другу пару уколов преднизона. Стал лучше ходить.
– Он бедный беспонтовый друг Грира, а не мой.
– Ага, точно, беспонтовый зад тоже Грира, но смотреть за ним почему-то все время приходится другим. Обычно тебе. – Она тронула девушку за руку. – Мистер Саллас, Шула, живет вместе с мистером Гриром на террасе у Санитарного полигона. У них там антикварный железный трейлер, немного нелепый, из прошлого века.
– Ой, я такие знаю очень хорошо! – воскликнула девушка. – У нас в Тоттинг-Бее много нелепых антикварных железных трейлеров. В них запихивают всякий мусор и ставят вдоль берега, чтобы получилась морская стена.
Алиса погрозила Айку пальцем:
– А значит, наши братья-близнецы собирают в трейлер мусор. Я всегда думала, что должна быть причина…
– Ты заходила ко мне домой?
– Если ты это называешь домом, то да.
– Алиса, большое тебе спасибо, что позаботилась о старом Марли, но я не понимаю, зачем понадобилось кормить его в доме, когда ты знала, что собака живет под ним.
– Он жил не под ним. Он жил в нем, а с ним вместе дюжина четвероногих гостей. Дверь была нараспашку.
Айк тяжело вздохнул:
– Вот же ублюдок. Я не думал, что у него хватит сил ее открыть.
– Наверное, ему помог взвод енотов. На вид не меньше дюжины.
– Старый ублюдок, – повторил Айк.
– Наверно, он без вас очень скучал, – предположила девушка. – И пошел искать.
– Так и есть, – сказала Алиса. – Одиночество и отчаяние придали ему сверхсобачьих сил. Он выломал дверь и созвал приятелей по телефону – так было дело. Но теперь он успокоился, Саллас. Я нашла ему подружку, есть с кем играть. Они все это время жили у меня в мотеле, им там хорошо. Марли выглядит намного лучше, и, кстати, твой дом тоже. – В баре снова ухнул гонг, из-за дверей послышались радостные вопли. – Ладно. Ты разве не собираешься бить вместе с ними в эту тарелку?
– Я бы лучше посмотрел, как там пес…
– Я же тебе только что сказала. Я смотрела, как там пес. Иди уже обратно и напивайся со своей командой.
– Мне уже хватит. – Айк сам удивлялся тому, как звучит его голос. – Я дойду до твоего мотеля пешком.
– Тебя качает так, что нидокуда ты не дойдешь. И вдобавок с этого пса станется выгрызть из тебя хороший кусок, если ты заявишься ни с того ни с сего и потащишь его обратно в свою унылую хибару. Давай так, Саллас. Ты платишь за кофе и пироги, которые Дойна нам тут насчитала, а я везу тебя сначала к твоему драгоценному псу, а потом в твою драгоценную трейлерную будку. – Она вернула девушке сотенную купюру. – Забирай, солнышко. И отучайся разбрасываться своими сокровищами. А то надолго не хватит. Дойна?
– На чем везешь? Я думал, вы пришли пешком.
– А чей это, интересно, фургон стоит на той стороне улицы? И кто это всегда прячет ключи под пластиковым Иисусиком?
Айк помялся в дверях бара.
– Ой, ну мистер Саллас, ну поехали с нами, пожалуйста.
– Да не волнуйся ты за своих храбрых аргонавтов – кто-нибудь за ними приедет. Пошли.
Этот кто-нибудь приехал еще до того, как они пересекли дорогу, – шестидверный прокатный лимузин Херба Тома. Поднятые тонированные стекла скрывали от глаз всех пассажиров, кроме одной – Луизы Луп. Она стояла на какой-то подставке и высовывалась до пояса из люка в крыше, словно важный сановник, принимающий парад с платформы. Взбитые космы желто-зеленых волос летали вокруг ее головы, а лицо, судя по виду, лепил и размалевывал визажист с садистскими наклонностями. Вокруг ее тела вздымались волнами несколько слоев полупрозрачного пейсли – шарфов, блузок и юбок с запа́хом. Вздымание продолжалось даже после того, как лимузин полностью остановился. Айк догадался, что этот театральный вихрь создавался кондиционером внутри машины.
– Айзек Саллас! – воскликнула Луиза из своего шифонного водоворота. – С возвращением в нереальный мир! Как я выгляжу?
– Привет, Лулу… хорошо выглядишь, – только и смог сказать Айк.