И под пьянство наше до третьей зари?
И в глухую полночь бегали до Маши,
Прикрывая трепетную дрожь.
Уходила Маша с пьяными ворами,
Приходила Маша пьяная домой.
Пусть же будет амба, пусть зашухерила,
Пусть же вся малина пропадет,
Но живая Маша от одесской банды
И от нашей пули не уйдет!
В темный тихий вечер, там же, на Амурке,
Грянули два выстрела подряд:
Там убита Маша, что зашухерила, —
Урки отомстили за ребят.
Через день в Одессе пронеслось молвою:
Машу мы убили за ребят.
Пронеслися быстро черны воронята[16] —
Легаши нас брали всех подряд.
Пока, видимо, самый ранний из известных нам вариантов. Текст корявый, много ненужных деталей, повторений, нарушение размера и прочее. В дальнейшем текст подвергался шлифовке многими арестантскими поколениями, в том числе, несомненно, людьми, имеющими неплохие литературные навыки.
В этом варианте песни, как мы видим, Маша — не уголовный авторитет (хотя и называется «бандиткой первого разряда»), а, скорее, любовница уркаганов (что и подразумевает одно из жаргонных значений слова «машка»). В двух куплетах последовательно перечисляются грехи Маши: сначала она «стучит» на своих уголовных подруг, таких же «машек», а затем сдает уголовников милиции. В поздних обработках уголовные барды решили обойтись без лишних подробностей: «зашухерила всю нашу малину».
Но гораздо более интересно другое — первая строка «Маши» содержит упоминание о «банде из Амурки». Эта банда впоследствии перекочует и в некоторые варианты «Мурки», которые будут начинаться словами: «Прибыла в Одессу банда из Амура», и даже станет «коллективным героем» песни «Амурская Мурка» (см. ниже).
Мурка из Амурки
Писатель Валерий Шамбаров в очерке «Муркина республика» утверждает, что речь идет действительно о выходцах с берегов Амура. За Байкалом и на Дальнем Востоке находились основные места содержания каторжан — Шилка, Нерчинск, Акатуй и проч. Сюда ссылали прежде всего особо опасных уголовных преступников. По амнистии, объявленной в 1917 году Временным правительством, вся эта пестрая масса вырвалась на волю. После Октября в Забайкалье началась своя война. Противостоять большевикам попытался комиссар Временного правительства Григорий Семенов, борьбу с которым возглавил Сергей Лазо. Начальником штаба Лазо и его заместителем по работе с блатными стала 19-летняя Нина Павловна Лебедева-Кияшко. Приемная дочь военного губернатора Забайкалья, она получила прекрасное воспитание и образование, но, увлекшись революцией, органически вписалась в ее уголовную струю. Урки знали Нину под кличкой «Маруся» (которая, кстати, могла трансформироваться в песенную Машу, а впоследствии в Мурку). В январе 1920 года часть партизан под командованием Лазо двинулась на Владивосток. Остальные, самые дикие и отпетые, пошли «освобождать» низовья Амура. Поход сопровождался зверствами. Впоследствии руководящая верхушка «приамурских партизан» была отдана под суд и расстреляна. Рядовые уркаганы растворились в партизанских отрядах или рванули на «Большую Землю», вернувшись к прежним, привычным для них занятиям. Попав в Одессу, «банда из Амура» составила достойную конкуренцию местным налетчикам, отчего и была воспета вместе с Муркой.
Конечно, эта версия слишком экзотична, чтобы принимать ее всерьез.
Во-первых, в «Маше» речь идет вовсе не о женщине — главаре банды, а об обычной проститутке, подруге уркаганов. Вряд ли Лебедева-Кияшко настолько «увлеклась революцией». Хотя — кто знает…
Кроме того, в «Маше» упоминается не Амур, а Амурка. «Амуркой» называли Амурскую железную дорогу. В воспоминаниях большевика П. Никифорова «Муравьи революции» (1932) читаем:
«Однажды Сергеев сообщил мне:
— Знаете, пришло предписание набрать партию здоровых каторжан на постройку Амурской железной дороги… вот вам бы…
— А пропустят?..
Попасть на Амурку политическому долгосрочнику да еще бывшему смертнику — мечта неисполнимая. Поэтому известие Сергеева о возможности пойти на Амурку меня взволновало: это было равносильно выходу на волю».
Но тогда совсем уж нелепо выглядит финал «Маши»:
В темный тихий вечер, там же, на Амурке,
Грянули два выстрела подряд:
Там убита Маша, что зашухерила, —
Урки отомстили за ребят.
Зачем тащить предательницу за тысячи километров от Одессы, в Забайкалье, чтобы там с нею расправиться? Правда, если этот куплет отнести к более поздним фольклорным искажениям, это возражение отпадает. Но все равно натяжек и несоответствий так много, что эту версию следует признать совершенно неубедительной.
Но в таком случае — о какой же «Амурке» идет речь в песне?
Предположений на этот счет несколько.
Первое: «Амуркой» в то время мог называться один из районов Одессы (что подтверждает и дальнейший текст). Это могло быть вторым названием знаменитого воровского района «Сахалинчик». Он некогда являлся окраиной города, откуда и возникло название (на окраину России, остров Сахалин, ссылали самых отпетых каторжан; известны очерки о сахалинской каторге, принадлежащие Антону Чехову и Власу Дорошевичу). О «специфике» района, в частности, упоминается в романе Льва Славина «Наследник»: «Степиков — судя по происхождению и словарю, уроженец воровского предместья Сахалинчик…» У Валентина Катаева в повести «Белеет парус одинокий»: «Возле самого кладбища к рыбакам стали присоединяться мастеровые и железнодорожники Чумки, Сахалинчика, Одессы-Товарной, Молдаванки, Ближних и Дальних Мельниц». Константин Паустовский более подробно проясняет состав жителей перечисленных районов, не сводя его к мастеровым: «В предместьях — на Молдаванке, Бугаевке, в Слободке-Романовке, на Дальних и Ближних Мельницах — жило, по скромным подсчетам, около двух тысяч бандитов, налетчиков, воров, наводчиков, фальшивомонетчиков, скупщиков краденого и прочего темного люда». Разумеется, Сахалинчик не был исключением — скорее, наоборот.
Правда, о втором названии Сахалинчика — Амурка — либо о каком-то ином районе Одессы, который бы носил такое имя, ничего не известно.
Существует другая версия, высказанная юзером slavko на гостевой странице сайта a-pesni: «Имеется в виду некогда Екатеринославский, а теперь Днепропетровский «Амур» (Амур-Нижнеднепровский район) — исторический район города, он и сейчас пользуется дурной славой. В 80-х гг. нам рассказывал об этом наш школьный учитель Иван Ефремович — весельчак, художник и знаток фольклора».
В принципе, Екатеринослав расположен недалеко от Одессы, и «гастролеры» вполне могли заглянуть к соседям. Однако опять-таки не совсем понятно, почему в конце концов Маша погибает на Амурке от одесской банды, а не в Одессе, где «бандитка первого разряда», собственно, и творила свои «темные дела».
Другие варианты расшифровки таинственной первой строки дает Александр Макаров в очерке «Несколько штрихов о том, как родилась одесская “Мурка”». Он предполагает, что Амурка или Амур появились как искажение фраз «Прибыла в Одессу банда из-за МУРа» (московская банда, бежавшая в Одессу от сотрудников Московского уголовного розыска) или «Прибыла в Одессу банда из-за Мурки» (банда прибыла из-за главной героини песни).
Впрочем, в настоящем сборнике приводится и так называемый «амурский» вариант песни, который поют в Амурской области.
Амурская Мурка
Ехала во Владик банда из Амурки.
Атаманом Мурочка была.
Все собаки ссали атамана Мурки.
Мурочка красивая была.
Банда деловая, воры-хулиганы.
Кошка коноводила у них.
Грабили и крали, а потом в малине
Пели и гуляли до утра.
Мы пошли на дело, дело прогорело.
Мы зашли, чтоб выпить, в ресторан.
Там танцует Мурка в кожаной тужурке,
Мурка и еще один пацан.
Чтоб не шухариться, мы решили смыться,
Но за это Мурку погубить.
Самому блатному Яшке Суханову
Мы решили дело поручить.
Встретил Яшка Мурку в темном переулке
И сказал ей: «Здравствуй и прощай!
Ты же нас любила, а теперь забыла —
И за это пику получай!»
Вынул Яшка финку и воткнул ей в спинку.
Заблестели Муркины глаза.
И упала Мурка в темном переулке,
Проливая кровь на тротуар.
Мурку хоронили, все собаки выли,
Кошки отдавали рапорта:
Больше не увидим атамана Мурку,
Нашего красивого жильца.
Этот вариант, конечно, один из поздних. Текст мне передал Сергей Данилов с комментарием: «На Дальнем Востоке не было вопроса, что такое «Амурка». Амурская область, естественно. Позже, когда я узнал, что урки с Муркой, оказывается, «прибыли» не в Находку и даже не во Владик, а в Одессу, то очень удивился».
Под «Владиком» в данном случае подразумевается Владивосток (другой «Владик» в России — Владикавказ). Как сообщил Данилов, часто пели также, что банда «ехала в Находку». Что тоже вполне понятно: Находка — знаменитый порт в ста километрах от Владивостока, известный как лагерная пересылка, пункт отправления этапов заключенных в Магадан и на Колыму.
Мурка
(московский вариант)
Тишина ночная, спит везде живое.
На малину собрался совет.
Это хулиганы, злые уркаганы,
Выбирали новый комитет.
Речь держала баба, звали ее Муркой,
Хитрая и ловкая была;
Даже злые урки и те боялись Мурки:
Воровскую жизнь она вела.
Цели намечала, планы составляла,
Как московским уркам промышлять.