Заметим, что мы не рассматриваем в этом сборнике десятки других интересных и по-своему замечательных переделок и вариантов знаменитой блатной баллады, в том числе популярный в свое время «Драп со смыком», известный также как «Песня немецкого танкиста»:
Грабь-драп — это буду я,
Воровство — профессия моя,
Я в Берлине научился,
А в Париже наловчился,
И попал я в русские края.
…Налетели мы на крайний дом.
Жили в нем старуха с стариком.
В ноги бросилась старуха,
Я ее прикладом в ухо,
Старика прикончил сапогом.
Или полную «черного юмора» переделку «Граждане, воздушная тревога»:
Граждане, воздушная тревога,
Граждане, спасайтесь, ради Бога:
Майки, трусики берите
И на кладбище бегите —
Занимайте лучшие места!
Но все это увело бы нас далеко от уголовного фольклора.
Как французские гренадеры забрели в Одессу«С одесского кичмана»
С одесского кичмана
С одесского кичмана[42]
Сорвались два уркана,
Сорвались два уркана в дальний путь.
В вапнярковской малине[43]
Они остановились,
Они остановились отдохнуть.
Один, герой Гражданской,
Махновец партизанский,
Добраться невредимым не сумел.
Он весь в бинтах одетый
И водкой подогретый,
И песенку такую он запел:
«Товарищ, товарищ,
Болять-таки мои раны,
Болять мои раны в глыбоке.
Одна вже заживаеть,
Другая нарываеть,
А третия застряла у боке.
Товарищ, товарищ,
Скажи моей ты маме,
Що сын ее погибнул на посте.
И с шашкою в рукою,
С винтовкою в другою,
И с песнею веселой на усте.
Товарищ малахольный,
Зарой ты мое тело,
Зарой ты мое тело в глыбоке.
Покрой могилу камнем,
Улыбку на уста мне,
Улыбку на уста мне сволоке.
За що же ж мы боролись?
За що же ж мы стрыждали?[44]
За що ж мы проливали нашу кровь?
Они же ж там гуляють,
Карманы набивають,
А мы же ж подавай им сыновьев![45]
Они же ж там пирують,
Они же ж там гуляють,
А мы же ж попадаем в переплет!
А нас уж догоняють,
А нас уж накрывають,
По нас уже стреляеть пулемет!»
Авторы песни: официальная версия
Многие до сих пор считают песню про кичман произведением безвестных авторов. Так, Александр Галяс в очерке истории одесской эстрады до 1941 года «Не напрасно ты поешь…» пишет о первой половине 20-х годов прошлого века:
«Но куда больше родилось в ту пору безымянных сочинений вроде «С одесского кичмана», «Цыпленок жареный» и т. п., имевших отчетливо уголовный привкус. Впоследствии песни такого рода стали именоваться «блатными». Молва почти всем этим сочинениям приписывала одесское происхождение, и само понятие «одесские песни» в советские времена служило клеймом, из-за чего они были категорически запрещены».
Ну, во-первых, достаточно спорно утверждение, будто песня о жареном цыпленке имеет «отчетливо уголовный привкус». А во-вторых, согласно мнению некоторых исследователей, песня «С одесского кичмана» была создана в 1928 году специально для спектакля Ленинградского театра сатиры «Республика на колесах» по пьесе Якова Мамонтова. Сюжет прост: на отдаленном украинском полустанке банда «зеленых» создает свою «демократическую республику». Ее «президентом» провозглашается пройдоха-уголовник Андрей Дудка, который выбирает себе в «министры» бандита Сашку, телеграфиста и двух бывших помещиков. На торжественной пьянке в честь этого события Дудка (его роль исполнял Леонид Утесов) и поет уркаганскую песню.
И сам спектакль, и его постановку критика встретила в штыки. А вот утесовского Дудку и его песню отметила как «единственное отрадное место» в пьесе. В 1929 году видный музыкальный критик С. Дрейзен отмечал: «Особо следует отметить исполнение Л. Утесовым песни «С одесского кичмана». Эта песня может быть названа своеобразным манифестом хулиганско-босяцкой тематики. Тем отраднее было услышать ироническое толкование ее, талантливое компрометирование этого «вопля бандитской души». Ему вторил другой критик, Евгений Вермонт: «Ведь даже «С одесского кичмана» он пропел так, что блатная грубость совершенно испарилась».
Песня имела оглушительный успех и мгновенно стала шлягером, чему никто не удивлялся, поскольку автором ее называли Бориса Николаевича Тимофеева (1899–1963), написавшего тексты таких шлягеров, как, например, известный романс на музыку А. Цфасмана «Мне бесконечно жаль своих несбывшихся мечтаний» или не менее популярный «Караван» на музыку Б. Прозоровского, который любила исполнять Изабелла Юрьева:
Мы странно встретились и странно разойдемся,
Улыбкой нежности роман окончен наш…
Автором музыки «Кичмана» считался композитор Ферри Кельман — Михаил (Моисей) Яковлевич Феркельман.
Источники текста и музыки
На самом деле Феркельман-Кельман автором музыки к «Одесскому кичману» не является. Да Михаил Яковлевич на это и не претендовал. Достаточно обратиться к наиболее раннему из дошедших до нас нотных изданий песни. К сожалению, мне не довелось увидеть эту четырехстраничную брошюрку воочию, однако ее выходные данные есть на сайте «WEBISIS: NPLG: Thematic Catalogue»:
«Ферри Кельман, Феркельман М.
С одесского кичмана [Ноты]: (Старая бытовая песенка): [Для голоса с ф-пиано] / Зап. и аранж. Ферри Кельмана. — [Тбилиси], [1924]: Лит. ВСНХ ГССР. — 4 стр.; 36 см. — [Б.ц.], 3000 экз. [MFN: 559]»
Мы видим, что Кельман берет на себя только роль аранжировщика «старой бытовой песенки». Однако для нас важно не только это. Обратим также внимание на дату издания нот — 1924 год. То есть за четыре года до постановки «Республики на колесах»! Заметим место издания — Тбилиси. Моисей Феркельман родился в Тифлисе в 1908 году и лишь в 1929 году переехал в Ленинград. То есть через год после премьеры «Республики на колесах».
Правда, возникают сомнения в названии города: ведь Тифлис был переименован в Тбилиси только в 1936 году. Однако квадратные скобки означают комментарии к заглавию и содержат данные, которые на самой обложке не указаны, но важны для коллекционеров. Поэтому составители каталога могли допустить некоторую вольность в расчете на не слишком «продвинутого» читателя.
Кстати, есть и другие косвенные указания на то, что «старая бытовая песенка» существовала куда раньше, чем появилась пьеса Мамонтова — еще до революции. Так, например, Александр Галяс пишет о куплетисте Льве Зингертале:
«В 1907 году, когда тогдашний премьер П. Столыпин подавлял революционное движение жестокими мерами, вплоть до виселиц, прозванных в народе «столыпинскими галстуками», Л. Зингерталь на одном из представлений рискнул спеть:
У нашего премьера
Ужасная манера:
На шею людям галстуки цеплять.
И должен вам признаться,
Я стал теперь бояться
Куплеты вам про галстук распевать.
В результате артисту было предписано в 24 часа покинуть город, но зато он навсегда вошел в историю эстрады».
Бросается в глаза идентичность размера куплетов Зингерталя и «Кичмана». Можно предположить, что куплетист пародировал действительно известную песенку. Кстати: Лев Зингерталь и Леонид Утесов были достаточно близко знакомы. Существует даже байка о том, что однажды у Зингерталя перед выступлением украли фрак, и куплетист слезно пожаловался Утесову. Тот, недолго думая, отправился в кафе «Фанкони», где постоянно «отвисал» Мишка Япончик, и рассказал известному бандиту о беде своего коллеги. Япончик в гневе потребовал от уголовников немедленно вернуть фрак артисту. Через полчаса одесскому куплетисту доставили… восемнадцать фраков разных цветов и фасонов, чтобы он выбрал из этого «барахла» свой!
Есть еще одно косвенное свидетельство. В день своего 70-летия в шутливом интервью молодому конферансье Евгению Петрову (сейчас — Евгений Петросян) Леонид Осипович говорит: «Вот так сижу и начинаю вспоминать: когда я начал песни петь? В 1923… нет, вру — в 21-м году. В 1921-м году… И вот так сижу и начинаю вспоминать: а что я тогда пел?».
Петров наигрывает мелодию.
Утесов: «Нет, нет, нет, нет… Это я пел значительно позже».
Петров наигрывает «С одесского кичмана».
Утесов: «Ну, зачем эта провокация, зачем эта провокация? Это я пел значительно раньше…»
Другими словами, Утесов прямо свидетельствует о том, что «Кичман» существовал задолго до того, как появился в «Республике на колесах». Еще точнее — раньше 1921 года.
Можно было бы критически отнестись к такому заявлению певца. Ведь «Кичман» он исполнял и много позже, даже в 30-е годы, наряду с «Гопом» и «Лимончиками». Однако обратим внимание на то, что в брошюрке 1924 года указано: ноты записаны «для голоса с фортепиано». Выходит, к тому времени существовал уже и текст (иначе зачем ноты для голоса)! Резонно предположить, что Борис Тимофеев лишь переработал его и дополнил «современными» деталями (имеется в виду указание на «геройского махновца»).
Впрочем, в эстрадном исполнении Леонида Утесова песня звучала без куплета про «махновца партизанского». Скорее всего, он присутствовал именно в театральном варианте (учитывая фабулу спектакля, где речь идет о банде «зеленых»), а затем был убран по