«Ах, Геббельс малахольный,
Скажи моей ты маме,
Что я решил весь мир завоевать.
С танкою в рукою,
С отмычкою в другою
Я буду все народы покорять.
Пойди по всем малинам
И быстро собери там
Ты всех блатных, кто на руку нечист.
Отныне уж не будет
Зваться он бандитом,
А будет нацьонал-социалист».
Называлась эта переделка «Песенка о нацистах». Ее Утесов с чистым сердцем открыто исполнял перед бойцами, а те подхватывали и разносили по всем фронтам.
Авторство текста принадлежит тромбонисту утесовского джаза Илье Фрадкину. В оркестр Илья Борисович влился в 1936 году и стал автором еще нескольких песен, которые исполнял Леонид Осипович, например, «Я — демобилизованный» и «Спустилась ночь над бурным Черным морем».
Что до музыки, то, помимо уже известного нам Ферри Кельмана, есть и автор обработки. Это знаменитый советский композитор Аркадий Ильич Островский, который в молодые годы был аккордеонистом и пианистом в джазе Утесова.
А вот с датой появления «Песенки о нацистах» полной определенности нет. В Российском государственном архиве фонодокументов есть лишь указание на пластинку, которая была записана в 1945 году, с указанием «ориг. нет, пл. есть». Ясно, что песня существовала еще до записи — но когда написана, когда и где впервые исполнена, не ясно.
«С техасского кичмана»
После войны «Кичман» пропал из репертуара Утесова. Некоторые считают, что сам певец стал стыдиться блатной тематики в своем творчестве. Все, конечно, возможно, но верится с трудом. Скорее, памятуя историю с Керженцевым, Леонид Осипович решил больше не бороться с властями — устал. Да и в 1953 году умер Великий Вождь, который еще хоть как-то благоволил к такого рода «лирике». Именно к этому времени относится эпизод из воспоминаний Владимира Акимова, свидетельствующий о том, что «Кичман» исчез из утесовских концертов — несмотря на то, что великий певец у публики по-прежнему ассоциировался с этой разбитной песенкой:
«Лето 1953 года. Эстрадный театр сада «Эрмитаж». Мы с моим другом и одноклассником Володей Высоцким на «Утесовском джазе»… Мы и Утесова на сцене видим впервые, и его легендарных музыкантов…
Публика неистовствовала и «бисировала» каждый номер. Утесов весело раскланивался, благодарил зрителей и, как опытный капитан, вел концертный корабль по известному только ему маршруту.
— Ледик! — чей-то вопль перекрывает шум затихающего зала. — «С одесского кичмана»!
Утесов делает вид, что не слышит, и, улыбаясь, объявляет следующий номер.
— Ледик! — надрывается орун. — «С кичмана»!
— Товарищ, не мешайте, — продолжая улыбаться, произносит Утесов.
— Так я не мешаю! — То, что с ним вступил в диалог сам Утесов, очевидно, добавило энтузиазма орущему. — «Кичманчик», Ледик!
Зал затих — интересно, чем кончится неожиданный поединок известного своей находчивостью и остроумием Утесова и неизвестного нахала.
— Товарищ, не мешайте…
— Так я не мешаю, Ледик!
— Товарищ, не мешайте… — в голосе Утесова вдруг зазвучал металл, и после намеренной паузы он заканчивает: — Водку с пивом!»
Эта сценка показывает не только находчивость певца, который блестящей остротой «убил» назойливого поклонника, но также свидетельствует о том, какие именно песни создали в свое время популярность Ледику (как звали Утесова родные и друзья) и поддерживают эту популярность вплоть до сегодняшнего дня.
А песня про кичман продолжает жить — и не только в своем «классическом» виде. Нет-нет да и откликается она на злободневные события — даже происходящие за рубежом. Разумеется, при этом «Кичман» не теряет своей «уголовной окраски».
Один из примеров — переделка Михаила Китайгородцева, которая появилась в 1985 году:
С техасского кичмана
Бежали два уркана
В Аляску на границу с ЭсЭсЭр:
Известный Лева Швейцер,
С «мокрушником»-индейцем
По кличке Леонардо Пелтиер.
От штата Аризона
Добрались до Юкона,
На сутки ФБР опередив — миф,
Потом через торосы
Под видом эскимосов
Форсировали Берингов пролив.
Не бойтесь, кореш Леня,
Мы в море не потонем,
Здесь в это время года крепкий лед — вот,
И пусть кругом заносы,
Прошу не вешать носа:
В Одессе будет все наоборот!
Там море не стихает,
Жасмин благоухает
Под солнцем, как под грудью у мадам — там,
У памятника Дюку
Я выберу подругу
И к Лене приведу в его вигвам!
Но бравый пограничник,
«Б и ПП» отличник[46] —
Он «в яблочко» на стрельбах попадал —
Определил умело
Дистанцию прицела
И, как обычно, промаху не дал.
Ну, кто такой Лева Швейцер, истории неизвестно. А вот Леонард Пелтиер — фигура замечательная. Этого лидера Движения американских индейцев (ДАИ) приговорили к двум пожизненным срокам за убийство двух сотрудников ФБР в июне 1975 года.
История темная. В 1975 году к Пелтиеру за помощью обратились жители резервации Пайн-Ридж, которые уже в течение трех лет подвергались нападкам со стороны организованной банды. Как выяснилось позднее, целью бандитов было вытеснение из резервации членов ДАИ. Все это происходило при явном и открытом попустительстве агентов ФБР, которое снабжало бандгруппу информацией и оружием. Группа называла себя словечком «goons» — «головорезы». Противостояние между «головорезами» и активистами ДАИ привело к гибели около 60 членов племени.
Пелтиер с группой молодых членов ДАИ разбил лагерь на ранчо, принадлежавшем племени Прыгающего Быка. 26 июня два сотрудника ФБР якобы погнались на двух автомобилях за грабителем и вторглись на территорию ранчо. Находившиеся там люди решили, что подверглись нападению, и открыли стрельбу. Ранчо было окружено 150 агентами ФБР и «головорезами». Завязалась перестрелка. Когда она закончилась, выяснилось, что два агента ФБР, ворвавшиеся на ранчо на своих автомобилях, убиты. На их машинах насчитали 125 пулевых пробоин.
Затем был суд. Леонард Пелтиер оказался за решеткой, где и находится до сих пор, несмотря на протесты многочисленных правозащитных организаций. В 1992 году в США вышел документальный фильм в защиту борца за права индейцев. 28 июля 2009 года в тюрьме Льюисберга прошло первое после 1993 года слушание дела Пелтиера. В условно-досрочном освобождении Леонарду Пелтиеру отказали. Следующее слушание может быть проведено только в июле 2024 года, когда Пелтиеру будет 79 лет.
Своеобразным ироничным откликом на эти события является песенка «С техасского кичмана». Цинично, конечно. Но — закон жанра…
Как Одесса-мама обокрала Ростов-папу«На Дерибасовской открылася пивная»
На Дерибасовской открылася пивная
На Дерибасовской открылася пивная,
Там собиралася компания блатная,
Там были девочки — Маруся, Роза, Рая,
И гвоздь Одессы — Степка-шмаровоз[47].
Три полудевочки, один роскошный мальчик,
Который ездил побираться в город Нальчик
И возвращался на машине марки Форда,
И шил костюмы элегантней, чем у лорда.
Походкой ровною под коммивояжера
Являлся каждый вечер фраер из надзора.
Махнув оркестру повелительно рукою,
Он говорил: «Одно свиное отбивное!»
Но вот вошла в пивную Роза-молдаванка,
Она была собой прелестна, как вакханка[48],
И с ней вошел ее всегдавешний попутчик
И спутник жизни Степка-шмаровоз.
Зашел в пивную он с воздушным поцелуем
И предложил красотке Розе: «Потанцуем!
И фраерам всем, здесь сидящим, растолкуем,
Что есть у нас салонное танго».
Держась за тухес[49], как за ручку от трамвая,
Он повторял: «О моя Роза дорогая,
Я вас прошу, нет — я вас просто умоляю! —
Сплясать со мной прощальное танго».
Но тут Арончик пригласил ее на танец,
Он был для нас почти что иностранец,
Он пригласил ее галантерейно очень
И посмотрел на Шмаровоза между прочим.
Красотка Роза танцевать с ним не хотела —
Она до этого достаточно вспотела.
Но улыбнулася в ответ красотка Роза —
И раскраснелась морда Степки-шмаровоза.
Арону он сказал в изысканной манере:
«Я б вам советовал пришвартоваться к Вере,
Чтоб я в дальнейшем не обидел вашу маму
И не испачкал кровью белую панаму»[50].
Услышал реплику маркер известный Моня,
Об чей хребет сломали кий в кафе «Фанкони»,
Побочный сын мадам Олешкер тети Песи —
Известной бандерши в красавице Одессе.
Он подошел к нему[51] походкой пеликана,
Достал визитку из жилетного кармана[52]
И так сказал, как говорят поэты:
«Я б вам советовал беречь свои портреты».
Но наш Арончик был натурой очень пылкой:
Ударил Моню он по кумполу[53] бутылкой,
Официанту засадил он в тухес вилкой —
И началось салонное танго!
На Аргентину это было непохоже —
Вдвоем с приятелем мы получили тоже,