И из пивной двоих нас выкинули разом:
С огромной шишкою и с фонарем под глазом.
И вот когда мы все лежали на панели,
Арончик все ж таки дополз до Розанели,
И он шепнул ей, весь от страсти пламенея:
«Ах, Роза, или вы не будете моею?!
Я увезу тебя в тот город Тум-Батуми,
Ты будешь кушать там кишмиш с рахат-лукуми,
И, как цыпленка, с шиком я тебя одену,
Захочешь спать — я сам тебя раздену!
Я, как собака, буду беречь твое тело,
Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела.
А чтоб не липла ни одна к тебе зараза,
Я буду в баню в год водить тебя два раза.
Я все отдам тебе, все прелести за это,
А то ты ходишь, извините, без браслета,
Без комбинэ, без фильдекоксовых чулочек
И, как я только что заметил, без порточек».
Вот так накрылася фартовая пивная,
Где собиралася компания блатная,
Сгорели девочки — Маруся, Роза, Рая
И с ними вместе — Степка-шмаровоз.
Между Дерибасовской и Богатяновской
Казалось бы, одесский колорит в песне настолько явный, что нет никаких сомнений в том, где эта песня родилась. Между тем этот образчик блатного фольклора первоначально никакого отношения к Одессе не имел.
Писатель Андрей Синявский (Абрам Терц) в очерке «Отечество. Блатная песня» приводит классическое начало песни: «На Багартьяновской открылася пивная…».
Так же начинал ее в ранних концертах и Аркадий Северный. При этом объяснял: «Во время скитаний по свету мне пришлось слышать много вариантов этой популярной одесской песни. И что это за Багартьяновская улица? Бесполезно искать ее в современной Одессе. Она растворилась в потоке новых названий…»
От себя добавим: бесполезно искать такую улицу и в старой Одессе. А вот в Ростове Богатяновскую найти легко, тем более что там стоит знаменитая Богатяновская тюрьма, или «Богатяновский централ» — следственный изолятор № 1. И старые «сидельцы» прекрасно знают, о какой именно пивной идет речь в песне. Например, Михаил Танич, бывший арестант ростовского СИЗО, стихотворение «Прогулочный дворик» предваряет эпиграфом «На Богатяновском открылася пивная» и пишет:
Был хлеб богатяновский горек,
совсем уж не хлеб, а припек,
но пайку в прогулочный дворик
таскал я с собою, как срок.
И мы по квадрату ходили,
а там, за колючей стеной,
сигналили автомобили
вблизи знаменитой пивной…
В мемуарах «Играла музыка в саду» он подтверждает то же самое, но уже прозой: «И вот я все же учусь в школе-новостройке номер 30, в знаменитом Богатяновском переулке. В том самом, где согласно песне «открылася пивная, там были девочки Маруся, Роза, Рая…». И до тюрьмы подать рукой. Тюрьма тоже была знаменитой…»
Да-да, именно у Богатяновского централа, на перекрещении Сенной улицы (ныне Горького) и Богатяновского переулка (ныне Кировский), а вовсе не на одесской Дерибасовской, находилась знаменитая пивнушка! Она действительно была видна из окна следственного изолятора. Вообще-то Богатяновская — и не улица вовсе, а переулок, названный так по находившемуся на спуске роднику Богатый Колодезь (нынче часть переулка переименовали в Богатяновский спуск, а часть оставили почему-то Кировским).
Некоторые старожилы, впрочем, называют другое место: в сквере на пересечении нынешней улицы Суворова и Кировского. Здесь до революции находился Покровский храм, который был разрушен в 1930 году (в сентябре 2007 года восстановлен). Тогда в ходе антирелигиозной большевистской кампании на месте многих культовых учреждений открывались пивные. Вот этот процесс якобы и отразила песня.
Правда, доподлинно известно, что в первое время после разрушения храма ростовские власти не решались возводить что-либо на его месте. Но вскоре здесь устанавливают сначала часы на столбе, затем неподалеку появляется фонтан, а позже — Кировский сквер, где в 1939 году возникает памятник Сергею Мироновичу Кирову (с издевательской цитатой, выбитой золотыми буквами — «Черт побери, как хочется жить!»). Разумеется, не исключено, что существовала здесь и пивная, но не на месте храма, а где-то ближе к Богатяновскому переулку. Впрочем, всякого рода пивных на Богатяновке было много. И о какой именно идет речь в блатном фольклоре, сегодня уже трудно сказать.
О ростовском происхождении песни писал в автобиографическом романе «Блатной» и Михаил Демин, бывший вор в законе: «Средоточием ростовского преступного мира является — с незапамятных времен — Нахичеванское предместье, а также Богатьяновская улица. Улица это знаменитая! Издавна и прочно угнездились тут проститутки, мошенники, спекулянты. Тут находится подпольная биржа, черный рынок. И мало ли что еще находится на экзотической этой улице! О ней сложено немало экзотических частушек и песен. «На Богатьяновской открылася пивная, — сообщается в одной из таких песен, — где собиралася компания блатная. Где были девочки Маруся, Рита, Рая. И с ними Костя, Костя-шмаровоз…»
Богатяновка была традиционно босяцким районом, с незапамятных времен собиравшим всякое отребье. Газета «Приазовский край» еще в 1905 году сообщала: «Группа жителей Богатянского поселения обратилась к полицмейстеру с коллективным заявлением о беспорядках, происходящих в последнее время на Богатянском спуске. Хулиганы среди бела дня нападают на прохожих, грабят и избивают их».
Не изменилось положение дел и при Советской власти. Тот же Демин вспоминал: «Блатные компании собираются здесь во множестве! Для этой цели существует — помимо пивных — немало укромных мест; всякого рода ночлежки, потайные притоны и ямы…»
Вся трагедия состоит в том, что текст ростовской песни про Богатяновскую пивную не сохранился! Впрочем, можно догадываться, что ряд куплетов в измененном виде перешел и в одесский вариант. Например, на это указывают хотя бы строки:
Две полудевочки, один роскошный мальчик,
Который ездил побираться в город Нальчик…
Понятно, что из Ростова ездить в Нальчик легко и удобно, поскольку столица Кабардино-Балкарии под боком. Из Одессы же отправляться «на побирушки» в Нальчик — за семь верст киселя хлебать, себе дороже.
Кроме того, существует также ростовский куплет, не вошедший в одесскую версию. Его приводит Синявский в упоминавшемся очерке о блатной песне:
Держась за ручки, словно жопу своей Раи,
Наш Костя ехал по Садовой на трамвае.
За ним гналися тридцать ментов, три агента,
И с ними щейка — рыжий пес.
Казалось бы, речь может идти как о Ростове, так и об Одессе. В обоих городах имелись Большие Садовые улицы. Причем по ним действительно ходили трамваи. Однако, если подумать, Одесса из числа претендентов выпадает. Здесь Большую Садовую 3 октября 1911 года переименовали решением городской Думы в Столыпинскую — в память о премьер-министре Петре Аркадьевиче Столыпине, который скончался 5 сентября того же года — через четыре дня после смертельного ранения в Киевской опере (в него стрелял эсер Дмитрий Богров). При Советской власти 5 декабря 1920 года Столыпинскую улицу назвали улицей Хмельницкого — в честь одесского большевика Александра Исааковича Хмельницкого.
А разве не могло случиться так, что песня о «Дерибасовской пивной» была создана до 1911 года? Увы, нет. Дело в том, что она написана на мелодию, которая попала в Россию не ранее 1913 года (подробности см. ниже). Для того чтобы стать популярной до такой степени, чтобы на нее писались пародийные тексты, мелодии требовалось хотя бы несколько месяцев — и это в лучшем случае. Выходит, что текст «Пивной» был создан как минимум через два года после переименования Большой Садовой в Одессе!
Что касается Ростова, здесь наименование центральной улицы сохранялось вплоть до 1920 года.
В августе 1920-го на Дон прибывает нарком Анатолий Луначарский — для агитационно-разъяснительной работы среди населения. На митинге 18 августа, который состоялся на Софийской площади (между Ростовом и Нахичеванью, на месте нынешнего парка имени Октябрьской революции) и собрал свыше 10 000 человек, Анатолий Васильевич произнес пламенную речь. Вот что он вспоминает в отчете Владимиру Ильичу Ленину:
«В 7 часов я выступил на объединенном собрании Совета профессиональных союзов и комячейки Красной Армии с обширным докладом о текущем моменте. В конце этого доклада я помянул также Фридриха Энгельса, 25 лет со дня смерти которого как раз выпадает на 18 августа. Ввиду этого Совет в торжественном заседании своем постановил переименовать главную улицу Ростова — Большую Садовую — в улицу Фридриха Энгельса».
А до этого знаменательного события в старом Ростове по Садовой ходили трамваи маршрутов № 1 и № 6. Один из них шел до железнодорожного вокзала. Самый урожайный маршрут для карманников!
Да и с Дерибасовской не все чисто. Напомним, что 30 апреля 1920 года в Одессе эта улица вовсе исчезает: ее переименовывают в улицу Лассаля — в честь публициста и деятеля германского рабочего движения XIX века Фердинанда Лассаля. А в 1938 году, после гибели летчика-испытателя Валерия Чкалова, улица Лассаля становится улицей Чкалова. Имя основателя Одессы Хосе де Рибаса улице возвратили только 19 ноября 1941 года фашисты, занявшие город 16 октября 1941 года. С тех пор на славное имя Дерибасовской уже никто не покушается.
Но почему же столь востребованным в Одессе оказался песенный сюжет об открывшейся и закрывшейся пивной? Ответ напрашивается сам собой: конечно же, потому, что история эта идеально «накладывается» на историю знаменитейшего пивного погребка «Гамбринус», замечательно описанного в рассказе Александра Куприна! Вспомните: «Так называлась пивная в бойком портовом городе на юге России. Хотя она и помещалась на одной из самых людных улиц, но найти ее было довольно трудно благодаря ее подземному расположению. Часто посетитель, даже близко знакомый и хорошо принятый в «Гамбринусе», умудрялся миновать это замечательное заведение и, только пройдя две-три соседние лавки, возвращался назад».