Отсюда Иосиф Виссарионович делает логичный вывод: «Спрашивается, почему буржуазные государства должны относиться к Советскому социалистическому государству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственных им буржуазных государств? Откуда вы это взяли? Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?»
Эта речь Сталина была одним из основополагающих документов, на который опирались в своей работе по разоблачению засланных врагов советские чекисты. И так уж случилось, что в ней оказался лишь один показательный пример из мировой истории. Связан он был именно с Францией и ее императором. Ну, вышло так…
Однако не это, конечно, главное. Сталинское упоминание наполеоновской Франции могло лишь послужить камертоном для творения Левинтона. Нас же более интересует другой документ, где враги рода человеческого указывались совершенно точно и без обиняков. Это — статья некоего В. Колесника в газете «Правда» от 21 июля 1937 года, подробно раскрывающая и трактующая «мартовские тезисы» Сталина. Называлась она «Шпионский интернационал (Троцкисты на службе фашистских разведок)».
Автор этого зловещего опуса прошелся по многим капиталистическим странам, которые постоянно засылают в СССР подлых троцкистских наймитов. Не обошел он стороной и Францию:
«Среди западноевропейских государств особым вниманием германской гестапо и итальянской разведки пользуется Франция.
Заключение франко-советского договора о взаимопомощи, укрепление обороноспособности Франции, победа Народного фронта и связанное с ней улучшение материального положения французских трудящихся масс, а также огромный рост влияния французской компартии укрепляют силы демократии в Западной Европе и тем самым ослабляют силы мирового фашизма.
Гестапо засылает во Францию сотни своих агентов и через них пытается взорвать Народный фронт, оклеветать СССР, дискредитировать франко-советский договор, разжечь гражданскую войну во Франции. Германские фашисты находят для этого сторонников не только среди французских фашистов типа де ля Рока, типа ренегата фашиста Дорио. Ценнейшей находкой явились для них французские троцкисты.
Агенты гестапо и итальянской разведки обосновались в троцкистских группках во Франции. Эти троцкистские группы скрываются под различными громкими названиями вроде «Интернационалистской рабочей партии», «Интернационалистской коммунистической партии», группы «Что делать». Некоторые из них называют себя секцией «IV Интернационала».
Деятельность этих групп ничем по существу не отличается от деятельности французских фашистов, как ренегата Дорио, и других фашистских групп во Франции. Они ведут клеветническую кампанию против Советского Союза, утверждая, что расторжение пакта о взаимопомощи между Францией и СССР и установление союза с Германией является необходимым условием дальнейшего существования Франции. Эта линия троцкистов во Франции буквально продиктована гестапо…
Идейным вдохновителем троцкистских групп во Франции является прожженный авантюрист и проходимец Суварин. Имея за плечами богатый опыт предательства, с позором выгнанный из Коммунистического Интернационала, Суварин, ярый последователь Троцкого, специализировался на гнусной клевете против Советского Союза.
В своих грязных брошюрах, по заданию своего шефа — бандита Троцкого, он восхваляет убийц т. Кирова и призывает к новым террористическим актам. Он жаждет военного поражения Советского Союза. Из этих брошюр, полных подлейшей клеветы на СССР, на Народный фронт, гитлеровские агенты во Франции — троцкисты черпают «идеи» для своей шпионской и вредительской работы».
Так что «незнакомый граждан» просто не мог не принадлежать к французским троцкистам, «линия которых буквально продиктована гестапо»…
«Советского завода план»
А ведь мы так до сих пор не определились в самом главном! Выше рассказывалось о том, что параноидальная шпиономания была характерна как для второй половины 20-х, так и для 30-х годов прошлого века. Но о каком именно периоде повествует песенный сюжет? Можно ли определить его более точно?
Ну, с точностью до года — задача неразрешимая. Однако кое-какие временные границы очертить несложно. Действие песни «Марсель» относится ко второй половине 30-х годов, поскольку в ней упоминаются «власти НКВД», которым уголовники «сдают» шпиона. Вообще-то Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) появился 26 октября (8 ноября) 1917 года, то есть на следующий день после Октябрьского переворота большевиков. Однако после создания СССР 30 декабря 1922 года НКВД действовал только на территории РСФСР и с 28 марта 1927 года, то есть с началом «эры шпиономании», осуществлял в основном функции общего административного надзора и охраны общественного порядка и безопасности. К этому времени в ведении НКВД находилось руководство милицией, уголовным розыском, загсами, коммунальным делом и местами заключения. Борьба со шпионами, диверсантами, террористами и прочей контрреволюционной сволочью относилась к ведению ОГПУ.
Лишь 10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, переименованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Первым наркомом внутренних дел СССР был назначен Генрих Ягода. Таким образом, лишь этот НКВД стал бороться со шпионажем и преступлениями против государства. В 1946 году его переименовали в МВД.
То есть время действия в «Марселе» — с середины 1934 по 1939 год (начало Второй мировой войны, когда Франции было уже не до того, чтобы шпионить за Россией и разбрасываться жемчугом).
Есть и другой; не менее значимый «маячок». Как мы помним, «нехороший шпиен» предлагает герою песни франки и жемчуг за то, чтобы тот ему «разведал советского завода план». Эта деталь о многом говорит. В 20-е годы власть пугала обывателя в основном диверсантами из числа бывших белогвардейцев, которые проникают в Страну Советов из-за границы, чтобы мстить — убивать, взрывать, отравлять водопровод и т. д. Вспомним начало «Мастера и Маргариты» Булгакова, когда Иван Бездомный подозревает незнакомца на Патриарших прудах:
«— Вот что, Миша, — зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону, — он никакой не интурист, а шпион. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет…»
Но уже в 30-е годы, в эпоху индустриализации, вопрос ставился несколько иначе. Страна действительно совершила грандиозный экономический скачок — пусть и ценой огромных жертв. Сталин поставил задачу догнать развитые страны Запада — причем в течение десяти лет. В мае 1929 года Пятый съезд Советов утверждает «оптимальный вариант» первого пятилетнего плана развития страны. Цифры, правда, брались «с потолка» и не соответствовали реальным возможностям производства, что, разумеется, очень скоро сказалось на выполнении плана. Ведь за пять лет одних только новых заводов нужно было построить более двух тысяч! А еще плотины, гидроэлектростанции, каналы…
Строительство сотен объектов было начато, но не завершено из-за дефицита сырья, топлива, оборудования, рабочей силы. Пошла цепная реакция невыполнения планов, лихорадки производства, срыва темпов… Стали спешно подготавливаться и выдвигаться кадры новых специалистов из числа рабочих. С 1928 по 1932 год число мест на рабфаках увеличилось с 50 до 285 тысяч. К концу первой пятилетки такие выдвиженцы составили до 50 процентов руководящих кадров промышленности. Заводы и фабрики потеряли, таким образом, наиболее опытных рабочих. На их место стали приходить крестьяне, не имевшие квалификации и находившиеся нередко в городах на нелегальном положении. Многие из них кочевали по стране со стройки на стройку и с предприятия на предприятие. Заводы напоминали таборы кочевников, увеличивались случаи поломок техники, производственного травматизма, росли алкоголизм и преступность.
В то же время приобретает тотальный характер поиск «вредителей». Особенно массированным, злобным нападкам подвергается интеллигенция. В стране начинается планомерная нейтрализация и ликвидация старых кадров и специалистов, не вступивших в партию и скептически настроенных по отношению к «великому перелому». К 1928 году большинство специалистов на предприятиях и в госучреждениях состояло из представителей дореволюционной интеллигенции. Лишь 2 процента этих людей были членами партии. Травля «старых спецов» организуется в лучших традициях «охоты на ведьм». На апрельском пленуме ЦК сообщается о раскрытии на шахтах Донбасса саботажа, организованного «буржуазными специалистами». Звучит призыв к усилению бдительности по отношению к таким «спецам», а также требование массово выдвигать на руководящие посты рабочих.
Далее следует печально знаменитое «Шахтинское дело» — опять «саботаж спецов»… На предприятиях Донбасса в 1930–1931 годах половина кадровых работников была уволена или арестована. Прокатилась волна показательных судебных процессов — и закрытых (дело ВСНХ), и открытых (процесс над Промпартией).
С 1928 по 1931 год разворачивается так называемая «чистка». Ее также называли «фильтром для классовых врагов» и «операцией по переливанию крови». Тысячи сотрудников Госплана, ВСНХ, Народного комиссариата финансов изгоняются под предлогом «правого уклона» или принадлежности к «чуждому классу» (80 процентов высшего руководства финансовых органов служило еще при прежней власти). Общее число взятых под контроль служащих составило 1 миллион 256 тысяч человек, 138 тысяч из них были отстранены от исполнения обязанностей. 23 тысячи человек были причислены к «первой категории» и лишены права работать в советских, хозяйственных, кооперативных и прочих предприятиях социалистического сектора, исключены из профсоюзов. Это означало лишение продовольственных карточек и гражданских прав. То есть почти голодную смерть.