Стражу Севера почти осязаемо почудилось, как под ним зашаталась башня, недавно казавшаяся такой прочной.
«Если Аршалай за моей спиной уже успел договориться и со Светочем, и с Ширамом – я долго не заживусь! В любом случае ни жреца, ни мальчишку к наместнику отпускать нельзя… Но и удерживать я их тоже не смогу – у Аршалая везде соглядатаи. Вот-вот ему станет известно, что мои люди поймали и увезли ряженых… Что же делать?!»
На этот вопрос у Данхара всегда было наготове простое решение. Приняв его, он поднял голову и улыбнулся.
– Что ж, я тебе поверю, – добродушно произнес он. – Скоро, может даже завтра, я поеду в Майхор и прихвачу тебя с собой. А покуда – извини, княжеских палат у меня здесь нет – поселю тебя здесь, в моей башне.
Повеселев, Страж Севера смотрел теперь на юношу почти с приязнью. Но напоследок он хотел выяснить кое-что еще.
– А скажи, эта накхини, Марга, тоже из твоих людей? – словно между прочим спросил он.
– Я вообще не знаю, кто она такая. Спрашивай про нее жреца, – желчно ответил Анил. – Они дружбу водят.
Данхар кивнул.
«Ну конечно. Именно поэтому высокородная накхини и ринулась спасать никчемного мальчишку. Юлишь, гаденыш. А жреца я спрошу, не сомневайся…»
– Ладно, время уже к ночи. Выпей со мной вина и поешь наконец, а то мы все о делах да о делах, – предложил он так приветливо, как только мог.
– Благодарю, – величественно кивнул Анил, вновь уселся на скамью и принялся срезать поджаристое мясо с бока косули. Если бы он видел взгляд Данхара, едва ли кусок полез бы ему в горло…
– Может, теперь объяснишь, почему не дал мне убить его? – напустилась Марга на жреца, как только решетка упала обратно. – Эта желтоволосая кочерыжка выложит все, что знает о нас!
– Прямо скажем, его рассказ будет довольно коротким, – усмехнулся Хаста. – А сейчас придвинься ко мне…
– Это еще зачем? – настороженно спросила накхини.
Хаста обнял ее за плечи, привлекая к себе.
– Еще одно такое движение, и я вырву тебе кадык, – предостерегла девушка.
– Уймись. Я просто не хочу, чтобы наш разговор слышали наверху. Пусть думают, мы влюбленная парочка и воркуем на прощанье…
– Пф! Да кто ж поверит!
– Один столичный поэт сказал: «Любовь родится без ума, а ум любви – она сама…»
– Звонкая трескотня, и ничего более! Ладно, можешь обнять меня. Но если вдруг вздумаешь…
– Да-да. Ты вырвешь мне кадык. Давай попробуем разобраться, что происходит.
– Мы сидим в яме! – резко ответила Марга.
– С этим не поспоришь. Но если рассматривать наше положение шире, то твоему сородичу Данхару тоже не позавидуешь. Он поймал тайного посланника Кирана, который выдавал себя за Аюра, а вместе с ним меня, явно принимаемого им за жреца Северного храма. Сейчас Анил объяснит ему, кто он такой, и Данхар поймет, что ему предстоит объясняться еще и с блюстителем престола, а заодно и с Каргаем… Конечно, он мог бы просто отослать нас к наместнику, на что я все еще очень надеюсь. Но тут появляешься ты!
– И что?
– Твой родич бросает тебя в яму, и все спутывается. Может, все-таки объяснишь? Данхар что, посватался к тебе и получил отказ?
– Очень смешно! – гневно процедила Марга, попытавшись отстраниться от рыжего жреца.
– Но согласись, его поступок необычен… Ты куда выше его по положению, ты сестра саарсана! Что ты ему наговорила?
– Да ничего! Пришла к Данхару и приказала отпустить вас, – нехотя ответила накхини.
– Так прямо и приказала?
– Полагаешь, я лгу? – возмутилась она. – Сам сейчас сказал – я сестра саарсана! Конечно, я имею полное право приказывать какому-то маханвиру деревянной крепостишки в диком лесу…
– Похоже, он так не считает.
– Значит, он изменник! – вспылила девушка.
– Тихо, тихо! А то стража решит, что это я изменник. Но поверь, здесь я могу изменить тебе лишь с белками и лисицами…
– Прямо тут – разве с крысами и жуками, – съязвила Марга. – И Данхар из рода Хурз – самый большой здешний крысюк!
Хаста задумчиво поглядел на нее. Сестра Ширама явно недоговаривала. Что же там между ними произошло?
– Мне Данхар, прямо скажем, тоже не понравился, – ответил жрец. – Но будь он самым гнусным из накхов, разве это причина, чтобы бросать в яму свою родственницу?
– Не твое дело, – отрезала накхини. – Я сама с ним разделаюсь.
– Да я уж понял. Но как бы в итоге нам всем здесь не остаться. Боюсь, наша общая могила мало чем поможет твоему брату в поисках Аюра…
– По-твоему, я должна снести такое оскорбление?
– Об одном прошу – не торопись. И перед тем как кого-то покарать, советуйся со мной.
– Вот еще, – фыркнула Марга и крепче приникла к рыжему жрецу.
– Что ты делаешь? – удивился тот.
– Так теплее.
Хаста прижал к себе девушку, положил ей руку на бок, и вдруг его ладонь ощутила что-то влажное и липкое.
– Это что, кровь? – нахмурился жрец.
– Да. Ерунда. Данхар ткнул рукоятью ножа.
– Вовсе не ерунда. В такой промозглой сырости рана легко может загноиться. То, что кажется всего лишь царапиной, убьет тебя не хуже любого вашего оружия.
Марга, недолго помолчав, тихо ответила:
– Если ты подставишь мне плечи, я дотянусь до решетки, соскоблю немного мха, нажую и залеплю им рану.
– Послушай, я ведь жрец. У меня есть при себе целебная мазь, я выхаживал твоего брата. Позволь, я обработаю рану.
Марга задержала дыхание, будто перед прыжком в холодную воду. Затем сдавленно прошептала:
– Хорошо.
Она чуть отодвинулась от него, откинулась к земляной стенке, размотала пояс и приподняла край рубахи. Хоть в яме было почти совсем темно, Хаста ясно разглядел на животе девушки черное пятно с глубокой распухшей ссадиной.
– По-родственному это он, – пробормотал жрец.
– Не напоминай.
Хаста достал из поясной сумки глиняный кувшинчик, вытащил зубами деревянную пробку, полил на пальцы остро пахнущей смесью и легкими движениями начал размазывать лечебное зелье вокруг кровоподтека. Живот накхини был твердый, как дерево. Однако ее кожа показалась Хасте настолько нежной, что он на несколько мгновений забыл, что лечит, а не ласкает. Закончив смазывать рану, он не спешил убрать ладонь. Марга молчала, приникнув к жрецу и положив голову ему на плечо.
– Ну хватит, все, – наконец прошептала она. – Боль уже прошла.
Последний бледный луч солнца дрожал, угасая, на самой кромке подземной темницы. В воздухе одна за другой начали вспыхивать крошечные ледяные искры. Кружась и порхая, они падали с неба и сквозь решетку плавно опускались во тьму ямы.
– А вот и первый снег, – пробормотал Хаста, чувствуя легкие холодные прикосновения к лицу. – Очень вовремя, прямо скажем!
Марга спала рядом, крепко к нему прижавшись. Хасте же не спалось. Анила в яму так и не вернули, что наводило на мрачные мысли. Говоря о «поворковать напоследок», Хаста почти не шутил. Если бы дело ограничилось поимкой очередного самозванца, он бы вывернулся. Но почему Данхар выступил против своих? Избиение и заключение в яму сестры Ширама означало прямое объявление войны саарсану. В этом случае они с Маргой обречены.
Хаста устремил взгляд на пятно света, и его губы зашевелились, еле слышно выпевая строки вечернего славословия Исвархе. В странствиях он часто пренебрегал жреческими обязанностями, и сейчас ему подумалось, что этот закат, возможно, последняя возможность обратиться к божеству, которому он посвятил жизнь. Как знать, может, завтра Господь Солнце узрит лишь бестелесную искру души своего жреца, возносящуюся к небесному престолу…
Понемногу мысли Хасты улетели, а песня, будто сама собой, начала превращаться во что-то совсем иное…
– Очи смежит Господь,
И на землю сойдет вековечная мгла,
Скроет свой лик,
Расточатся живые лучи.
Я лишь ничтожная искра
В темной бездонной ночи,
Я лишь дыханье твое,
Отражение глаз,
Твоя улыбка меня создала.
Побудь еще миг со мной,
Прошу, не уходи!
Пока рука в руке,
Пока следы на песке —
Не покидай меня,
Взгляда не отводи.
Глава 12Дар Найи
Когда солнце зашло и все погрузилось в непроглядную тьму, наверху вновь раздались шаги. Заскрипела, поднимаясь, решетка. Внутрь ямы упала веревка с узлами.
– Жрец, вылезай! Твой черед!
Дремавшие в обнимку Хаста и Марга в один миг оказались на ногах.
– Не ходи, – быстро зашептала накхини. – Пусть попробуют спуститься и достать тебя отсюда, тогда я…
Хаста мотнул головой:
– Не станут они спускаться, бросят копье… Не беспокойся, я попытаюсь отболтаться. Надеюсь, Данхар – человек не самого тонкого ума…
– Тонкий ум ему не нужен, чтобы тебя прикончить. Он опасен, берегись его…
– А то я не вижу! Может, все же скажешь, почему он тебя сюда бросил?
– Не скажу, – упрямо ответила Марга. – О таком не говорят с чужаками. Это касается чести семьи…
Хаста закатил глаза:
– Ты меня погубишь! – Он ухватился за веревку. – Я готов, тяните!
Данхар обратил угрюмый взгляд на вошедшего в его покои тощего рыжего жреца в потрепанной бурой одежде. От вечерней трапезы на столе остались одни объедки, а от благодушного настроения маханвира – одно воспоминание. Отослав Анила, Страж Севера долго обдумывал предполагаемое вероломство Аршалая, и сговор наместника с Северным храмом и накхами Ширама казался ему все более вероятным.
«Аршалай уже получил предписание разоружить меня и заковать в цепи – сам рассказал. Конечно, ему это не по силам… Пока у него не было других накхов! А теперь есть – и я ему, значит, больше не нужен! – думал он, злясь все сильнее. – Почему бы не выдать меня блюстителю престола, как псу бросают кость? Конечно, я мог бы многое порассказать в столице о дорогом друге – особенно о том, как он дорвался до власти в Бьярме, – но кто будет меня слушать? Киран, люто ненавидящий детей Змея?»