Внезапно до них донесся четкий звук мотора. На краю минного поля их поджидал мотоциклист, и, как ни странно, Роман почувствовал облегчение. Он ограбил их, но не причинил боли, помог выбраться из пещеры и только что, рискуя жизнью, предупредил их об опасности. Не будучи союзником, он, во всяком случае, не был и врагом. И у него, разумеется, имелись объяснения всем этим тайнам.
Справа донеслось какое-то поскрипывание… Роман живо повернул голову, заметил неясную темную массу метрах в пятнадцати от них. Стоя в затылок друг другу, все неподвижно застыли, словно играющие дети по команде ведущего. Темная масса переместилась влево. Потом внезапно раздался короткий рев. Дикий осел! Затем быстрый топот: испуганное животное удирало со всех ног, и вдруг…
Ослепительная вспышка, огонь.
Роман открыл глаза. Пальцы Д'Анкосса с силой вцепились ему в волосы.
Оторванная голова дикого осла покатилась прямо к их ногам.
— Об этом мы не подумали! — пронзительно вскрикнула Татьяна. — Мы не подумали, что животные могут бегать где попало. Он же нас чуть не убил!
— Ладно, ладно, все в порядке, успокойтесь! — примирительно произнес Ян, проводя рукой по ее напрягшейся спине.
Она задрожала. Это превращалось в кошмарный сон — сон, в котором вы знаете наверняка, что умрете, и степень вашего отчаяния не играет никакой роли.
— Если бы вы оставили мне немного волос, я был бы вам очень признателен, — сказал Роман, осторожно перешагивая окровавленную ослиную голову.
— Простите, я очень нервничаю…
Похоже, мотоциклист развернул свою машину, потому что они внезапно оказались залиты светом фар.
— Если ему взбредет в голову, он может нас перестрелять, как зайцев, — негромко бросил Ян.
— Он бы это давно сделал! — ответил Роман. — Думаю, что он ждет нас и что мы даже сможем поговорить.
— При условии, что какой-нибудь мыши-полевке не вздумается порезвиться перед нашим носом! — усмехнулась Татьяна.
Роман ничего не ответил, внимательно рассматривая землю. В окружности шести квадратных метров он не мог различить никаких отпечатков. Трейлер не оставил следов на этой части степи, заросшей чем-то вроде лишайника. Держа руку козырьком над фонарем, он попытался отыскать следы дальше, на песке, затем передал фонарь Д'Анкоссу.
— Я ничего не вижу, — сказал тот, возвращая фонарь.
— Может, бросить ослиную голову? — предложил Ян.
— Почему бы и нет? Дай-ка ее мне.
Слегка задев Татьяну, Ян протянул сочащуюся кровью голову Роману, который взял ее за холку.
— Закройте глаза и пригнитесь как можно ниже! — приказал он, раскручивая над собой окровавленную голову, прежде чем бросить ее.
Она упала на твердую землю метрах в трех впереди, откатилась на несколько сантиметров и застыла; никакого взрыва за этим не последовало.
— Ты бросил слишком далеко! — воскликнула Татьяна. — Как, по-твоему, мы туда допрыгнем?
— Если бы бросил слишком близко и она упала бы на мину, нас разнесло бы на клочки! — заворчал Ян, которого выводило из себя настроение Татьяны.
Вот Лейла никогда не стала бы так хныкать! Лейла. Где она? Что с ней сделали? Он с новой силой ощутил всю серьезность их положения. Они стояли посреди минного поля, не зная, куда идти, Ли, Маттео и Омар умерли, Лейлу, возможно, изнасиловали, пытали, убили… Он всегда занимался спортом, его даже называли сорвиголовой, но существовала огромная разница: спуститься в подземную могилу, зная наверняка, что вернешься назад, или оказаться прямо перед лицом смерти, ощущая ее дыхание и брызги крови.
Он вернулся к действительности. Никто не шевелился.
— Дай мне пройти, — внезапно сказал он Татьяне. — Роман слишком нагружен.
Он изогнулся, пытаясь обойти ее, по возможности не отклоняясь от следа протекторов, затем обошел Романа.
— Мы же не можем так стоять всю ночь!
— Ян… — начал было Роман.
— Знаю. До скорого.
И, подтверждая свои слова, молодой человек отошел, разбежался и прыгнул. Он приземлился в нескольких сантиметрах от ослиной головы, потерял равновесие и, качнувшись вперед, повалился на мертвую голову животного.
Роман с облегчением перевел дух и подумал, что к страху привыкнуть невозможно. Можно его укротить, можно не поддаваться ему, но все твое существо чувствует его, узел напряжения и тревоги.
— Теперь ты, — сказал он Татьяне. — Ян тебя примет.
Она покачала головой:
— Я не могу! Это для меня слишком далеко!
— Вперед, дорогая, — попытался подбодрить ее Д'Анкосс. — Я уверен, что вы великолепная спортсменка.
— Нет! Я упаду!
— Татьяна, у нас нет выхода! — возмутился Роман.
— Он прав, майор. Наверняка в своем Военном институте вы делали и не такое! — добавил Д'Анкосс.
Глубоко вздохнув, Татьяна попыталась взять себя в руки. Казалось, все, связанное с тренировками, было в какой-то другой жизни. Она не узнавала себя в этой перепуганной, растерянной женщине. Да, конечно, положение серьезное и даже отчаянное, подумала она с иронией, но Роман прав: ни у кого из них не было выхода с самого начала. И если все должно закончиться именно здесь, в этой песчаной степи, напичканной минами, под алебастровой улыбкой луны, ну что ж…
Она рванулась вперед. Перелетела через Яна, который удержал ее за рукав мятой рубашки, слегка порвав шов, остановилась рядом с ним, наступив прямо на ослиную голову.
Д'Анкосс зааплодировал, и Роман со странным чувством раздвоенности наблюдал за происходящим со стороны: трепыхающиеся марионетки исполняют смешной номер в сердце самый большой пустыни в мире. Прыгают, чтобы остаться в живых, а над их головами сияют миллионы звезд Млечного Пути, где миллиардам других крошечных существ, возможно, тоже приходится бороться со смертью.
А что теперь? — подумал Роман. Он не мог прыгать с Д'Анкоссом, сидящим у него на спине. Он мог попытаться перекинуть его поперек, но хватит ли у него сил, чтобы преодолеть три метра с таким грузом?
Что он сказал Татьяне? Выбора нет.
В таком случае…
Он попросил Д'Анкосса изменить положение и лечь ему на плечи, взял его руки и ноги, попытавшись как следует уравновесить свою ношу. Потом отступил на несколько шагов, чтобы разбежаться. Он увидел, что Татьяна отвернулась. Что Ян сгорбился. Он сделал тридцать глубоких вдохов и выдохов, стараясь освободить диафрагму. Успеет ли он подумать о чем-нибудь в течение той секунды, что пробудет в воздухе? Сможет ли получить ответ? Он оттолкнулся левой ногой.
И прыгнул.
Он ни о чем не успел подумать, все тело его было устремлено к цели, он превратился в комок мускулов и натянутых нервов, словно тетива лука и одновременно — стрела.
Он коснулся земли.
Он был жив.
ГЛАВА 14
— Кажется, меня сейчас вырвет, — сказал Д'Анкосс. — Да, по-моему, я…
И прежде чем Роман успел спустить его на землю, тело Антуана сотрясли неудержимые спазмы и он изверг поток зеленоватой желчи на плечо того, кто его нес. Роман почувствовал, как его собственный желудок вот-вот вывернется наружу, и крепко сжал губы.
— Простите, — пробормотал Д'Анкосс, пытаясь отдышаться, — но мне было так страшно, и еще растрясло… У кого-нибудь есть платок?
— Платок? — недоверчиво переспросил Ян. — Ну разумеется, старина! Батистовый кружевной платочек, думаю, у меня их найдется две-три дюжины, а у тебя, Татьяна? Как это так, отправиться через минное поле и не запастись платками, просто безобразие!
— Замолчи, ты, мальчишка! — приказала ему Татьяна и, оторвав рукав от рубашки, вытерла Д'Анкоссу рот.
Тот поблагодарил ее.
Заставляя себя не думать о клейкой горячей жидкости, заляпавшей его, о еще дрожащих после прыжка ногах, Роман поднял палец:
— Слушайте!
Опять раздался звук мотора. Мотоцикл приближался к ним, пришпилив их своими фарами, словно диковинных ночных насекомых. Новая раса: после гомо сапиенс настало время гомо идиотус, который совершенно не понимает, что с ним происходит, и довольствуется тем, что спазматически дрыгает ручками и ножками, пытаясь удержаться на поверхности реки жизни.
Мотоцикл приближался медленно, стараясь придерживаться следов, оставленных колесами трейлера, затем мягко затормозил перед группой людей. Какое-то время они смотрели друг на друга, прежде чем водитель мотоцикла нарушил молчание.
— Профессора я посажу сзади, — произнес он и добавил: — Но сначала нужно приподнять мотоцикл и развернуть его.
Они могли бы его оглушить. Отнять у него автомат. Даже убить, подумал Роман, и заметил, что Ян колеблется. Но к чему это приведет? Он предпочел довериться интуиции и этому таинственному незнакомцу.
Они вместе приподняли мотоцикл, чтобы направить его в обратную сторону. Мотоциклист опять сел в седло.
— Ладно, устраивайте профессора, — сказал он своим хрупким голосом, — и следуйте за мной.
Они поместили Д'Анкосса на сиденье, где он сразу схватился за хромированную спинку, затем, по-прежнему гуськом, медленно двинулись по следам мотоцикла, который, в свою очередь, старался не съезжать с отпечатков, оставленных трейлером.
Остановились они только дважды. Первый раз, чтобы посмотреть на песчаную лисицу, которая бежала, почти прижавшись к земле, и без помех достигла горного отрога, во второй раз их внимание привлекла стайка тушканчиков, которые выскочили чуть ли не из-под колес мотоцикла и рассеялись по полю, тоже не вызвав никакого взрыва.
— Слишком легкие! — бросил через плечо мотоциклист. — Они слишком легкие, чтобы привести в действие взрывной механизм. Скоро мы отсюда выберемся, — добавил он, указывая на предупреждающую табличку, на которой Роман смог теперь прочесть надпись «Осторожно, мины», выведенную буквами сантиметров сорок высотой.
В самом деле, довольно скоро они оказались в безопасном месте, дрожащие и мокрые от пота, взбодренные адреналином.
Роман вытер лоб и обернулся. Не было решительно никакого различия между двумя пейзажами, между жизнью и смертью. Тот же невозмутимый покой, та же тишина, тот же молочный свет. Он повернулся к мотоциклу, мотор которого постепенно затихал.