— У них нет души! Это просто расчетливые и жестокие механические устройства. Если бы у них была душа, Земля не превратилась бы в такую клоаку, такую кровавую трясину!
Медленным движением она отодвинула оружие от лица, не встретив с его стороны никакого сопротивления.
— Ты не выстрелишь, — произнесла она. — Ты предпочитаешь говорить. И слушать себя самого. Как всегда. Тебя никогда не интересовало то, чего хочу я.
— Я никогда не мог понять твоих желаний! — воскликнул он, не в силах оторвать взгляд от глаз Неи, словно погружаясь в бесконечный изумрудный туннель.
— Чужие желания всегда понимаешь, только исходя из собственных, Реза, я тебе это уже говорила.
И тем же медленным движением она направила его руку с оружием на него самого. Ее пальцы сжимали мускулистый кулак мужчины, ее указательный палец накрыл его палец, лежащий на спусковом крючке. На пистолет, направленный в его собственное сердце, он смотрел без всякого волнения. Он ощущал покой, какого не чувствовал уже долгие, долгие годы. Голос Неи убаюкивал его, словно уговаривал уйти, да, просто уйти и никогда больше не знать гнева и страданий, как маленький мальчик, который после долгого, страшного сна вдруг осознает, что лежит дома, в своей кроватке.
— Закрой глаза, — мягко приказала она ему.
Он почувствовал, как смыкаются его ресницы. Оказаться в своей постели, оказаться в мягких объятиях ночи, лечь и спать, спать, спать…
— Прощай, Реза. Да будет Богиня милостива к тебе.
Раздался оглушительный выстрел.
ГЛАВА 17
Реза показалось, что у него оторвали руку, и он закрыл глаза. Потом он буквально подпрыгнул на месте, словно его только что освободили от невидимых пут.
Пистолет валялся на земле. В воздухе пахло порохом. Он с глупым видом смотрел на Нею, которая стояла прямо перед ним, с искаженным от боли лицом, поддерживая левой рукой окровавленную правую кисть, в разорванной плоти торчали осколки кости.
— Простите, капитан, но она собиралась вас убить! — произнес голос. — Она вас загипнотизировала! Вы позволили бы себя убить, как ягненок!
Он медленно повернулся к своему агенту, стоявшему в углу с дымящимся автоматом в руке, оружием, которое было еще направлено на Нею.
— Прекрасная работа! — сказал он.
— Прикажете ее прикончить? — спросила майор Волова, указывая на Нею, неподвижную и молчаливую.
— Нет, не сейчас! Пусть сначала немного поспит.
Он приблизился к ней и оглушил сильным и точным ударом в висок. Она беззвучно упала и, скорчившись, осталась лежать на земле. Какое-то мгновение он смотрел на нее. Загипнотизировала! Он забыл о власти ее зеленых глаз, забыл о силе ее воли. Встряхнувшись еще раз, он обратился к майору Воловой:
— А где остальные? Похоже, им удалось обмануть наши радары?
— Они в соседней галерее. Размышляют о смысле жизни.
Размышляют… очень подходящее слово, с горечью подумал Роман.
Руки в наручниках были заведены высоко за голову, шею охватывал железный ошейник, похожий на те, что они нашли в пещере на дне озера. Цепь, на которой он висел, крепилась к балке, и он вынужден был стоять на цыпочках. У его ног, привязанный к подпорке, лежал Д'Анкосс, он был без сознания и тяжело дышал.
Их взяли наверху, в то время как они, спрятавшись за грудой камней, ждали Нею. Они услышали, как тормозит машина, и вжались в горячие камни. Татьяна появилась совсем с другой стороны, не той, откуда слышался шум мотора, она набросилась на них, как кошка, держа автомат, готовый выстрелить.
Он попытался осознать то, что происходит в данный момент. Благодаря хорошей акустике в галерее, где он находился, было хорошо слышно то, что происходит в соседней. Выстрел: на короткий миг он испытал радость, когда ему представилось, что у Неи все получилось, что она уничтожила Реза. Тогда ему было уже известно, что в помещение проникла Татьяна. Затем, мгновение спустя, он решил было, что Нея мертва, что Татьяна ее убила. Каким странным облегчением для него было услышать холодный и манерный Татьянин голос, когда она спрашивала, надо ли прикончить Нею! Но серьезно ли она ранена? Реза сказал: «Пусть поспит», значит, они ее усыпили?
— Как тебе удалось их обезвредить? — спросил тот.
— Довольно просто, — самодовольно ответила Татьяна. — Наш дорогой Роман — неисправимый романтик. Стоило мне немного попинать старого Д'Анкосса… Потом я ему сказала, что разнесу в клочья эту старую развалину, если он, Роман, не позволит мне себя связать.
— И он позволил?
— Да, особенно после того, как я немного попортила колено несчастному Антуану. Думаю, что он больше никогда не сможет ходить, но это не имеет значения, потому что ему и не представится такой возможности.
Словно ища доказательства ее словам, Роман взглянул на Антуана, который лежал по-прежнему без сознания, бледный от боли. Как ему пришло в голову сопротивляться? Получалось, что именно из-за него Д'Анкосс сейчас в столь плачевном состоянии! Он еле заметно дышал, а его левое колено представляло собой страшное месиво из костей и фиолетовой плоти, откуда струился ручеек крови. Он, разумеется, останется инвалидом на всю жизнь. Или, вероятнее всего, он будет мертвым инвалидом, как только что грубо намекнула Татьяна. А Нея… Боже, что же они с ней сделали?
Он не должен был соглашаться на эту бессмысленную авантюру. Как будто они призваны спасти мир! Клуб Троих против Отвратительного Человека Песков… Смешно! Лежать, съежившись в лодке, которая на всей скорости несется в водовороте, возникшем от ударной волны при землетрясении, между опасно сблизившимися вертикальными стенками, причалить у охровой шахты, выбраться на поверхность с Антуаном на спине, как будто скауты, проходящие на природе «курс выживания». «Кох Ланта» [39] в пустыне Кевир! Он действовал так же импульсивно и глупо, как тогда, когда тридцать лет назад слепо пошел за Антонией. Неужели он так ничему и не научился? Неужели в глубине души он так навсегда и останется неповзрослевшим ребенком, обрекающим других на смерть? Бешеная собака, играющая с брошенными мячиками…
В огромном зале, залитом резким светом, Реза подобрал с земли пистолет Неи, засунул его за пояс и спросил:
— А что англичанин?
Ян. Роман напряг слух.
— Я выполнила приказ, — ответила Татьяна. — Он нейтрализован, но жив. Хотя, по правде сказать, я не понимаю…
— Поймешь, когда придет время! — оборвал ее Реза, приглядывая краем глаза за Неей, которая все еще лежала без сознания.
Зачем здесь вообще нужно время? Уцепившись за оперение его стрелки, находящейся в постоянном движении, можно было только терпеть, пока резкие воздушные потоки постепенно, как плоть от костей, отделяют нас от нашей собственной субстанции, а затем отпускают и выбрасывают в вечную ночь.
— Где он? — спросил Реза.
— В машине, которая его подобрала. Он спит. Кетамин, — уточнила она, — довольно сильное анестезирующее средство, которое применяется в ветеринарии.
Реза нахмурился:
— Нужно, чтобы его устранили и выбросили тело где-нибудь подальше. А пока попроси водителя привезти его сюда. А еще пусть приведут проводника и профессора.
— А она? — спросила Татьяна, с недовольной гримасой указывая на Нею.
— Ею я сейчас займусь.
Казалось, Татьяна собиралась что-то ответить, но сдержалась и молча вышла.
Роман кусал губы. «Займусь» — это значит, что он собирается ее прикончить? Через несколько минут он это узнает. Нужно приготовиться.
Реза приложил свои огромные ладони ко лбу, примяв густые черные волосы, стал растирать спинку носа, пытаясь унять разыгравшуюся мигрень.
Быстрым шагом в помещение вошел колосс в зеленой униформе с Яном, переброшенным через плечо. Словно мешок картошки, он швырнул его в угол. Затем он вышел и почти тотчас же вернулся, неся Д'Анкосса, с посеревшим от страданий лицом, который по-прежнему не приходил в сознание. Его правое бедро было черным от запекшейся крови и грязи, левое колено казалось бесформенным месивом. Он положил его на землю чуть более осторожно. Тем временем в помещение вошла Татьяна, сопровождая Романа в наручниках, которого она вела на цепи, прикрепленной к железному ошейнику.
Нея… Она лежала здесь же, посреди этого огромного зала, украшенного странными рисунками, кисть в крови, на правом виске кровоподтек. Но она дышала! Что касается Яна, он выглядел не слишком хорошо, с огромной шишкой на голове, с лицом, синим от ударов, сухими, растрескавшимися губами и в разорванной одежде. Роман перевел взгляд на капитана.
Какое-то время они молча разглядывали друг друга, затем Реза раскинул руки, словно для дружеских объятий:
— Добро пожаловать к нам!
— К кому это «нам»? — спросил Роман.
— Неидентифицированным живым объектам! — расхохотался Реза. — А вот вы вскоре станете неидентифицированными мертвыми объектами, да будет мне дозволен такой каламбур. Полагаю, Нея вам все объяснила?
Роман не ответил. Он не отрываясь смотрел на Нею и с удовлетворением отметил, что ее грудь равномерно вздымается. Он вновь повернулся к Резе:
— Я в курсе ваших безумных проектов, капитан, если это действительно ваше звание. Вы решили сыграть роль сумасшедшего, который возомнил себя властелином мира. Признаюсь, я не совсем понимаю, какое отношение все это имеет к нам, мне и моим друзьям. К чему весь этот спектакль, позволю я спросить, если можно было просто нас убить и бросить наши трупы гиенам?
Татьяна вздохнула, словно сама она выступала именно за такое решение. Реза пожал плечами:
— Дорогой Роман, как сказала бы майор, тысячелетия жизни в подполье привили мне вкус к скрытности.
— Уничтожение целой деревни как-то плохо вяжется с тем, что вы сказали! — возразил на это Роман.
— Нас заставила это сделать группа экстремистов! — ответил Реза.
— Вы хотите сказать, что есть экстремизм над экстремизмом?! — воскликнул Роман. — А я-то полагал, будто Земля плоская и вы уже добрались до края.