— Роман, я не жестокий человек, просто чувствую себя, как бы это выразиться… немного сдвинутым. Это же какое-то безумие! Мы, как крысы, убегаем по канализационным трубам от разъяренного доисторического человека… Бред собачий!
Роман молча согласился, откусывая от батончика. Он даже не осознавал, до какой степени проголодался. И очень хотел пить. Они, каждый по очереди, отпили из мягкой фляжки.
— А что это за жевательные таблетки? — спросил Роман, сделав последний глоток.
— Жевательная резинка с кофеином. Нужно взять четыре сейчас и две через два часа, если хотите добиться оптимальной умственной и физической формы. Чтобы обходиться без сна, спускаться по веревке в канализационные люки, скакать, как зайцы, под непрерывным огнем и так далее и тому подобное.
— Ладно-ладно, дай мне одну, тем более мне почему-то кажется, что продолжение нашей программы будет не менее веселым.
Ян молча кивнул. В трусах, тощий, как инкубаторский цыпленок, с растрепанными волосами и рыжей бородой до самых глаз, он казался ученым-безумцем. Или молодым пилотом французских воздушных сил, сбившимся с курса над вражеской территорией. Роман подумал, что сам тоже наверняка имеет довольно жалкий вид. Его борода царапалась, весь он был в синяках и кровоподтеках, спина болела так, будто долгое время служила трамплином для гиппопотама, раны на руке были затянуты желтоватой коркой весьма нездорового вида, из которой сочился гной, даже руки он мог поднимать с трудом, так сильно ломило плечи. Не слишком подготовлен для продолжения путешествия, подумал он. Их единственной надеждой была Нея.
Он склонился над ней, прислушался к размеренному дыханию. Пусть поспит еще немного. Чтобы вывести их отсюда, ей понадобится собрать все силы.
Ян расхаживал вдоль полок, с вожделением разглядывая корешки книг. Он осторожно развернул свиток египетского папируса, на котором имелось две записи — одна на греческом, вторая на древнееврейском. Сначала он вполголоса прочел надпись на греческом, которую перенес на пергамент писец: «Вот истина: небесные тела, вращающиеся вокруг Земли, иногда отклоняются от курса. И через довольно большие промежутки времени все, что находится на Земле, гибнет…» Это отрывок из «Тимея» Платона, подумал он. Рядом чья-то рука наклеила бумажку и приписала по-английски карандашом: «Намек на пять крупнейших экологических катастроф, когда чуть было не исчезла жизнь: конец ордовикского периода, силурийского, девонского, пермского, мелового. Платон, служитель Богини, посвященный в Древнее Знание». Вторая запись оказалась цитатой из Книги Бытия, 6: 7: «И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных, истреблю: ибо Я раскаялся, что создал их». На другом прикрепленном листочке той же рукой было написано: «Путаница и смешение, знание потеряно, сапиенсы отреклись от Богини ради Бога Меча и Лемеха». Рукопись с пометками какого-нибудь начинающего Мага, подумал он. Он осторожно свернул свиток, приблизился к развешенным тогам и стал ощупывать ткань.
Дамасский шелк. На каждом из одеяний вышито какое-нибудь созвездие, на каждой тоге свое, и его название на двух языках — шумерском и языке Народа.
— Смотри, вот Рак, Скорпион… — сказал он Роману. — Но это не совсем наши знаки зодиака, положение звезд напоминает скорее ведические таблицы. И кроме Рака, Скорпиона и Тельца, названия тоже другие. Послушай: Воин, Хижина, Звезда, Змея, Танцор, Душа, Птица, Капкан, Вода, Рука, — перечислял он. — Всего их тринадцать.
Ян снял одну из тог и проворно накинул на себя.
— Модное дефиле в Чистилище! — Он скрестил руки на плоском животе и накинул на голову капюшон, синеватая тень которого скрывала лицо, делая его похожим на средневекового монаха.
— Как я тебе? — спросил он, поворачиваясь так, что лазурный балахон развевался вокруг лодыжек.
Роман собирался уже было ответить, как вдруг ему показалось, что Ян спотыкается. Впрочем, нет, не показалось. Ян действительно пошатнулся. Роман негромко позвал его. Тот не отвечал.
— Хватить валять дурака, мы все слишком устали!
Ян, пошатываясь, стоял посреди комнаты и внезапно со стоном поднес руки к горлу.
— Ян!
Господи, можно было подумать, что у него спазм!
Роман бросился к молодому человеку, чтобы оторвать руки от лица, но в этот момент раздался повелительный голос Неи:
— Нет!
Он в ярости обернулся:
— Но ему плохо, он задыхается, ему нужен воздух!
— Не касайся его голыми руками!
Растерянно оглядевшись, он схватил превратившуюся в лохмотья футболку Яна, обернул в нее руки и схватил молодого человека за запястья, заставив его оторвать ладони от лица. Тот дрожал, словно парализованный.
— Сними с него капюшон, быстро! — кричала Нея.
Роман откинул ткань, открыв лицо Яна, красное, с широко раскрытыми глазами. Распухший фиолетовый язык не помещался во рту.
— Третья парта справа, подсвечник! — приказала она. Роман подбежал к парте, поднял подсвечник.
— Вынь свечу.
Он повиновался: под свечой открылось углубление, в котором лежал шприц, заполненный какой-то жидкостью.
— Введи внутримышечно.
Поняв по ее голосу, что дело очень срочное, он резко ввел иглу в левую ягодицу Яна и нажал на поршень.
— Что там внутри? — спросил он, кладя пустой шприц на пол, ощущая себя ничего не понимающим мальчишкой.
— Бетаметазон и эпинефрин. Капюшоны отравлены, — объяснила она, наблюдая за Яном, который постепенно переставал дрожать.
Роман взвился от возмущения:
— Но почему?
— Со священным одеянием не играют, Роман. У каждого из Магов оно свое, для нас это как вторая кожа. В нашем сообществе в буквальном смысле по одежке не только провожают, но и встречают.
— А почему яд не действует на вас?
— Яд действует только на узурпаторов и неосторожных.
— Но это же просто смешно! — возмутился Роман. — Яд или действует, или нет! Он не отбирает жертвы!
— Ну, скажем так, у меня иммунитет. Он выработался благодаря многократной абсорбции крошечных доз, — объяснила она.
Понимая, что больше он все равно ничего не выведает, Роман вновь обернулся к Яну, который дышал уже нормально и выглядел как обычно.
— Все в порядке, старина?
Из горла Яна вырвалось какое-то маловразумительное бульканье, и Роман дал ему воды. Тот глотал с большим трудом.
— Черт! Я думал, что подыхаю!
— Вы и в самом деле подыхали! — отрезала Нея. — С этого самого момента не трогайте ничего без моего разрешения.
— Ладно, ладно!
Он скинул синее одеяние, как будто оно жгло ему кожу, и Роман собирался уже осторожно повесить его, стараясь не коснуться капюшона, как вдруг застыл в недоумении. Проклятый капюшон излучал свет! Заинтригованный, он осмотрел черную бархатную подкладку, на которой увидел три светящихся символа, как будто изнутри их пожирал огонь.
— А это что? — спросил он Нею, держа ткань на вытянутой руке.
— Ничего, что бы тебя касалось! — бросила Нея с видимой досадой.
— Дракон, Весы и Стрелец, — произнес Ян, который, тоже весьма заинтересованный, приблизился к Роману. — Но как это может светиться?
Нея вздохнула.
— Stardust, — неохотно произнесла она. Звездная пыль. Роман невольно пожал плечами:
— Ну да! А почему именно эти созвездия?
— Это не созвездия. Это буквы. Буквы моего имени. Тайная письменность Магов. Космический алфавит. Но на этом и закончим, больше я вам ничего говорить не имею права.
Символы внезапно погасли, и теперь, черные на черном, казались едва различимы. Взволнованный, он повесил тогу на место и, нахмурившись, отошел. Тайный алфавит, отравленный капюшон… Такое ощущение, будто на дворе Средневековье. У Народа, благодаря его изолированности, оказалась развитой смешанная культура: нечто среднее между рационализмом и мистическими верованиями. Смесь, сбивающая с толку жителя Западной Европы XXI века. Он вдруг подумал, что Народ, не отказавшийся от первичной, исконной религии, от культа Матери-Богини, должен иметь свой собственный календарь. Официально шел 2004 год, вернее, учитывая место, где они находились, 1382 год по мусульманскому календарю. А здесь, под землей, какой? 38400-й? Или 134025-й? Интересно, от какого основополагающего события ведется отчет? Он задал этот вопрос Нее, которая медленно жевала свой батончик.
— Сейчас двадцать пять тысяч семьсот восьмидесятый год после Исхода, — ответила она. — Потому что именно с этого момента, нашего панического бегства, мы, как это ни странно, стали осознавать свою идентичность. Мы полностью исчезли из вашего поля зрения и начали существование народа-парии.
— Да, в самом деле, — подтвердил Ян. — Ваши следы потерялись около тридцати тысяч лет назад.
— Потому что мы сами постарались стереть их и жить в полнейшей изоляции.
Роман протянул ей таблетку кофеина, но она отказалась и вынула из кармана маленький шарик, как ему показалось, из какого-то черного теста.
— Это даст тот же эффект, — сказала она, положив шарик в рот. — Опиум, галлюциногенный гриб и Althoea rosea, все четко дозировано, чтобы прийти в себя, нет ничего лучше!
— Ладно, теперь, когда все в прекрасной форме, может, устроим небольшой брифинг? — усаживаясь на высокий стул, предложил Ян, еще бледный и плохо державшийся на ногах.
— Вы хотите знать, можно ли отсюда выбраться?
— Именно, и вообще, где мы? — спросил Роман.
— В государстве Мюиртобар, это крепость под песком, один из старейших городов мира. Уникальный город, который лежит на поверхности подземного моря.
— Он большой? — спросил Ян, осторожно массируя воспаленные веки.
— Пустыня занимает около четырехсот тысяч квадратных метров. Я бы сказала, что мы занимаем меньше ее сотой части. Капля воды в океане песка и болот! Для людей на поверхности это ерунда, не на что внимание обращать. Но город не может бесконечно расширяться, мы со всех сторон окружены скалами, такими твердыми, что копать невозможно.