Цзян Юн неловко улыбнулся и мотнул головой. Ему было непривычно и некомфортно находиться в таком обществе. Девушки, сидевшие рядом с ним, были одеты одинаково: в нежно-розовую тонкую сорочку с открытым декольте, а их длинные волосы, убранные в высокую прическу, украшали тонкие деревянные палочки для фиксации. Глаза их были подведены оранжевой подводкой, губы красные, как лепестки мака. Цзян Юн пустым взглядом пялился на грудь обнимающей его девушки, чем вызвал у нее смешок.
– Только смотреть! Трогать можно, если у тебя есть серебро, мой хороший. – Она смеялась ему на ухо. Цзян Юн осторожно отодвинулся от девушки, избегая ее объятий.
– У меня нет… денег. – Его язык заплетался. Нужно скорее уходить к себе в комнату, пока самая ужасная ошибка в его жизни не была совершена.
– Ох, несчастный! Но ты же здесь впервые? – Самая смелая из двух девушек снова обняла его. – Хочешь, мы сделаем тебе одолжение? Только потому, что ты такой хорошенький!
Цзян Юн нервно сглотнул и встал из-за стола, но этим еще сильнее привлек своих собеседниц. Они поднялись за ним и взяли его под руки, ведя наверх.
– Я… наверное… Я пойду сам… – Внутри него все горело из-за выпитого вина. Он поднимался по лестнице, где каждая ступень была то выше, то ниже, а следующая вообще почему-то пропала. Цзян Юн мог вот-вот упасть лицом в пол, если бы не поддерживающие его девушки.
– Какой он милый, совсем беспомощный, – говорила одна другой. Они постоянно хихикали между собой и крепко держали Цзян Юна под руки.
Когда они поднялись на второй этаж, Цзян Юн остановился, позабыв, где его комната. Его глаза блуждали от одной двери к другой. Он пожал плечами, решив, что нужная ему комната находится на третьем этаже.
– Мы позаботимся о тебе, – шептала девушка слева от него. – Ты в хороших руках.
И снова ступень за ступенью. Он поднимался с трудом, словно тащил за собой двух спутниц, а не наоборот. На середине пути Цзян Юн выдохнул.
– Мне нечего вам дать, прекрасные цветочки. – Он посмотрел на одну из своих сопровождающих. – Вы не могли бы… оставить меня?
– Как же мы тебя оставим, дорогой? – Девушки стали силой вести Цзян Юна на третий этаж. Та, которая была справа от него, дернула за ворот одежды, оголяя его плечо, а затем и всю руку, на которой красовался ожог. – Мы сделаем исключение гостю, оказавшемуся здесь впервые. Ты запомнишь эту ночь навсегда.
Цзян Юн промолчал, потому что, если бы он открыл рот, его сразу же бы стошнило. Ему стало дурно, сердце колотилось в груди, бешено перекачивая наполненную алкоголем кровь. По всему этажу распространился аромат орхидей. Он шел на него, пока не очутился у самой дальней двери и мягко отодвинул ее в сторону. В комнате было свежо, весь цветочный запах концентрировался здесь. Девушки рядом с ним замерли и попятились, когда увидели, кто находился внутри. Они оставили Цзян Юна одного.
Он стоял посреди просто обставленной комнаты, в углу которой находилась кровать, над ней в качестве декора висел большой веер персикового цвета. Окно было открыто, впуская прохладный ночной воздух, прозрачные белые шторки легко покачивались на ветру. Цзян Юн подошел ближе к лежащему на кровати человеку, чьи белоснежные волосы были хаотично разбросаны по подушке, свисая на пол, словно водопад струился с обрыва. Тай Фэн мирно спал на боку, повернувшись лицом к стене. Цзян Юн почесал снова начинающий ныть ожог и опустился на пол, потому что ноги его уже не держали. Он прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной в комнате. Когда сон подступил ближе к порогу его сознания, оттесняя приступ рвоты, Цзян Юн с улыбкой вздохнул. Он не хотел совершать ошибку, позволив двум девушкам обслужить его. Однако именно сегодня ночью было совершено его самое судьбоносное решение.
Глава 10Двенадцать печатей
Он упал в море, не имеющее края, настолько глубокое, что оно казалось бездонным. Темная вода огромной ладонью давила на тело, с каждой секундой отдаляя его от поверхности. Вокруг – пустота и тьма, заполняющие нос, рот и уши. Падая на дно, словно камень, Цзян Юн паниковал, крики вырывались многочисленными пузырьками, а легкие протестовали от нехватки воздуха, разрываясь от боли. Темнота стала для его одеялом, а дно – периной. И когда наступила тишина, он открыл глаза.
Цзян Юн лежал на морском дне. Он опустил руку в белый, шелковый песок и развеял его в воде, как пыль по ветру. Разум был чист, а мирские заботы испарились без следа. Впереди к нему плыло что-то светлое и маленькое. Цзян Юн было хотел протянуть руку к неизвестности, плывущей к нему, но сразу же отпрянул, как только увидел ее. Белая, с небольшими темными трещинами, со множеством граней и неизвестными символами на них, плыла в сторону Цзян Юна гадальная кость. Вскрикнуть не получилось, не было воздуха в легких. С ужасом он отплывал от маленькой костяшки, настойчиво движущейся в его сторону. Бросив взгляд на тьму вдали и бесконечное дно, Цзян Юн решил, что отступать ему некуда.
Он вновь протянул руку к кости и крепко схватил ее. Резкая волна боли разнеслась от кисти к плечу. Цзян Юн разжал кулак и стал вертеть костяшку, осматривая грани. На одной из них ярким золотым светом горел символ, значение которого было невозможно понять. Однако он хорошо запечатлелся в сознании. Чем дольше Цзян Юн смотрел на грань с горящим символом, тем сильнее пульсировал ожог на его предплечье. В разум стали проникать мысли, змейками опутывающие сознание. Они нашептывали Цзян Юну все его самые сокровенные желания. Он подумал о погибших родителях, и кость в его руке тут же пообещала вернуть их. Потом в его голову закралась мысль разбогатеть – кость ответила, что даст ему столько серебра, сколько пожелает душа. Что бы Цзян Юн ни захотел, он это получит, нужно лишь оставить волшебную кость себе и беречь ее от чужого взгляда. Можно стать даже императором, только пожелай! Загипнотизированный этим золотым свечением на грани костяшки, он слышал рядом с собой приглушенное бормотание до боли знакомого холодного голоса. А через секунду огромный поток стал выталкивать Цзян Юна на поверхность, вырывая из его руки источник исполнения всех желаний.
Он резко открыл глаза и увидел над собой злое лицо с легким румянцем на щеках. В горло Цзян Юну утыкалось острие тонкого меча. Его голова гудела от выпитого вина, мысли покрыл плотный туман.
– Как ты смеешь… – прошипел Тай Фэн, стоя над нарушителем своего спокойствия. Он прижимал к своему телу одеяло.
Цзян Юн даже не пытался подняться с пола, на котором уснул этой ночью. Еще одно движение, и в его горло вонзится меч. Пытаясь вспомнить, как именно он оказался в комнате Тай Фэна, Цзян Юн поморщился от головной боли.
– Ох, моя голова! Как же я так?
– Немедленно встань и уходи! Что ты себе позволяешь?! – Голос холодом обжег разум Цзян Юна. Тай Фэн отошел на шаг назад, все еще направляя меч на незнакомца перед собой. – Ворвался в мою комнату и… просто уснул?! Ни одна живая душа не позволит себе так нагло вторгаться в покои племянника императора!
Цзян Юн неуклюже поднялся на ноги, не замечая, что ткань его деревенской рубашки съехала набок, оголив предплечье с выжженными в определенном порядке линиями. Этот причудливый квадрат ярко выделялся на коже. Тай Фэн заметил ожог, и его глаза расширились. Между ними возникла долгая пауза.
– Прости, что потревожил тебя. – Пелена похмелья начинала медленно спадать, и Цзян Юн осознал, что стоит лицом к лицу с племянником императора, над которым не так давно подшучивал. Что-то в этом беловолосом юноше вызывало волнение, граничащее со страхом. Цзян Юн аккуратно поправил ворот рубахи и отошел на безопасное расстояние от Тай Фэна, чьи глаза блуждали по его одежде, пока не остановились на обуви.
Тай Фэн указал мечом на кроссовки Цзян Юна.
– Ты! Тот самый чужак, печатью отмеченный! Это из-за тебя всех предсказателей подняли на уши!
– Я вовсе не хотел приходить в ваш мир! – Цзян Юн мирно поднял руки, показывая Тай Фэну ладони. – Это просто случайность, поверь…
– Никто не станет верить словам такой склизкой змеи, как ты! – Тай Фэн опустил меч и щелкнул пальцами. В комнату быстро зашли два телохранителя, которых Цзян Юн уже видел, они явились вместе со своим господином. – Я приказываю охранять этого человека до моего возвращения.
Тай Фэн накрылся одеялом и вышел из комнаты. Цзян Юн осматривал телохранителей, внушительные размеры их тел и доспехи, защищающие даже лица. Разглядеть можно было только стеклянные глаза, совсем не излучающие жизнь. Они были похожи на безмолвных вооруженных марионеток, ни один не смотрел на Цзян Юна. И снова тишина, которая давила на разум. Ощущение неопределенности разрасталось в его душе, заполняя собой каждую клеточку тела. Неужели путь окончится сейчас? Цзян Юна отведут в императорский дворец, и потом… Смерть? Именно так старик из Найчжоу хотел наказать его? Ответов не было. Только страх за свою такую уязвимую и крошечную душу.
Некоторое время пустя Тай Фэн вошел в комнату, захлопнув за собой дверь. Его волосы были аккуратно убраны в длинный конский хвост, украшенный тонкими нитями из серебра. Цзян Юн обратил внимание на красный пояс, туго затянутый на талии и крепко держащий сложную конструкцию из нескольких слоев белоснежного ханьфу. Тай Фэн встал перед своим пленником и кивнул одному из телохранителей.
– На колени.
Цзян Юн почувствовал резкую боль сзади, и его колени подкосились. Ему подрезали крылья, на которых он хотел улететь как можно скорее. Упав на пол, Цзян Юн стиснул кулаки, не позволяя эмоциям взять вверх. Тай Фэн опустил на него презрительный взгляд.
– Итак, ты надеялся, что сможешь убежать? – Голос Тай Фэна был низким и холодным. – От гильдии Предсказателей невозможно скрыться, запомни это.
– Я даже не знаю, за что вы меня разыскивали. – Цзян Юн смотрел в пол, морщась от недавнего удара в колени. – Клянусь, я не принесу вреда. И я… могу все объяснить, если ты позволишь.
Тай Фэн молча кивнул телохранителям, один из них крепко взял Цзян Юна за волосы и поднял его голову.