— Я заплачу серебром, как обычно поступают все благородные господа, до уровня которых тебе нужно хотя бы заново перекроить лицо. — Тай Фэн похлопал по увесистому мешочку с монетами, стараясь держать себя в руках и не реагировать на колкости алхимика. — Этого хватит еще на сто пятьдесят лет гнилой жизни.
Пальцы-проволоки дернулись. Цин Умин обнажил белоснежные зубы и провел по ним языком. Некоторое время он молчал, потом замотал головой и отмахнулся.
— Хочу демоненка к себе. Таковы мои условия. — Он указывал на Цзян Юна. — На нем уже длительное время стоит Бао Хэ Цянь, и я желаю срезать ее, изучить, применить. Все во благо империи. Ну, как обычно мы говорим. Ха-ха-ха!
Рука Тай Фэна легла на рукоять меча, тело напряглось. Внезапный приступ защиты охватил его.
— Только попробуй коснуться — выдерну все твои железяки, даже моргнуть не успеешь.
Цин Умин гортанно расхохотался и закатил глаза.
— Зачем он тебе нужен? Посмотри, какой он дохлый, худющий и вялый! — Он резко двинулся к Цзян Юну, приобнимая его за плечи. Тот выпучил глаза, сдерживая рвотные позывы. Его лицо позеленело, губы задрожали. — Расскажи мне, какая сейчас на тебе печать? Полагаю, пятая? Нет… Шестая. Будет.
Отвратительный старик знает о постоянной смене метки на моей руке. Может, он сможет помочь мне избавиться от нее? Должен ли я верить ему? Ну и вонь!
Цзян Юн сглотнул подступ рвоты и старался как можно реже вдыхать воздух. Крепкая хватка металлической руки сдавливала его кости, от чего они чуть ли не скрипели. Тело Тай Фэна было напряжено как тетива лука. В любой момент он был готов броситься на алхимика.
— Откуда тебе знать, что печать меняется? Лишь немногим известно о нескольких уровнях защиты Бао Хэ Цянь, но никто не может трактовать ее значения, кроме предсказателей. — Тай Фэн вновь сжал руку на рукояти меча.
Цин Умин лишь сильнее прижал к себе морщившегося от зловония Цзян Юна. Он провел своим металлическим пальцем по его руке и стал надавливать на ноющую плоть.
— Вот так, кричи, демон! Почувствуй, как охранная печать пожирает твое тело, как она выворачивает тебя наизнанку!
Цзян Юн завопил. Не в силах сдерживаться, Тай Фэн быстро достал меч и почти коснулся самым его кончиком черного глаза Цин Умина.
— Не смей трогать его. Иначе я выколю тебе глаза, старик.
— Я знаю все о Бао Хэ Цянь, мне известно о ее силе больше, чем любому предсказателю. Ведь именно я ее изобрел. — Цокнув языком, Цин Умин проделал своими острыми пальцами дыру в рукаве Цзян Юна и взглянул на печать. — Она прекрасна! Одно из моих величайших творений! Нет ни единого свитка, который бы полностью описывал историю создания охранной печати.
Тай Фэн всматривался в лицо алхимика, когда тот безумным взглядом впивался в черного цвета порезы. Кожа рядом с ними была воспалена.
— Бао Хэ Цянь создали, чтобы истреблять демонов, врывающихся в наш мир. Вот так тебе говорили, беловолосый юноша? Лишь только чернь ступает на людские земли, как на нее ставится печать и она постепенно погибает. Но в истине охранная печать была лишь еще одним моим экспериментом для достижения великой цели. А знал ли ты, что ни на едином человеке Бао Хэ Цянь не продержалась дольше дня? Все умерли…
— К чему ты ведешь?
— Твои гадальные костяшки рассказали тебе не все, что ты мог увидеть в своих сладких грезах, да? О, готов поспорить, они были действительно подобны блаженству наяву. — Глаза Цин Умина лукаво переметнулись к Цзян Юну. — Охранная печать на его руке будет выкачивать из него все силы, пока не настанет момент нулевой отметки. И тогда твой друг пропадет, словно его никогда и не существовало. Ни мира духов, ни Небес. Одна темнота и полное забытье. И поверь мне, это хуже даже самой мучительной смерти.
— Мы найдем способ избавиться от печати и вернуть Цзян Юна домой. Он не сгинет в пустоте, — твердым голосом ответил Тай Фэн, опуская свой меч. — Я видел это…
Цзян Юн вздрогнул и попытался вырваться из цепкой хватки алхимика. Ему было так противно и больно находиться рядом с ним.
Что видел Тай Фэн? Его предсказания показали меня, но он не говорил об этом… Какую тайну ему приходится прятать в своих мыслях?
— Домо-о-ой?! Так он не из наших? Теперь понятно, почему Бао Хэ Цянь странно действует на его тело. Слишком… медленно. Долгие годы я стремился замкнуть поток циркулирующей ци в полотне жизни. Эта печать была создана, чтобы остановить энергетический обмен с Небесами, чтобы остановить время. Но все люди, на ком я испытывал ее, дохли как мухи, а демоны умирали недостаточно быстро и все еще были опасны.
Цин Умин заскрежетал зубами и нехотя отстранился от Цзян Юна, но все еще продолжал жадно смотреть на его руку.
— У этого парнишки совсем иная ци, она движется по-другому и ощущается как нечто чужеродное. Поэтому на нем стоит охранная печать. Можете расценивать это как проклятье. И мне… так хочется провести хотя бы некоторые из своих опытов над столь интересным случаем.
Когда руки алхимика потянулись к Цзян Юну, Тай Фэн рубанул по ним мечом. Оранжевые искры взлетели в воздух от удара металлом о металл. Цин Умин отступил на шаг, его фигура сгорбилась от неожиданного выпада. Он обнял себя за плечи и начал метаться из стороны в сторону, хрипя и жужжа механизмами тела.
— Хотя бы один опыт! Я знаю, что у тебя доброе сердце, Тай Фэн, и ты не откажешь! Твой покойный отец никогда не был груб со мной, и отказов от него я никогда не слышал. Позволь мне… снова прикоснуться!
— Не смей!
Тай Фэн отвел в сторону Цзян Юна, лицо которого исказилось гримасой ужаса и вновь возникшего отвращения. Обстановка в захламленной и душной лаборатории становилась напряженной. Цин Умин принялся беспорядочно ходить, не в силах успокоиться.
— Мой отец… Ты не имеешь права даже упоминать его. — Тонкие, бледные пальцы скользнули по материалу алого пояса. Самопроизвольный жест защиты памяти погибшего. — Рассказывай про лунный нефрит, старик, иначе я завершу твое бессмертное существование здесь и сейчас.
— Мы с твоим отцом были знакомы, когда ты еще под себя ходил. Его идеи о ведении политики империи звучали до абсурдности наивно. Он был глуп как дитя. И сейчас передо мной стоит его точная копия, еще глупее, чем оригинал.
Цин Умин схватил лунный нефрит с держателя и постучал по нему пальцами-проволоками.
— Плоть и камень сливаются воедино. Пожирай силу луны, и навек забудешь о вечном сне… Бессмертие столетиями лежало на вершинах четырех гор, а мы, как слепцы, смотрели лишь под ноги, копаясь в земле, отыскивая руду! Я… не могу… Отдай мне мальчишку!!!
Алхимик выбросил камень в сторону и прыгнул на Цзян Юна, в одно движение повалив его на деревянный пол. Он стал сдирать охранную печать с кожи, но не успел вонзить пальцы слишком глубоко. Тай Фэн схватил Цин Умина за шкирку и со всей силы швырнул в сторону. Старик был на удивление крепким для существа, проживающего свой второй век. Он поднялся на четвереньки и шустро пополз к Цзян Юну, корчившемуся от боли на полу.
— Она меняется… Почувствуй! Ты испытываешь трепет? Страх?! Охранная печать вот-вот изменится!
Тай Фэн, не прилагая особых усилий, ногой откидывал ползущего Цин Умина. Раз за разом тот вставал и вновь устремлялся к цели с безумными глазами. Он тянул руки, вздыхал, умоляюще подзывал к себе.
— Позволь мне испытать на тебе… Всего лишь один эксперимент! — алхимик надрывал горло, царапал пальцами пол и продолжал ползти.
Тай Фэн поднял лунный нефрит и спрятал его под тканью верхних одежд. Затем он медленно подошел к Цзян Юну и осмотрел его руку.
— Я знаю, для чего императору понадобился камень, — прошептал он с печалью в голосе. — Твоя печать…
Пока Цин Умин без остановки кричал, Цзян Юн взглянул на Бао Хэ Цянь и поморщился. Большинство черных линий пропало, а оставшаяся их часть покрылась кровью из ран от ногтей алхимика.
— Сейчас твоя судьба располагается на перекрестке событий. Но я вижу, как постепенно ты обретаешь равновесие, — продолжал Тай Фэн. Он аккуратно стирал засыхающую кровь. — Тебе осталось пережить всего шесть печатей. А дальше…
— Я говорил! Моя печать работает, она выжжет его дотла, даже пепла не оставив! — Цин Умин медленно полз в их сторону. — Отдай его мне, Тай Фэн! Он должен остаться со мной. Я умоляю тебя! Демоненок умрет еще до первого снега, нельзя, чтобы такой экземпляр оставался неизученным.
Слова о первом снеге заставили Цзян Юна побледнеть от страха. Он вцепился в предплечья Тай Фэна, их взгляды встретились. Серые глаза вдруг стали влажными от слез.
— Но уже наступили заморозки, а это значит, что со дня на день…
Цин Умин остановился, и его руки задрожали. Что-то механическое внутри него сломалось и теперь часто щелкало. Пальцы-проволоки царапали пол, издавая неприятное скрежетание.
— Жизнь с охранной печатью невыносима для ее носителя. Он будет бродить по свету, не находя себе места, и умолять каждого встречного лишить его жизни. Лучше пусть останется у меня. — Цин Умин тянул к ним свою руку. — После опытов я могу быстро избавить его от страданий.
Помогая Цзян Юну подняться на ноги, Тай Фэн сурово смотрел в сторону алхимика. Он знал: в словах бессмертного старика была горькая правда. То, что могло бы послужить окончанием бесконечного путешествия, лежало на ладони и было таким очевидным. Смерть. Тай Фэн осознавал причину, почему он не мог позволить Цзян Юну умереть так просто, однако никогда бы не признался себе в этом. По крайней мере, не сейчас. Они оба были нужны друг другу, и пока не иссякнут силы, он будет бороться ради спасения друга.
Медленно они шли на выход из зловонного, бурлящего котла, где все вместе варились бесчисленные подопытные алхимика. Тай Фэн крепко придерживал Цзян Юна за плечи, увеличивая расстояние между ними и кричащим им вслед Цин Умином. Тот продолжал ползать по полу и восклицал, коря Небеса, что так жестоко поступили с ним, отняв у него новую игрушку для опытов.