Крошка Вилл похлопала его по плечу:
— Мэй сама все знает. Она уже свыклась с этой мыслью. Зато у нее есть дар.
— Разве рисование может заменить радость движения — ходьбы, бега?
Крошка Вилл посмотрела в сторону крааля:
— Для нее — да. — И она снова повернулась к Мейнджу. — Пойми, в один прекрасный день всех этих слонов не станет. — Вилл почувствовала, как к глазам ее подступают слезы. — Всех до единого, Мейндж, ты только подумай, тогда нам останутся только рисунки, сделанные ее рукой. Это важно для нас, дрессировщиков, это важно для самой Мэй.
Мейндж покачал головой и вздохнул:
— Костолом и я говорили об этом раз сто, не меньше, еще во времена старого цирка. Жаль, однако, что он так бесславно погиб при крушении второго шаттла. — Мейндж кивнул. — Архивы тоже пошли прахом. — Он посмотрел на Крошку Вилл. — Будь у нас архивы, мы могли бы проследить историю каждого ребенка с генными аномалиями. Возможно, тогда мы были бы готовы…
— А ты разве обнаружил еще одного? Мейндж кивнул и потер глаза:
— Похоже, что да. Бонна и Джимбо из Тарзака. Ты их знаешь?
— Нет.
— Она костюмерша, а он кассир. У них есть сын по имени Мунго. Ему двенадцать, но весит он почти три сотни фунтов. — Мейндж покачал головой. — И при этом на нем ни жиринки. Настоящая гора мускулов. А здесь пусто. — Мейндж постучал себя по голове. — Он не в состоянии вспомнить, что было с ним минуту назад. Родители привозили его ко мне, чтобы я выписал ему очки. Со зрением у него тоже неважно. — Мейндж порылся в кармане изношенной до дыр куртки. — Кстати, об очках. Это для Пита. — И Мейндж протянул ей завернутый в тряпицу сверток. — Скажи ему, что если эти не подойдут, пусть он их мне вернет. Бокскар Боу в Куумике изготовил наконец комплект диагностических линз, и даже таблицы к ним. Так что если эти не подойдут, Пальчики в следующий раз выпишет рецепт на более точные.
— Я скажу ему. — Вилл взяла сверток и положила его в карман туники. Затем она вынула небольшую торбочку, вытряхнула из нее себе на ладонь несколько медных горошин, сосчитала и пересыпала в руку Мейнджу.
Мейндж посмотрел на горошины, усмехнулся и ссыпал их себе в карман куртки.
— А как Джонджей? — кивком указал он в сторону крааля. — Какие еще таланты, кроме телепатии?
Вилл сложила руки на груди и покачала головой:
— Он видит будущее. Он читает чужие мысли. Умеет мысленно передвигать предметы. — Вилл вздохнула.
— В чем дело?
— Мейндж, пойми, он не знает, что делать со своими талантами. Вообще что ему делать. Когда ему не нужно нести куда-нибудь Мэй, он сидит в таверне и пьет с приятелями. Его ничто не интересует. — Вилл беспомощно всплеснула руками. — Он умеет обращаться со слонами, но и это ему безразлично. Будущего нет, говорит он. — Крошка Вилл бросила взгляд в сторону крааля. — Он только потому залез сейчас на слона, что Мэй попросила его об этом.
Мейндж поднялся со стула:
— Его поколение появилось на свет здесь, на Момусе, Вилл. Они ничего не знают о нашем с тобой мире. — Мейндж кашлянул и покачал головой. — Хотел бы я знать, что будет здесь лет эдак через сто. Правда, это будет уже не моя проблема. — И он посмотрел на Крошку Вилл. Она показала в сторону дома:
— Может, поужинаешь с нами? Пит скоро вернется. Мейндж покачал головой:
— Последнее время у меня никакого аппетита. И вообще, мне пора домой. Вощеный лекарства в рот не возьмет, если я его не прижучу. Хорошо, что Черепашка Агдок взял на себя часть его дел, а то его вообще не уложить бы в постель. — Мейндж вышел из тени крыльца, помахал рукой и медленно побрел прочь.
— До свидания, — крикнула ему вдогонку Вилл и пошла в дом. — Джонджей!
— Да, мама?
— Внеси Мэй в дом. Ей хватит сидеть на солнце, и вообще, пора ужинать.
Вилл улыбнулась, почувствовав, как Джонджей пытается раскопать в ее голове, что же будет на ужин.
— Я еще не придумала. Хватит шалить, и помоги Мэй.
— Хорошо, мама.
Крошка Вилл подошла к окну. Она проследила, как Джонджей, соскользнув со спины Рег, похлопал слониху по щеке, а затем шагнул к сестре. Мэй посмотрела на него, быстро нанесла на бумагу несколько последних штрихов, затем убрала кусочек угля в карман и протянула руки навстречу брату. Джонджей обернул вокруг ее ног одеяло, взял сестру на руки и поднял с земли.
Вилл перевела взгляд с детей на Рег и пятерых других слонов. Старушки вы мои, вам не то что дороги строить, до Тарзака дойти не под силу. Но без них, одряхлевших, дрессировщик — ничто, пустое место.
Вилл перевела взгляд на висевший в краале стек красного дерева с золотым наконечником и другой рядом с ним, из дерева ангелов. Возможно, Джонджей и прав, когда говорит, что дрессировщики уже превратились в ничто. Крошка Вилл не стала гнать эту мысль прочь, она просто отложила ее в укромный уголок. В конце концов, она уже свыклась с ней.
Глава 21
Это случилось двадцать девятого мая тридцать второго года Великой Катастрофы. Ярко светило солнце, и Джонджей сидел на изгороди крааля. Мэй как раз заканчивала рисовать, и Джонджей от нечего делать пытался при помощи мыслей завязывать узелки на стеблях травы.
Неожиданно, в сорока милях к юго-востоку от них, Арнхаймов разлом резко распрямился, и в одно мгновение добрая треть домов в Тарзаке превратилась в груды руин. Ударная волна глухо прогромыхала через Тиерас и Поре, докатившись до Мийры. Грохота уже почти не было слышно, лишь под ногами ощущалась вибрация почвы.
Почувствовав, как изгородь крааля покачнулась, Джонджей бросил взгляд в сторону городской площади. Те несколько человек, которые в тот момент находились там, замерли на месте, глядя на небо. Рокот раздался уже сильнее.
— Джонджей! — Юноша обернулся на крик сестры.
— Мэй! — Но не успел он произнести имя, как трое перепуганных слонов бросились на нее в слепой ярости. — Мэй! Мэй!
Когда он подбежал, Мэй была без сознания. Джонджей перевел взгляд на беснующихся слонов у края пропасти — мысленному взору юноши предстала кровавая картина. Сердце его пылало мщением.
В тот вечер Джонджей стоял посреди городской арены. Жители Мийры занимали свои места на трибунах, но Джонджей словно не видел их. Он видел только свою мать, Крошку Вилл. Она стояла в нескольких шагах, повернувшись к нему левым боком — сложив руки на груди и склонив голову. Под левым локтем зажат стек красного дерева с золотым наконечником. Шайнер Пит медленно вышел на арену и занял место между женой и сыном. Он оглядел Джонджея пристальным взглядом. Не в силах выдержать этот взгляд, он отвернулся к трибунам. Там собрались представители всех сословий — дрессировщики, кассиры, глашатаи, наездники, торговцы. Свои места на трибуне заняли Черепашка Агдок и трое его учеников-жрецов. Великий Вощеный отказался занять свое место рядом с ними, поскольку должен был говорить с арены.
Джонджей закрыл глаза:
— Мама, я знаю, что поступил правильно!
Он отправил ей свою мысль, но та вернулась к нему непрочитанной. Джонджей с силой прикусил губу, пока не ощутил привкус крови.
Движение людей на трибунах прекратилось, и Джонджей открыл глаза. Какое-то время он моргал, пытаясь смахнуть с ресниц застилавшие зрение слезы. Обернувшись, он увидел, что жрец Вощеный держит свою книгу. Обычно веселое лицо Великого Вощеного скрывал надвинутый низко на лоб капюшон. В какой-то момент тень, отбрасываемая капюшоном, создала иллюзию, будто у Вощеного вообще нет головы — эдакий безликий и бесстрастный призрак, готовый внести в анналы любое принятое горожанами решение.
— Кто первый? — Низкий голос Вощеного нарушил тишину арены.
— Я, — донесся голос Крошки Вилл. С трибуны встал человек в полосатой тунике дрессировщика:
— Ты его мать.
Крошка Вилл отняла от груди скрещенные руки и стеком указала в сторону говорившего:
— Ящерица Бейт, я также Хозяйка слонов. И от имени дрессировщиков говорить буду я.
Ящерица Бейт обвел взглядом трибуны, ища поддержки, но народ ответил молчанием, и он сел.
Вощеный кивнул в сторону Крошки Вилл:
— Говори. Тебе слово.
Крошка Вилл опустила руку с зажатым в ней стеком. Затем она обернулась, обводя взглядом трибуны, пока наконец не встретилась взглядом с Джонджеем. Стеком она указала в сторону сына:
— Джонджей погубил пятерых слонов — Гонзо, Твинки, Пег, Молли и Леди. Если бы я не вмешалась и не утихомирила Рег, он погубил бы и ее. Он отогнал их к краю пропасти и заставил броситься вниз. — Вилл перевела взгляд с сына на трибуны. — Это произошло на моих глазах.
Шайнер Пит подошел к жене и взял ее за руку. Но Вилл отстранилась от мужа и повернулась к нему спиной. Пит посмотрел на трибуны.
— Вы все знаете, что слоны убили мою дочь, Мэй, сестру Джонджея. Вы также знаете, что Мэй была калекой и не могла спастись бегством. Но вы не знаете одного — что значила для Джонджея Мэй.
— Чушь! — С трибуны поднялась женщина в полосатой тунике. — Это слоны убивают дрессировщиков. Дрессировщики не убивают слонов. А ты, Шайнер, лучше чисти-ка свою упряжь. Вон с арены!
— Я имею право… Он мой сын. — Шайнер Пит смерил женщину гневным взглядом. — Эти слоны были все как один дряхлые, и вы это прекрасно знаете. Дряхлые и злобные. — Пит обвел взглядом жителей Мийры. — Да будь я там в тот момент, я бы сам прикончил их.
Услышав такую дерзость, люди с возмущенными криками повскакали с трибун. Пит попросил их успокоиться, но ропот недовольства не утихал, и Питу ничего не оставалось, как опустить руки и молча стоять на месте.
Вощеный посмотрел на Джонджея:
— Скажи хоть что-нибудь.
Джонджей посмотрел на Вощеного: лицо жреца было изрезано старческими морщинами. Джонджей опустил глаза вниз, на опилки арены, затем взглянул на мать. Она стояла к нему спиной. Мысленно он обратился к ней.
— Мама, но ведь я твой сын. Она ответила не сразу:
— Мой сын не мог убить слонов.