Время на химии мучительно тянулось. Я то и дело смотрел на свои наручные часы, мысленно подгоняя минутную стрелку. Леон завозился сбоку, и, когда преподаватель отвернулся, выписывая очередные непонятные формулы, на мою парту приземлился сложенный лист бумаги. От скуки мы, бывало, переписывались на уроках.
Я тихо развернул записку. У Леона был аккуратный («девчачий», сказал бы Скэриэл) почерк.
«Это правда, что Гедеон избил Оскара?»
Я посмотрел на Леона, но тот с усердием решал химическое уравнение в тетради.
«Откуда ты узнал?» – зачеркал я в ответ. Мой почерк сильно клонился вправо, буквы как будто тянулись к краю листа.
Я положил лист на его парту.
Ответ пришёл молниеносно, я даже не успел переписать с доски ни строчки.
«Бернард растрепал».
Бернард жил по соседству с Оскаром, поэтому всегда был в курсе событий жизни семейства Вотермил. Я не хотел продолжать этот разговор и сменил тему, зная, что Леон не любит обсуждать свои травмы.
«Что с твоей шеей?»
«Ничего серьёзного, плохо растянулся на тренировках».
«Ок».
Как я и думал, Леон не продолжил нашу переписку.
На истории мы работали в парах и обсуждали упадок Франции, революции и предпосылки к появлению Наполеона во главе страны. Леон был сегодня непривычно тихим. Мы больше не переписывались, и единственным утешением на занятиях оставалась Оливия, сидевшая за первой партой.
После того случая, когда Мартин, мой тупой как пробка одноклассник с соседнего ряда, поймал меня за любованием Оливией Брум, я старался меньше на неё пялиться или делать это не так открыто. Сегодня её волосы были заплетены в косу и украшены бирюзовой лентой. У них с братом тонкие вздёрнутые носики и большие синие глаза. Оливер, как обычно, сидел рядом. Он был выше её сантиметров на десять и немного крупнее, но, думаю, если переодеть его в женскую форму и накинуть парик, разницу почти не заметишь. Моя одержимость Оливией иногда казалась мне такой ненормальной, что, глядя на Оливера, я видел в нём её черты и даже задумывался о том, что он тоже в моём вкусе. В такие минуты я всё больше сомневался в своей ориентации.
В конце урока учитель, мистер Крон, сообщил о том, что мы должны объединиться в группы по четыре человека и подготовить проект. Я ненавидел групповые задания и работу в коллективе так же, как практические занятия по тёмной материи.
– Давай вместе? – шепнул мне Леон.
Я повернулся и кивнул ему. Осталось найти ещё двоих. Я избегал взглядом Мартина, что сидел с другой от меня стороны. Помимо того, что он был туп, Мартин также был грубым и надоедливым, и являлся последним человеком, с которым я бы хотел работать над проектом. Когда занятия закончились, я вспомнил, что меня поджидает Сильвия, и настроение упало до нуля. Я шёл к выходу с Леоном, по большей части молча, в то время как Кагер, кажется, приободрился и рассказывал мне о том, как провёл выходные.
– Можно с вами поговорить? – Кто-то тронул меня за плечо и остановил. Я повернулся и не смог скрыть удивления; Оливер смущённо улыбался мне, за его спиной стояла Оливия. – Не хотите вместе делать проект?
– Давайте, – первым отозвался Леон. – Мы как раз думали над тем, кого пригласить.
Ага, как же. Он рассказывал о том, что два дня лежал с температурой и умирал в своей кровати, отсюда и бледный вид, и мешки под глазами.
– Хорошо, тогда давайте обменяемся номерами телефонов, чтобы быть на связи и решить, когда начнём. – Голос у Оливера звучал мелодично и приятно.
– Мы вам напишем, – сказала Оливия, когда все номера были сохранены и мы неловко стояли в холле лицея. – Пока.
Она улыбнулась мне (ладно, мне и Леону), и я чуть не растаял. Её голос был нежнее, чем у брата.
Оливер помахал нам рукой, и они с сестрой первыми направились к выходу.
– Не думай, что я хочу тебя обидеть или что-то типа того, но ты не мог бы подтереть свои слюни, а то другие поскользнутся, – посмеиваясь, тихо проговорил Леон.
– Так заметно? – Я огляделся по сторонам.
– Да, – улыбнулся Леон. – Идём.
Мы вышли во двор и направились к главным воротам. За мной должен был заехать Кевин, а за Леоном – его водитель. Не знаю почему, но водители у Кагера стабильно менялись раз в полгода.
Когда я увидел Кевина, то удивился. Рядом с ним стоял Скэриэл. Они увлеченно болтали. Рыжий Кевин давно притягивал взгляды всех чистокровных в лицее, но со временем волна любопытства спала, а вот Скэриэл со своими чёрными как ночь волосами, прямиком с Запретных земель, шокировал сегодня многих. Я огляделся. Десятки светловолосых учеников из разных классов украдкой бросали любопытные взгляды на эту яркую парочку. Мало того, что Скэриэл впервые приехал в мой лицей, так вдобавок громко смеялся, притягивая ещё больше внимания.
– Готье! – Скэриэл увидел меня и замахал. Он не стал меня ждать, а ринулся навстречу. – Чего ты так долго?
– Уроки только закончились, – ответил я, поворачиваясь к Леону. – Это мой одноклассник, Леон Кагер, а это…
– Скэриэл Лоу. – Скэр перебил меня и протянул руку для приветствия, но Леон с ужасом посмотрел сначала на него, затем на протянутую руку, как будто Скэриэл был каким-то прокажённым и мог заразить Леона смертельным заболеванием.
– Мне… мне пора, приятно было познакомиться, – проговорил он, торопливо поправляя лямку рюкзака, и спешным шагом направился в другую сторону.
– Что это с ним? – спросил Скэриэл.
Поведение Леона удивило и меня.
– Я кое-что достал. – Скэр потянул меня за руку. – Идём, в машине покажу. Тут слишком много людей.
Мы уселись на заднее сиденье машины; Кевин закурил, оставшись снаружи.
– Я поспрашивал знакомых в клубе, пришлось подёргать там за ниточки, но узнал, что делает Оскар, помимо того, что напивается. – Скэриэл, словно важный султан, гордо оперся на кожаную спинку и продолжил: – Он ворует алкоголь отца и поставляет его в клуб по заниженной цене.
– Что? Ворует у отца?
– Ага. Зарабатывает так. Мне сказали, что отец лишил его содержания, поэтому он ввязался в такой бизнес.
– А мистер Вотермил знает? – спросил я и сразу понял, что ляпнул глупость.
– Вряд ли. – Скэр достал сложенное вдвое фото. – А вот это тебя разочарует, – проговорил он и протянул мне снимок.
Фото выглядело как зернистый кадр с камеры видеонаблюдения. Внизу значилась дата и время. Это был вечер среды. На фотографии, улыбаясь, Оскар протягивал конверт Билли.
– Что это?
– Я думаю, Оскар заказал тебя. Ну, чтобы та девушка тебя обработала. Может, хотел подставить… – неуверенно предположил Скэриэл.
У меня задрожали руки. Я мигом разорвал фотографию и протянул ему обрывки.
– Сожги их у себя. Если Гедеон увидит это фото, то убьёт нас всех.
– Не знаю, что ты задумал, Джером, но так уж и быть, – скептически произнесла Вэл, пряча купюру в карман, затем громко проговорила, обращаясь к мимо пробегающей девушке: – Билли, тебя заказали в тринадцатую комнату!
– Что? Сейчас? Но я брала выходной на сегодня! – возмущённо выдала Билли, остановившись. – Я говорила об этом.
– Клиент сказал, что только на полчаса. – Вэл поправила очки. Это была полная женщина лет сорока пяти, заправлявшая основным персоналом в «Глубокой яме».
Я с интересом наблюдал за их перепалкой, выкуривая очередную сигарету. Вообще Вэл запрещала курить у стойки, но мы с ней были давними знакомыми, и по этой причине я пользовался некоторыми привилегиями. Помимо этого, она также позволяла мне пить сколько угодно кофе из кофемашины в подсобном помещении, в то время как если кто-то другой притрагивался к её кофе, то мог вылететь с работы.
– В тринадцатой комнате не бывает на полчаса, – продолжала настаивать Билли. Она подошла ближе, облокотившись на стойку, сложила руки в мольбе. – Вэл, но я же предупреждала. У моего сына сегодня день рождения, ему исполняется три года. Я не могу задерживаться. Мне ещё за тортом надо зайти и свечки поискать.
Это было бессмысленно. Вэл никогда не жалела девочек.
– Билли, я всё понимаю, но клиент заплатил двойную цену за тебя и сказал, что ему нужно только полчаса. Мы не можем ему отказать. – Она деловито сложила руки на груди.
Билли раздражённо вздохнула. Она резко повернулась и направилась к лестнице, тихо прошипев «старая сука». Уверен, Вэл услышала это, потому что в следующую секунду бросила мне недовольно:
– Тварь, да? Сын у неё там. – Она кивнула в сторону уходящей девушки. – Джером, иди за ней.
Я знал, что никто из девочек «Глубокой ямы» не любит тринадцатую комнату. Она находилась дальше всех, и там не было кнопки вызова охраны на случай, если клиент разойдётся. Я понимал возмущение Билли, но работа есть работа.
Я последовал за ней. Перед комнатой она достала из сумочки компактное зеркальце и помаду и торопливо подправила макияж, затем оглянулась и бросила на меня безразличный взгляд. Постучав, Билли вошла. Я поспешил к ней, но дверь закрылась прямо перед моим носом. Я прождал десять секунд, размышляя, правильно ли я выполнил все указания, и вошёл следом.
– Вы меня заказали… Вы здесь? – с опаской спросила девушка в темноте. Она обернулась ко мне. – Это ты меня заказал? – недовольно переспросила она.
– Зайди и прикрой дверь, – раздался голос, отчего Билли удивилась. Я выполнил приказ. Теперь мы остались в кромешной темноте.
– Вы хотите тройничок? – спросила она. – Я на это не подписывалась, мальчики.
– Прежде чем я включу свет, обещай выслушать меня. Я не задержу тебя.
– Хорошо, – с раздражением выдохнула она.
В мягком слабом свете вспыхнувшей прикроватной лампы она увидела сегодняшнего клиента. Скэриэл холодно прошёлся по ней взглядом. Я подпёр спиной дверь, стараясь не привлекать много внимания.
– Я тебя помню! Ты тот ублюдок, что на днях забрал у меня из-под носа чистокровного. – Негодованию Билли не было предела.
Скэриэл кивнул, соглашаясь с её словами.
– У меня к тебе одно дело.