Спит молодой солдат, открыв по-детски рот
И в клевер окунув мальчишеский затылок,
Спит, бледный, тихо спит, пока заря встаёт,
Пронзив листву насквозь, до голубых прожилок.
Эдвард слушал, стоя в холле. На его лице заиграла улыбка, как будто он действительно был родным дядей, наблюдающим за тем, как племянник декламирует стихотворение из школьной программы.
Согрей его, земля, в своих горячих травах!
А ты, цветочный дух, ноздрей его не тронь:
Он спит. И на груди его ладонь –
Там, с правой стороны, где два пятна кровавых.
– Скэриэл, – недовольно поморщился Эдвард.
Лоу заливисто засмеялся, по достоинству оценив реакцию Эдварда.
– Это правда стихотворение о сне, – попытавшись унять смех, проговорил он. – О нескончаемом спокойном сне, к которому мы все когда-нибудь придём.
– Джером, не слушай его, – предупредил Эдвард, выходя из дома.
– У Рембо есть другое стихотворение, ещё лучше этого, называется «Срам»! – крикнул ему вдогонку Скэриэл.
– Упаси боже, я не буду это слушать. – Эдвард захлопнул дверь, оставив нас двоих в холле.
Довольный Скэриэл лёгкой походкой вернулся на кухню. В приподнятом после выступления настроении он поставил турку на минимальный огонь и потянулся к верхнему шкафчику за кофейными зёрнами.
– Давай по чашке кофе? Это настоящий кофе, а не тот, что в пакетиках, который ты привык пить, – дружелюбно предложил Лоу.
– Хорошо. – Его весёлое настроение передалось и мне. – Какие планы на завтра?
– О, – повернулся ко мне Скэриэл; его улыбка на мгновение сменилась озадаченным выражением лица. – Забыл тебе сказать. Завтра ребята придут к нам готовить проект по Французской революции.
– Ясно. – Настроение моментально упало.
– Не хандри, – повернувшись к плите, произнёс он. – Можешь побыть с нами, если хочешь.
– Я буду с Эдвардом на втором этаже.
– Он сегодня вечером уедет к Ноэлю. – Скэриэл завис на секунду, упоминание Ноэля далось ему с большим трудом.
Я промолчал. Скэриэл больше не пытался со мной заговорить.
– Я сейчас рехнусь! Ещё раз. – Закрыв книгу, Скэриэл процитировал по памяти первые строчки:
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал…
Он сбился ближе к середине первой песни «Язва. Гнев».
Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий: «Царь, облечённый бесстыдством, коварный душою мздолюбец!»
– Мздолюбец, – недовольно повторил Скэриэл, затем добавил сам себе: – Почему нельзя просто сказать «взяточник»… Наверное, это как-то испортит рифму или стиль…
Я ничего не ответил. Иногда он ворчал, если материал отказывался задерживаться в его голове дольше, чем на десять минут. Скэриэл быстро всё схватывал, но и у него были неудачные дни, когда мозг не воспринимал заученное. В такие моменты Скэриэл становился зверски раздражительным, и я предпочитал не попадаться под горячую руку.
– Нет, я не могу так. Мне надо закурить.
Он поднялся с дивана, пятернёй зачесав чёрные как смоль волосы, и направился к столу. Без особого интереса я листал «Илиаду». Я не мог понять и половины слов, тем более уловить ритм повествования. Скэриэл вернулся с сигаретами и выбил мне одну из пачки.
– Ты в последнее время тихий. – Он уселся на диван, поджав под себя ноги, и прикурил. – Что-то случилось?
– Нет. – Я отложил книгу в сторону.
– Тебя что-то беспокоит? – не унимался Скэриэл, внимательно разглядывая мой профиль, отчего я смутился и опустил голову, пряча глаза за длинной чёлкой.
– Просто. – Я неловко почесал шею; под этим пристальным взглядом мне было неуютно, как будто Скэриэл читал меня как открытую книгу. – Ты мне ничего не рассказываешь о своих делах, как продвигается общение с чистокровными, как… – Я поднял глаза, поймал заинтересованный взгляд Скэриэла и сбился с мысли. – Ну, и как всё остальное тоже.
Он усмехнулся, выпустил сигаретный дым и придвинулся ближе.
– Я ничего не скрываю от тебя, Джером. Ты можешь задавать любые вопросы. Дела под контролем, с чистокровными тоже все в порядке, мы на этапе активного сближения, и Готье мне очень в этом помог.
Я нахмурился при упоминании Хитклифа. Ничего не мог с собой поделать. Из всех знакомых чистокровных его я ненавидел больше всего. Скэриэл незаметно придвинулся ещё ближе, почти прошептал на ухо:
– Смотри, что я заметил, – и прикоснулся ладонью к моей щеке. По коже побежали мурашки, а я мигом, сам от себя не ожидав, потянулся за теплом его руки. – Тебя тянет ко мне, – томно закончил он, а затем захихикал: – Ты иногда выглядишь как влюблённая девица.
– Что? – удивлённо спросил я, отпрянув.
– Это побочные эффекты от клятвы на крови. – Он выпустил дым в сторону. – Клятвой раньше пользовались возлюбленные. Прикосновения теперь как наркотик.
Я ссутулился, попытался отодвинуться, сгорая со стыда.
– Заметил недавно, но убедился, когда ты держал меня за руку. – Скэриэл вернулся на своё место. – Когда я под капельницей лежал.
– Ты тоже это чувствуешь? – совладав с голосом, вымолвил я.
– Да, – кивнул он. – Этого эффекта могло и не быть. Насколько я помню, в одной книге говорилось, что если человек до ритуала не испытывает никаких чувств, то они не возникнут и после. Я, конечно, не стал бы на сто процентов верить книге, потому что там много всякого бреда написано, но мне было интересно, какая будет реакция, если человек испытывает чувства.
Он говорил о чувствах, как учёный рассуждает о формуле. Я, испуганный тем, что мог как-то выдать себя, до последнего скрывал влюблённость в Скэриэла, но он спокойно говорил об этом, словно мы обсуждали прогноз погоды.
– Ты догадывался о моей симпатии до клятвы? – собравшись с силами, напрямую спросил я. Сигарета тлела в руках. Я затянулся только один раз.
– Да, – беззаботно ответил Скэриэл, затушив сигарету. – Но я не изверг, Джером. – Он серьёзно посмотрел на меня. – Я не играю с твоими чувствами, или что ты там мог себе надумать.
– Я ещё ничего не думал, – тихо проговорил я в ответ, тоже затушив сигарету.
Скэриэл настолько хороший актёр, что сложно усомниться в его искренности. Я никогда не понимал Скэриэла до конца, даже если он честно отвечал на самые каверзные вопросы. Он был манипулятором, прекрасно игравшим на чужих чувствах. Но я не раз задавался вопросом, кто из нас более мерзок? Он, который дурит людей, пользуясь ими, или я, знающий о его способностях, но всё равно следующий за ним?
– Вот и хорошо, потому что мы связаны клятвой, чувствами и долгом. Ты моя правая рука, я без тебя не смогу в Запретных землях.
– Почему именно я?
– А почему нет? – с довольной усмешкой парировал он.
– И всё же… ответь.
– Ты ответственный, выполняешь все мои поручения, несмотря на то, что ненавидишь центр и боишься постовых. Я могу тебе доверять, и это не из-за клятвы. Ты преданный. У тебя была сотня возможностей уйти из этого дома до того, как мы совершили ритуал, но ты всегда оставался.
– И теперь я никуда не уйду, – мрачно закончил я, рассматривая свои руки. Клятва на крови не позволит мне покинуть Скэриэла.
– Тебе и не нужно уходить. Твой дом здесь.
«Теперь мой дом там, где ты», – хотелось мне добавить, но я промолчал.
– Иди сюда, – проговорил Скэриэл, протягивая ко мне руки.
Я неловко застыл, наблюдая за тем, как Скэриэл предлагает мне обняться, затем медленно приблизился. Он сгрёб меня в охапку, уткнувшись в шею. Меня бросило в жар от его прикосновений. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и сделать тройное сальто. Я никогда не испытывал такого, но готов был продать душу дьяволу, лишь бы Скэриэл не отпускал меня.
– Получше? – Его горячее дыхание действительно обожгло мне ухо или это было только плодом моего воображения?
– Да, – тихо сказал я, сжимая его сильнее.
– Так что тебя беспокоит?
– Ничего. – Мой мозг находился словно под наркотическим опьянением, мысли разбегались в разные стороны; я держался из последних сил, чтобы не залезть к нему под футболку.
– Но я же вижу, что это не так, – тепло отозвался Скэриэл. Он мастерски вил из меня верёвки.
– Я злюсь… – собравшись с мыслями, произнёс я, – когда ты уходишь к чистокровному.
– Джером, ты должен понимать, что Готье нужен нам, – устало выдохнул он, как будто объяснял прописные истины.
Скорее нужен тебе. Я закусил губу, уткнувшись ему в шею. Скэриэл погладил меня по спине, а я готов был возненавидеть себя за то, что утром надел толстовку.
– Ты предложишь ему клятву на крови?
– Пока не знаю. Не в ближайшее время. Сейчас очень сложно сказать, что будет дальше. Его отец запретил нам дружить.
– Разве это проблема для тебя? Ты можешь заразить его, – проговорил я, сам толком не понимая, что несу, но в эту секунду Скэриэл отпрянул, крепко сжав мои плечи.
– Ты думаешь, это так легко – убить кого-то? – произнёс он, грозно нахмурив брови. – Смерть Уильяма Хитклифа только ухудшит ситуацию. Если Готье потеряет отца, то его и Габриэллу, как несовершеннолетних, отдадут под опеку родственникам. Гедеон не сможет один их вытянуть. Есть большая вероятность, что Готье придётся переехать, и тогда весь мой план пойдёт насмарку.
– Прости, я не подумал об этом.
– Я знаю, что тебе не нравится Готье, но не наделай глупостей, – сурово произнёс Скэриэл, отсаживаясь от меня. – Вся семья Хитклиф важна для того, чтобы мой план сработал.
– Кто-то… – неуверенно начал я. – Кто-то уже пытался заказать его отца?
Скэриэл кивнул и медленно улёгся мне на колени.
– И что ты сделал? – Я нерешительно дотронулся до его волос, отчего Скэриэл зажмурился, как довольный кот.
– Соврал, что выполнил задание. Заказчик думает, что Уильям Хитклиф умрёт через год или полтора.
– Но что будет, когда обман раскроется?
– К этому времени сам заказчик умрёт, – довольно улыбнулся Скэриэл. Его голова покоилась на моих коленях, а я нежно гладил его по волосам, и этот момент показался мне самым интимным между нами.