– Тогда отдохни, можешь оставаться у меня сколько захочешь, но сначала ты предупредишь своих, что находишься здесь.
– Какого чёрта, Скэр? – грубо бросил я. – Ты оглох или что? Отец несправедливо уволил Кевина…
– И ты решил вот так наказать отца? Ведь знаешь, что он тебя любит, поэтому уволил Кевина.
Я чуть не задохнулся от негодования. Да что не так со Скэриэлом? Я думал, он будет рад тому, что я ушёл из дома, ведь теперь мы могли вместе проводить всё свободное время.
Скэриэл закурил и выпустил дым в сторону.
– Послушай меня, Готи, – спустя минуту начал он. – Если бы отец тебя выгнал на улицу, то это одно, в таком случае я бы сам тебя забрал к себе, но сейчас ты совершаешь самую глупую выходку в своей жизни. Вечером ты уже будешь жалеть об этом. Ты – прихотливый цветок, который с любовью растили в ухоженном саду, и сейчас ты хочешь перебраться в заброшенный парк к сорнякам. Я тебе этого не позволю.
– Но…
– Своим уходом из дома ты только усложнишь отношения с отцом и старшим братом. Тебя вернут силой, по закону ты не можешь жить как тебе заблагорассудится, вернут – и это вопрос времени. После такого дом покажется тебе тюрьмой, твои отношения с семьёй накалятся. Посмотри на меня. – Скэриэл выдохнул новую порцию дыма и повернулся ко мне. – Можешь считать меня предателем, ведь я не поддерживаю твое желание уйти из дома, но я твой друг и хочу, чтобы ты не шёл по этому пути – не теряй семью, пока она у тебя есть. Не ставь свои обиды выше неё.
– Скэр, – с трудом вымолвил я. Не это я ожидал услышать от него.
– Вспомни, – чуть тише продолжил он, – Гефестион прекрасно понимал, что Александр жил меж двух огней: с одной стороны – его отец, Филипп, с другой – Олимпиада. И Гефестион до последнего не выступал против его родителей, не лез в их отношения, понимая, что семья важна.
– Опять ты про Александра Македонского, – недовольно проговорил я, поднявшись. Мне показалось, что меня, словно маленького щенка, ткнули носом в оставленную лужу.
– Я веду к тому, что не позволю никому разрушить твою семью, даже тебе самому.
– Я ожидал услышать, что ты поддержишь меня и разрешишь жить с тобой, – стыдливо произнёс я. – Не знаю, что и делать теперь.
Скэриэл затушил сигарету и тоже встал. Он приблизился ко мне, положил руки на мои плечи и, слегка наклонившись, проговорил:
– Ты думаешь, мне легко даются эти слова? Конечно, я хотел бы жить с тобой, и я очень рад, что ты приехал именно ко мне. – Он серьёзно посмотрел на меня. – Но как настоящий друг, которому важно, чтобы у тебя всё было хорошо, я не хочу, чтобы ты совершал необдуманные поступки, причём на следующий день после того, как тебя всю ночь знобило и колотило от температуры.
Лоу улыбнулся.
– Тебе нужно перекусить и поспать. Оставайся у меня, но, хочешь ты того или нет, я сообщу Сильвии, что ты здесь. Садовникам нужно знать, где находится их цветок.
– Мне больше нравилось, когда ты сравнивал меня с Македонским. Он, кстати, тоже сбегал от отца.
Скэриэл рассмеялся, направляясь на кухню.
– Ну ты, конечно, сравнил. Одно дело, когда Филипп при всех соглашается, что Александр не его сын, тем самым оскорбляя его и Олимпиаду, а другое дело, когда ты впервые получил взбучку от отца и сбегаешь из дома.
Было обидно, но я промолчал. В глубине души я понимал, что Скэриэл говорит правильные вещи, но я всё ещё был зол на отца.
Мы перекусили тостами с джемом, и Скэриэл настоял на повторном измерении температуры, хотя я чувствовал себя лучше.
– Мне так будет спокойнее, – добавил он, когда я в итоге согласился.
Джером спустился через час и застал нас на диване. Я засыпал, а Скэриэл вслух читал «Илиаду», но умолк, когда низший подошёл ближе.
– Что с ним? – шёпотом спросил Джером. Я притворился спящим.
– Немного простудился, – тихо ответил Лоу.
– Останется здесь?
– Если захочет, то да.
Джером замолчал, повернулся и поднялся обратно в свою комнату. Я не заметил, как заснул.
Меня разбудило тёплое прикосновение к плечу. Тихий голос Скэриэла раздался сверху.
– Просыпайся, Готи. – Он пару раз несильно сжал моё плечо, и мне с трудом удалось разлепить тяжёлые веки. – Я предупредил Сильвию, она разрешила привести тебя вечером.
Я нехотя поднялся. К моему удивлению, диван здесь показался мне намного удобнее, чем собственная кровать. Оглядевшись, я заметил, что за окном уже темнеет.
– Который час?
– Около шести. Ты проспал почти весь день. Как себя чувствуешь?
– Хм. – Я потянулся. – Отлично.
– Круто, – радостно отозвался Скэриэл.
Я протёр глаза и ещё раз осмотрел Скэриэла. Сначала я решил, что спросонья мне показалось, но теперь убедился, что Лоу был одет в белую рубашку, выглаженные брюки и начищенные туфли. Умыт, причёсан – просто с обложки глянцевого журнала.
– Ты куда так вырядился? У тебя свидание?
Он рассмеялся громко, не в силах сдержаться.
– Ага, – сквозь смех проговорил он. – С твоим отцом свиданка.
Я непонимающе уставился на него. Казалось, мне снится бредовый сон, я совершенно не понимал, что происходит. Видимо, выглядел я потерянным, потому что Скэриэл сжалился надо мной:
– Мы с Эдвардом отвезём тебя домой, и я хочу уже познакомиться с твоим отцом.
– Что?!
– Пора нашим отношениям стать официальными, – полушутя проговорил Скэриэл, поправляя причёску. В его глазах прыгали лукавые искорки.
– Перестань шутить и скажи нормально, – недовольно бросил я.
– О’кей, не злись, – добродушно произнёс он. – Я понял, что тебе важно, как твой отец относится к полукровкам, поэтому хочу лично приехать и представиться ему. Он был против нашей дружбы, а я заслужу его доверие. Это намного лучше, чем убегать из дома и окончательно портить ваши отношения.
– Я не готов, – буркнул я.
– Чего? – Брови Скэриэла взметнулись вверх. – Что, прости?
– Мне нужно морально подготовиться, мне кажется, сейчас не то время, чтобы… – Я пытался подобрать слова. – Чтобы делать всё официальным.
– Да я тебе сейчас в глаз дам, – недоумённо проговорил Скэриэл. – Я тут, блин, уже два часа морально готовился к встрече с твоим отцом, пока ты дрых. Ты чего там удумал? Думаешь, я тебя в мужья беру, что ли? Чего тебе готовиться? Это с меня твой отец хочет шкуру содрать.
– Ладно, – с улыбкой произнёс я, заваливаясь обратно. – Ну, если ты уже всё решил, то сам и съезди, поговори с ним, буду ждать тебя здесь с новостями.
– Да я тебя сейчас придушу. – Скэриэл набросился на меня с подушкой. – Совсем уже кукухой поехал.
Я истерично смеялся, пытаясь отбиться от него. Он навалился на меня всем телом так, что я уже мысленно сожалел о его безупречном внешнем виде, ведь через минуту он будет снова выглядеть как обычно. Мы толкались, щипали друг друга, щекотали, в какой-то момент он придавил меня, и я не мог пошевелить руками.
– Хорошо, сдаюсь! – хрипло проговорил я, продолжая хихикать.
Скэриэл тяжело дышал, как после бега. Он поднялся, и я смог перевернуться и посмотреть на него: взлохмаченные волосы, красные щёки, помятая рубашка.
– Ну вот, теперь ты выглядишь как обычно, – порадовался я. – А то вырядился, мне аж неловко стало.
– Доволен? А как твой отец будет доволен… – Скэриэл попытался поправить волосы.
– Я не хочу, чтобы ты играл перед ним роль. Если ты не понравишься ему таким, какой ты есть, что ж, это будет его упущение. Ты никому ничего не должен. – Я поднялся, чтобы привести в порядок одежду.
Скэриэл уставился на меня, как будто впервые увидел.
– Что? – не понял я.
– Да вот думаю, как в этой голове одновременно умещаются такие умные мысли, при том, что ты сбегаешь из дома, как только запахло жареным. – Скэриэл хитро прищурился, как бы прицениваясь ко мне.
– Иди знаешь куда? – весело произнёс я.
– Не знаю, просвети, – игриво ответил он.
– В жопу иди со своими выводами. – Я толкнул его, да так, что он отшатнулся, а затем бросился бегом на второй этаж, смеясь как полоумный.
– Ах ты, засранец, погоди. – Скэриэл кинулся за мной вдогонку.
Я не хотел ехать домой и пытался растянуть нашу игру, как мог.
XXI
По дороге домой Эдвард рассказывал забавные истории из детства Скэриэла. Я не вслушивался, но был благодарен ему за то, что он пытался таким способом меня отвлечь. Ехали мы недолго, и я занервничал, как только увидел свой дом. Видимо, я нервозно отбивал ритм ногой и понял это, когда Скэр опустил ладонь мне на колено и ободряюще улыбнулся. Меня штормило, как будто бы я нервный маршал Эдвард Дэниелс[4], страдающий морской болезнью.
Подъезжая, Скэриэл обратился к дяде:
– Тебе нужно уезжать по делам, верно?
Тот кивнул.
– Вы должны зайти к нам, Сильвия ждёт нас к ужину, – поспешно добавил я.
– Простите, но меня правда ждут дела, – тепло отозвался Эдвард.
Мы вышли из машины. Дул холодный осенний ветер, всё сильнее чувствовалось приближение зимы.
На первом этаже во всех комнатах горел свет. Я увидел в окне кухни, как Кэтрин торопливо готовится подавать к столу горячее.
– Ты как? – спросил Скэриэл, после того как коротко помахал Эдварду на прощание. На Лоу было чёрное классическое пальто, совсем новое, прежде я его не видел. Он снова пригладил волосы.
– Стрёмно немного, – честно ответил я. Дома находились отец с Гедеоном, зуб даю, они оба злились на меня за утренний побег. Габриэлла ещё была на занятии по хореографии.
– Ничего, уверен, твои всё поймут. Я с тобой, – заверил Скэриэл. Изо рта у него валил пар. Чуть погодя он предложил: – Пойдём, а то опять заболеешь.
Мы подошли к дому, но не успел я нажать на дверной звонок, как перед нами в проёме внезапно появился отец.
Он был зол как тысяча чертей. Видно, что он до последнего сдерживал гнев, чтобы сполна излить его на меня.
– Отец…
Хотелось чем-нибудь заполнить давящую тишину.