Дипно посмотрел на них из-под густых бровей, наклонился вперед, макнул ягоду в сахар, откусил половину.
— Так вы нас нашли? Через нью-йоркского агента?
— Нет, — ответил Эдди. — Через местного. И он привез нас прямо сюда, Эрон.
Дипно откинулся на спинку стула.
— Ох.
— Да, тут есть над чем поохать, — согласился Эдди. — Значит, вы вернулись в коттедж, а Кел продолжил закупать книги, вместо того, чтобы прятаться здесь и читать уже купленные. Так?
Дипно уставился в скатерть.
— Вы должны понимать, что Кел — увлеченный человек. Книги — его жизнь.
— Нет, — ровным голосом ответил Эдди, — Кел — не увлеченный человек. Кел — одержимый, вот кто у нас Кел.
— Как я понимаю, ты у нас — стряпчий. — Роланд впервые подал голос, после того, как Дипно пригласил их в коттедж. Он закурил еще одну сигарету Каллема (предварительно обломив фильтр, как ему показывал Джон), но, по мнению Эдди, не получал от курения никакого удовольствия.
— Стряпчий? Я не…
— Адвокат.
— А-а. Да, конечно. Но я на пенсии, не практикую с…
— Нам нужно, чтобы ты вернулся к работе и составил одну бумагу. — И Роланд объяснил, какая бумага им нужна. Дипно закивал буквально после первых же слов стрелка, из чего Эдди сделал вывод, что Тауэр ввел своего друга в курс дела. Его это вполне устраивало. Что не нравилось, так это выражение лица старика. Однако Дипно дал Роланду выговориться до конца. Пусть и на пенсии, он не забыл основополагающих принципов работы с клиентами.
Лишь убедившись, что Роланд закончил, он позволил себе высказаться:
— Полагаю, должен предупредить вас, что Келвин решил еще на какое-то время оставить эту недвижимость за собой.
Эдди двинул себя по той части головы, где не было ссадины, использовав для этот театрального жеста здоровую правую руку. Левая рука онемела, а в раненой ноге, между лодыжкой и коленом, вновь запульсировала боль. Он предположил, что старина Эрон наверняка взял с собой в поездку какие-нибудь сильные болеутоляющие средства, и подумал, что перед расставанием нужно попросить у него несколько таблеток.
— Извините, прошу вас, но по пути в этот очаровательный маленький городок меня крепко стукнули по голове, и, похоже, слух у меня повредился. Мне показалось, вы сказали, сэй… что мистер Тауэр решил не продавать нам пустырь.
Дипно улыбнулся, довольно-таки кисло.
— Вы прекрасно поняли, что я сказал.
— Но он должен продать его нам! У него письмо Стефана Торена, его прапрапрадедушки, в котором об этом ясно сказано.
— Кел говорит совсем другое, — ровным голосом ответил Дипно. — Съешьте еще ягодку, мистер Дин.
— Нет, благодарю!
— Съешь ягоду, Эдди, — поддержал старика Роланд и протянул Эдди ягоду.
Эдди взял. Хотел было раздавить ее о нос высокого костлявого старика, передумал, макнул в блюдечко со сливками, потом в миску с сахаром, начал есть. И черт побери, до чего же трудно злиться, когда рот наполняет такая сладость! Роланд, несомненно, прекрасно это понимал (да и Дипно скорее всего тоже).
— Согласно Келу, в конверте, доставшемуся ему от Стефана Торена, не было ничего, кроме имени этого человека. — Практически лысая голова качнулась в сторону Роланда. — Завещание Торена, что в те далекие дни еще называли «предсмертной волей», давно исчезло.
— Я знал, что находится в конверте, — упорствовал Эдди. — Он меня спросил, и я знал!
— Он мне это говорил. — Дипно бесстрастно смотрел на него. — Он сказал, что это трюк, который по силам любому уличному фокуснику.
— Он сказал, что пообещал продать нам этот пустырь, если я смогу назвать ему имя в конверте? Он сказал вам про свое гребаное обещание?
— Он заявляет, что находился в состоянии стресса, когда давал такое обещание. И я уверен, что так оно и было.
— Так этот сукин сын думает, что мы собираемся надуть его? — спросил Эдди. Ярость глухими ударами била в виски. Хоть раз в жизни разбирала его такая злость? Да, однажды. Когда Роланд отказался вернуть его в Нью-Йорк, где он сумел бы раздобыть вожделенную дозу. — В этом все дело? Так надувать его мы не собираемся. Отдадим все, что ему положено, до последнего цента, даже больше. Клянусь в этом лицом отца своего! И сердцем моего старшего!
— Выслушайте меня внимательно, молодой человек, потому что это важно.
Эдди посмотрел на Роланда. Тот чуть кивнул, потом затушил окурок о каблук. Эдди вновь повернулся к Дипно, молча, кипя от злости.
— Он говорит, что проблема именно в этом. Он говорит, что вы собираетесь заплатить мизерную, чисто номинальную сумму, в подобных случаях это один доллар, а потом выплатить все остальное. Заявляет, будто вы пытались убедить его, что вы — сверхъестественное существо, или человек, имеющий доступ к сверхъестественным существам… не говоря уже о доступе к миллионам «Холмс дентал корпорейшн»… но провести его вам не удалось.
Эдди смотрел на него, раскрыв рот.
— Все это Келвин говорит, — все так же спокойно заключил Дипно, — но сие не означает, что он в это верит.
— О чем вы, черт побери?
— Келвину всегда страшно трудно расставаться с тем, что попало к нему. У него нюх на редкие и антикварные книги, знаете ли. Он — настоящий литературный Шерлок Холмс; найдя такую книгу, он стремится ее приобрести. Я видел не раз и не два, как он преследовал, боюсь, другого слова не подобрать, владельца нужной ему книги, пока тот не сдавался и не продавал ее. Иногда лишь для того, чтобы Кел перестал обрывать ему телефон, я в этом уверен.
С учетом такого таланта, местоположения магазина и значительной суммы денег, полученной в полное распоряжение на двадцать шестой день рождения, Кел должен был стать одним из самых удачливых торговцев антикварными изданиями Нью-Йорка, а то и всей страны. Но его проблема не покупка, а продажа. Как только книга, которую он так хотел приобрести, оказывается у него в руках, он просто не может заставить себя с ней расстаться. Помню, как один книжный коллекционер из Сан-Франциско, почти такой же упорный, как Келвин, уговорил-таки его продать первое издание «Моби Дика» с автографом автора. Кел заработал на этой сделке больше семидесяти тысяч долларов, но и неделю не мог спать.
То же самое он испытывает по отношению к пустырю на углу Второй авеню и Сорок шестой улицы. Это единственная недвижимость, помимо книг, принадлежащая ему. И он убедил себя, что вы хотите украсть у него эту землю.
Последовала короткая пауза, которую прервал Роланд:
— Но он знает, что это не так, в глубине души?
— Мистер Дискейн, я не понимаю…
— Все ты понимаешь, — прервал его Роланд. — Знает?
— Да, — наконец ответил Дипно. — Уверен, что знает.
— В глубине души он знает, что мы — люди слова и заплатим за его собственность, если только не умрем.
— Да, вероятно. Но…
— Если он продаст этот пустырь нам, а мы поставим в известность о сделке старшего Андолини… его босса, человека по имени Балазар…
— Я слышал это имя, — сухо прервал его Дипно. — Оно постоянно мелькает в газетах.
— Тогда этот Балазар оставит в покое твоего друга? Если, конечно, мы растолкуем Балазару, что пустырь твой друг больше продать не может, поскольку владелец сменился, а попытка отомстить сэю Тауэру может дорого ему обойтись.
Дипно скрестил руки на узкой груди, ожидая продолжения. Теперь он смотрел на Роланда, как зачарованный.
— Короче, если твой друг Келвин Тауэр продаст нам пустырь, все его беды уйдут в прошлое. Как по-твоему, знает он это в глубине души?
— Да, — кивнул Дипно. — Все дело в его нежелании… нежелании расставаться с тем, что попало ему в руки.
— Подготовь бумагу, — подвел черту Роланд. — Объект, пустующий участок земли на углу этих двух улиц. Тауэр — продавец. Мы — покупатели.
— Покупатель — «Тет корпорейшн», — вставил Эдди.
Дипно качал головой.
— Я могу подготовить соответствующий документ, но вы не убедите его продать. Если только не потратите на это неделю, а то и больше, да еще вам придется прикладывать раскаленное железо к его пяткам, а может, и к яйцам.
Эдди что-то пробормотал. Дипно спросил, что он сказал. Эдди ответил, что ничего. На самом деле он сказал: «Звучит заманчиво».
— Мы его убедим, — заверил Роланд.
— Я в этом очень сомневаюсь, друг мой.
— Мы его убедим, — повторил Роланд, предельно сухо.
Снаружи донесся приближающийся шум двигателя. Маленький автомобиль (Эдди не сомневался, арендованный у «Хертца») подкатил к дому и остановился.
«Прикуси язык, прикуси язык», — говорил себе Эдди, но когда Келвин Тауэр выскочил из кабины, удостоив другой автомобиль разве что мимолетного взгляда, почувствовал, как кровь ударила в голову. Сжал кулаки, а когда ногти вонзились в ладони, улыбнулся: боль позволила отвлечься.
Тауэр открыл багажник арендованного «шеви» и достал большую сумку. «Сегодняшняя добыча», — подумал Эдди. Тауэр коротко глянул на юг, на дым в небе, пожал плечами и направился к коттеджу.
«Так и надо, — думал Эдди, — так и надо, сволочь поганая, что-то горит, а тебе до этого нет никакого дела». Несмотря на боль в руке, Эдди еще сильнее сжал кулаки, все глубже вгоняя ногти в кожу.
Ты не можешь его убить, Эдди, сказала Сюзанна. Ты это знаешь, не так ли?
Он это знал? А если и знал, послушался бы голоса Сюзи? Любого голоса разума, если уж на то пошло? Эдди не знал. Знал другое: настоящая Сюзанна ушла, ушла вместе с захватившей ее Миа, растворилась в далеком будущем. А вот Тауэр, с другой стороны, здесь, рядом. И в этом просматривалась определенная логика. Эдди где-то прочитал, что после атомной войны выживут скорее всего только тараканы.
Не бери в голову, сладенький, просто прикуси язычок и позволь Роланду решить этот вопрос. Ты не можешь его убить.
Да, Эдди не мог.
Во всяком случае, пока сэй Тауэр не поставил свою подпись над линией из точечек. А вот потом… после того, как…
6
— Эрон! — воскликнул Тауэр, поднявшись на крыльцо.