Голос ослабел. Кинг начал покачиваться из стороны в сторону, как человек, который слышит очень тихую, но приятную музыку, потом его колени подогнулись. Он упал.
— Роланд! — закричал Эдди, рванувшись вперед. — У него же гребаный инфаркт! — хотя знал (во всяком случае, надеялся), что это не так. Потому что пение оставалось таким же сильным, как и прежде. А лица в деревьях и тени такими же четкими.
Стрелок наклонился и подхватил Кинга (тот уже начал подавать признаки жизни) под руки.
— Он только лишился чувств. И кто может его в этом винить? Помоги отнести его в дом.
6
Из большой спальни открывался великолепный вид на озеро, на полу лежал отвратительный лиловый ковер. Эдди сидел на кровати и через открытую дверь ванной наблюдал, как Кинг снимает мокрые кроссовки, джинсы и футболку. На мгновение шагнул в зазор между дверью и выложенной кафелем стеной, чтобы поменять мокрые трусы на сухие. Он не возражал, когда Эдди пошел с ним в спальню. И вообще, придя в себя, — а отключился он секунд на тридцать, не больше, — демонстрировал прямо-таки невероятное спокойствие.
Выйдя из ванной, он направился к комоду.
— Это чья-то шутка? — спросил он, роясь в ящиках в поисках сухих джинсов и футболки. Дом вроде бы указывал на то, что Кинг зарабатывал неплохие деньги. По одежде же Эдди такого сказать не мог. — Фантазии Мака Маккатчена и Флойда Колдервуда?
— Я не знаю этих людей, и это не шутка.
— Может, и нет, но этот человек не может быть настоящим. — Кинг надел джинсы. Говорил он очень уверенно. — Я хочу сказать, что сам его и придумал.
Эдди кивнул:
— Это я уже понял. И тем не менее он настоящий. Я сопровождаю его уже… — как долго? Эдди не знал, — давно, — закончил он фразу. — Вы писали о нем, но не обо мне?
— Вы чувствуете себя лишним?
Эдди рассмеялся, но, по правде говоря, он действительно чувствовал себя лишним. Может, Кинг еще просто не добрался до него. Если дело в этом, то он не мог считать себя в безопасности, не так ли?
— Не похоже, что у меня нервный срыв, — продолжил Кинг. — Но человек, наверное, обычно и не понимает, что у него поехала крыша.
— Нет у вас никакого нервного срыва, но я вам тем не менее сочувствую, сэй. Этот человек…
— Роланд. Роланд из… Гилеада?
— Вы говорите правильно.
— Я не помню, написал я про Гилеад или нет. — Кинг задумался. — Нужно проверить страницы, если только найду рукопись. Но название хорошее. Прямо как в «Нет бальзама в Гилеаде»[86].
— Что-то я вас не понимаю.
— Все нормально, я тоже. — Кинг взял с комода пачку сигарет «Пэлл-Мэлл», закурил. — Договорите, что вы хотели сказать.
— Он вытащил меня через дверь между этим миром и его миром. Мне тоже казалось, что у меня поехала крыша. — Эдди «извлекли» не из этого мира, близкого, но другого, и он тогда сидел на героиновой игле, и сидел крепко, но не стоило запутывать и без того сложную ситуацию такими подробностями. Однако он не мог не задать еще один вопрос, до того, как они спустились бы вниз к Роланду и начался бы настоящий разговор.
— Позвольте спросить вас, сэй Кинг… вы знаете, где находится Кооп-Сити?
Кинг как раз перекладывал ключи и монеты из карманов мокрых джинсов в сухие. Правый глаз он прищурил, чтобы в него не попадал дым сигареты, висевшей в уголке рта. Тут он посмотрел на Эдди, брови приподнялись.
— Это не проверочный вопрос?
— Нет.
— И вы не пристрелите меня из большого револьвера, что висит у вас на бедре, если я ошибусь?
Эдди чуть улыбнулся, решив, что для Бога Кинг — неплохой парень. Потом напомнил себе, что Бог убил его младшую сестру, использовав в качестве орудия убийства пьяного водителя, и его брата Генри. Бог создал Энрико Балазара и сжег Сюзан Дельгадо на костре. Улыбка поблекла. Но он ответил:
— Никого здесь не застрелят, сэй.
— В таком случае я уверен, что Кооп-Сити находится в Бруклине. Откуда вы родом, если судить по вашему выговору. Итак, я выиграл ярмарочного гуся?
Эдди дернулся, словно в него вонзили иголку.
— Что?
— Так, бывало, говорила моя мать. Когда мой брат Дейв и я быстро справлялись с ее поручением, то слышали от нее: «Мальчики, вы выиграли ярмарочного гуся». Такая у нее была шутка. Так я выиграл приз?
— Да, — ответил Эдди. — Разумеется.
Кинг кивнул, затушил окурок.
— Вы — хороший парень. А вот о вашем приятеле я такого сказать не могу. Никогда не мог. Думаю, это одна из причин, по которым я забросил тот роман.
Кинг в очередной раз удивил Эдди. Он поднялся с кровати.
— Забросили роман?
— Да. «Темную Башню», так он назывался. Должен был стать моим «Властелином колец», моим «Горменгастом»[87], моим как ни назови. Когда тебе двадцать два, амбиций у тебя хоть отбавляй. Но потребовалось не так уж много времени, чтобы понять — это слишком большая задача для моего маленького мозга. Слишком… ну, не знаю… неподъемная. Полагаю, это слово не хуже других. А потом, — добавил он, — я потерял конспект романа.
— Потеряли?
— Отдает безумием, не так ли? Но писательство — и есть занятие безумцев. Вы знаете, что однажды Эрнест Хемингуэй оставил в поезде сборник коротких рассказов?
— Правда?
— Правда. У него не было ни второго экземпляра, ни третьего, ни черновиков. Только первый, и он потерялся. Что-то подобное произошло со мной. Как-то крепко выпив, а может, закинувшись мескалином, я написал схематичный план фантастической саги на пять или десять тысяч страниц. Думаю, конспект получился отличный. И по форме. И по стилистике. А потом я его потерял. Возможно, конспект сдуло с багажника моего мотоцикла, когда я возвращался из какого-нибудь гребаного бара. Никогда раньше такого со мной не случалось. Я всегда бережно отношусь к своей работе, чего не могу сказать об остальном.
— Понятно, — кивнул Эдди, и у него возникло желание спросить: «А не крутились ли поблизости люди в кричащих одеждах, аккурат в те дни, когда ты потерял конспект? Такие люди, что любят ездить на больших автомобилях? „Низкие люди“, если давать им общую характеристику. Или, может, рядом был кто-нибудь с красной отметиной на лбу? Которая выглядела как кровавый круг? Короче, нет ли у тебя ощущений, что кто-то украл твой конспект? Может, этот кто-то очень не хотел, чтобы ты дописал „Темную Башню“ до конца?»
— Пойдемте на кухню. Нам нужно посовещаться. — Эдди очень бы хотелось знать, а о чем, собственно, им нужно посовещаться. Но в любом случае тему следовало найти верную, потому что это был реальный мир, не допускающий повторов.
7
Роланд понятия не имел, как засыпать кофе, а потом включить стоящую на столике у плиты кофеварку, но зато нашел на одной из полок старый, помятый кофейник, практически ничем не отличающийся от того, что в стародавние времена вез с собой Ален Джонс, когда трое мальчишек отправились в Меджис считать скот. Плита сэя Кинга работала на электричестве, но даже ребенок сообразил бы, как включаются горелки. Когда Эдди и Кинг спустились на кухню, вода уже закипала.
— Я не пью кофе. — Кинг направился к холодильному ящику, обходя Роланда по широкой дуге. — И обычно я не пью пива до пяти часов, но, пожалуй, сегодня сделаю исключение. Мистер Дин?
— Кофе меня устроит.
— Мистер Гилеад?
— Дискейн, сэй Кинг. Я тоже выпью кофе и говорю, спасибо тебе.
Писатель открыл банку, дернув за встроенное в крышку кольцо (Роланд решил, что это потрясающе умно, но при этом чистое расточительство). Послышалось шипение, потом кухню наполнил приятный запах
(каммала-кам-кам)
дрожжей и хмеля. Кинг в один присест осушил как минимум полбанки, вытер пену с усов, поставил банку рядом с кофеваркой. Бледность с лица не сошла, но он вроде бы уже полностью пришел в себя. Стрелок посчитал, что держится писатель очень достойно, во всяком случае, пока. А может, в глубине души Кинг ожидал этого визита? Знал, что они придут?
— У вас жена и дети, — нарушил молчание Роланд. — Где они?
— Родители Тэбби живут на севере, около Бангора. Моя дочь последнюю неделю была у бабушки с дедушкой. Тэбби взяла нашего младшего, Оуэна, он еще младенец, и уехала к ним час тому назад. Я должен забрать своего второго сына, Джо, через… — он взглянул на часы, — примерно через час. Хотел поработать, поэтому на этот раз мы решили поехать на двух автомобилях.
Роланд обдумал его слова. Похоже на правду. Кинг, несомненно, давал им понять: если с ним что-нибудь случится, его скоро хватятся.
— Все не могу поверить, что это происходит на самом деле. Надеюсь, я вас не рассердил? В любом случае видеть, как оживает написанная тобой история, это сильное потрясение.
— Например, «Салемс-Лот», — предположил Эдди.
Кинг приподнял брови.
— Так вы об этом знаете? Там, откуда вы пришли, есть Литературная гильдия? — Он допил пиво. Роланд подумал, что Кинг — большой любитель этого напитка. — Пару часов назад на той стороне озера выли сирены, поднимался столб черного дыма. Я видел его из кабинета. Тогда подумал, что горит трава, в Харрисоне или Стоунэме, но сейчас засомневался. Без вас не обошлось? Не обошлось, не так ли?
— Он об этом пишет, Роланд, — вставил Эдди. — Или писал. Говорит, что перестал. Но называлось его сочинение — «Темная Башня». Так что он знает.
Кинг улыбнулся, но Роланд подумал, что хозяин дома впервые по-настоящему испугался. Если не считать момента встречи, когда он вышел из-за угла и увидел их. Свое творение.
Так мне следует себя называть? Его творением?
С одной стороны, да, с другой — вроде бы нет. От этих мыслей у Роланда разболелась голова, к горлу вновь подкатила тошнота.
— Он знает, — повторил Кинг. — Мне это не нравится, парни. Когда в истории кто-то говорит: «Он знает», следующей обычно стоит фраза: «Мы должны его убить».
— Поверь мне, когда я это говорю, — по голосу Роланда чувствовалось, что он придает большое значение своим словам, — убить тебя — самое последнее, что может прийти нам в голову, сэй Кинг. Твои враги — наши враги, а те, кто помогает тебе на твоем пути, наши друзья.