— Ты видел эту хреновину вокруг него? Этот черный ореол?
— Тодану, да. Спасибо твоему отцу, она еще очень слабая.
— Что такое тодана? Звучит почти что как тодэш.
Роланд кивнул:
— Вариация этого слова. Тодана — мешок смерти. Он помечен.
— Господи Иисусе, — выдохнул Эдди.
— Она слабая, поверь мне.
— Но все-таки есть.
Роланд открыл дверцу.
— С этим мы ничего поделать не можем. Ка помечает для себя время каждого мужчины и каждой женщины. Поехали, Эдди.
Но теперь, когда они действительно могли ехать, Эдди не хотелось трогать автомобиль с места. Он чувствовал, что они о чем-то не договорили с сэем Кингом. И его страшил этот черный ореол.
— Как насчет Тэртлбек-лейн и приходящих? Я хотел спросить его…
— Мы сами найдем дорогу.
— Ты уверен? Я думаю, мы должны поехать туда.
— Я тоже так думаю. Садись за руль. У нас еще полно дел.
13
Задний бампер старенького «форда» едва успел покинуть подъездную дорожку, как Стивен Кинг открыл глаза. Первым делом посмотрел на часы. Почти четыре. Ему следовало уже десять минут как уехать, чтобы забрать Джо вовремя, но он так сладко спал. И чувствовал себя прекрасно. Посвежевшим. Словно сбросившим с себя груз забот. Он подумал: «Если дневной сон приносит столько пользы, его нужно узаконить».
Может, и так, но Бетти Джонс будет волноваться, если не увидит его «чероки», заезжающий к ней во двор в половине пятого. Кинг потянулся к телефону, чтобы позвонить ей, но тут его взгляд упал на блокнот, лежавший на тумбочке под телефонным аппаратом. На каждой странице сверху тянулась надпись: ЗВОНИМ ВСЕМ БОЛТУНАМ. Подарок от одной из сестер жены.
С лица Кинга вновь исчезли все эмоции. Он пододвинул к себе блокнот, взял ручку, наклонился над тумбочкой и написал:
Дад-а-чам, дад-а-чом, не волнуйся, ты с ключом.
Постоял, глядя на написанное, потом продолжил: Дад-а-чач, дад-а-чуч, погляди, Джейк! Красный ключ!
Опять пауза, и вновь ручка двинулась по странице: Дад-а-чум, дад-а-чуч, дайте мальчику пластиковый ключ!
Посмотрел на написанное с чувством признательности. Почти что любви. Святой Боже, как же ему хорошо! Строки эти вроде ничего для него не значили, и все же они наполнили его столь глубокой удовлетворенностью, что она почти тянула на экстаз.
Кинг вырвал листок.
Смял в комок.
Съел.
На мгновение комок застрял в глотке, а потом проскочил в пищевод и далее в желудок. Вот и все дела! Он схватил
(ад-а-чу)
ключи от джипа с деревянной полочки, выпиленной в виде ключа, и поспешил к двери. Он заберет Джо, они вернутся сюда и соберут вещи, а потом поужинают в «Микки Ки» в Саут-Парисе. Нет, в «Микки-Ди». Он так проголодался, что мог в одиночку умять пару бифштексов. С жареной картошкой. Черт, ну до чего же ему хорошо!
Добравшись до Канзас-роуд и повернув к городу, он включил радио. Попал на «Маккойс»[97], поющих «Держись, Слупи», — прекрасную песню. Мыслями он ушел далеко-далеко, как часто случалось, когда звучала музыка, и он вдруг начал думать о персонажах давней истории, которая называлась «Темная Башня». Их осталось не так уж и много. Помнится, он убил большинство, даже мальчика. Наверное, по одной простой причине: не знал, что с ним делать дальше. Это же обычное дело — избавляться от персонажей, если не знаешь, что с ними делать. Как его звали — Джек? Нет, это одержимый папаша из «Сияния». В «Темной Башне» мальчика звали Джейк. Отличный выбор имени для истории, где главенствующий мотив — вестерн; такое имя выбрали бы и Уэйн Д. Оуверхолсер, и Рэй Хоган[98]. Возможно ли вернуть Джейка в историю, скажем как призрака? Конечно, возможно. В историях о сверхъестественном есть один приятный момент, отметил Кинг, там никто не умирает по-настоящему. Они всегда могут вернуться, как этот Барнабас в «Темных тенях»[99]. Барнабас Коллинз был вампиром.
— Может, мальчик вернется вампиром, — озвучил свою мысль Кинг и рассмеялся. — Берегись, Роланд, обед подан, и главное блюдо — это ты!
Нет, пожалуй, мальчик-вампир не годится. Тогда что? Новых идей не возникало, но Кинга это не смущало. Он знал, что идеи обязательно появятся. Скорее всего в самый неожиданный момент, когда их не ждешь. Когда он будет кормить кошку, менять подгузник дочке или печально бродить в одиночестве, как написал Оден[100] в поэме о страдании.
Сегодня никаких страданий. Сегодня он чувствует себя превосходно.
Да, просто зовите меня Тони-Тигр.
По радио «Маккойс» уступили место Трою Шонделлу[101], запевшему «Это время».
«Темная Башня», похоже, могла вылиться в интересную историю. Кинг подумал: «Может, когда мы вернемся с севера, мне стоит найти рукопись. И пролистать ее».
А ведь неплохая идея.
КУПЛЕТ: Кам-каммала — раз!
Славься Создавший нас,
Он создал людей —
И больших, и детей —
И каждый наш день и час!
ОТВЕТСТВИЕ: Кам-каммала — тень!
Он создал больших и детей!
Но Судьба сильна,
И одна Она
Ведет нас каждый наш день.
Строфа 12Джейк и Каллагэн
1
Дону Каллагэну часто снилось возвращение в Америку. Обычно сны начинались с того, как он шагал под высоким небом пустыни, где плыли большие облака — бейсболисты называли их «ангелами», — или лежал в своей кровати, в доме приходского священника в городе Джерусалемс-Лот, штат Мэн. И независимо от того, куда забрасывал его сон, он испытывал огромное облегчение и желание сразу же помолиться. «О, спасибо Тебе, Господи. Спасибо Тебе, что раньше был сон, а теперь я наконец-то проснулся».
В том, что на этот раз все происходило наяву, сомнений не было никаких. В воздухе он совершил полный оборот вокруг оси и увидел, что Джейк проделал то же самое, находясь чуть впереди. Потерял одну из сандалий. Слышал, как тявкает Ыш и протестующе кричит Эдди. Слышал клаксоны такси, этот постоянный звуковой фон нью-йоркских улиц, и что-то еще: голос проповедника. Похоже, набравшего приличный темп. Еще не разогнавшегося на полную катушку, но уже точно включившего третью передачу.
Проскакивая Ненайденную дверь, Каллагэн лодыжкой задел косяк, и ногу тут же прострелила жуткая боль. Потом лодыжка и все вокруг нее онемело. Быстро-быстро перезвякивались колокольца, неизбежные спутники Прыжка, будто кто-то ошибся со скоростью вращения долгоиграющей пластинки, вместо 33 и 1/3 оборота в минуту поставил 45. Сталкивающиеся потоки воздуха закружили его, и вот он уже вдыхает пропитанный бензином и выхлопными газами воздух Нью-Йорка, а не сырой и затхлый — Пещеры двери. Сначала музыка улицы, теперь — ее запах.
На мгновение проповедников оказалось двое. Сзади орал Хенчек:
— Смотрите! Дверь открывается!
А тот, что находился впереди, ревел:
— Скажи ГОСПОДИ, брат, именно так, скажи ГОСПОДИ на Второй авеню!
«Опять близнецы», — успел подумать Каллагэн, времени для этого хватило, а потом дверь за спиной захлопнулась, и проповедник остался только один, тот, что призывал сказать «ГОСПОДИ» на Второй авеню. Каллагэн успел также подумать: «Добро пожаловать домой, сукин ты сын, добро пожаловать обратно в Америку», — и тут он приземлился.
2
Посадка получилась жесткой, его ладони и колени одновременно вошли в контакт с тротуаром. Джинсам в какой-то степени удалось защитить колени, хотя материя и порвалась, а вот с ладоней тротуар содрал добрый акр кожи. И Каллагэн услышал розу, поющую мощно и уверенно.
Перекатился на спину, посмотрел на небо, рыча от боли, подняв над собой кровоточащие, зудящие руки. Капля крови с левой упала на щеку, потекла по ней, как слеза.
— Откуда, мать твою, ты здесь взялся, друг? — спросил изумленный негр в сером рабочем комбинезоне. Похоже, он стал единственным свидетелем столь драматичного возвращения Каллагэна в Америку. И теперь смотрел на лежащего на тротуаре человека широко раскрытыми глазами.
— Из страны Оз, — ответил Каллагэн и сел.
Ладони словно кололи тысячи иголок, лодыжка напомнила о себе, снова и снова взрываясь болью. Частота взрывов в точности соответствовала ударам сердца.
— Иди своей дорогой, приятель, проваливай отсюда. Я в порядке, так что шевели ногами.
— Как скажешь, брат. До скорого.
И мужчина в сером рабочем комбинезоне, как догадался Каллагэн, уборщик, возвращающийся домой по окончании смены, продолжил свой путь. Бросил на Каллагэна последний взгляд, еще удивленный, но с долей сомнения: а не привиделось ли все это ему, а потом обогнул маленькую толпу слушателей проповедника. И мгновением позже исчез из виду.
Каллагэн встал, поднялся на ступеньку лестницы, ведущей к «Хаммаршельд-Плаза-2», огляделся в поисках Джейка. Не нашел. Обернулся, в надежде увидеть Ненайденную дверь, но она, понятное дело, исчезла.
— А теперь слушайте, друзья мои! Я говорю, Бог, я говорю, Бог любит нас, я хочу услышать от вас «аллилуйя».
— Аллилуйя, — отозвался один из слушателей, похоже, не вкладывая в это слово душу.
— Я говорю, аминь, спасибо тебе, брат! А теперь слушайте, потому что для Америки пришло время ИСПЫТАНИЯ, и пока Америке НЕ УДАЕТСЯ его пройти! Этой стране нужна БОМБА, не новая яд-ре-ная, а БОГ-БОМБА, можете вы сказать «аллилуйя»?
— Джейк! — крикнул Каллагэн. — Джейк, где ты? Джейк?
— Ыш! — Голос Джейка, нет — крик. — Ыш, ОСТОРОЖНО!
Послышался громкий, отчаянный лай, который Каллагэн узнал бы где угодно. Потом визг заблокированных колес.
Рев автомобильного клаксона.
И удар.