из меня, пальцы словно сами бегают по клавиатуре. Как «Куинканкс» Чарльза Паллисера[125], с прекрасным, рычащем сленгом семнадцатого столетия. «Мой простачок» в устах Гашера прозвучало совсем неплохо. Во всяком случае, на мой взгляд. И как здорово, что удалось вернуть в историю Джейка, да еще таким удачным ходом!
Меня тревожит только одно: что будет с Сюзанной Дин (которая была Деттой/Одеттой). Она беременна, и мне страшно подумать, кто может быть отцом ребенка. Какой-нибудь демон? Я так не думаю. Может, не придется искать ответ на этот вопрос еще пару книг. В любом случае, по собственному опыту мне известно: в длинной книге, если женщина беременеет и никто не знает, кто отец, история продолжает раскручиваться. Не знаю почему, но благодаря беременности сюжет всегда становится напряженнее! Впрочем, возможно, это и не имеет значения. Сейчас я устал от Роланда и его ка-тета. Думаю, пройдет какое-то время, прежде чем я к ним вернусь, хотя фэны будут выть из-за того, что книга оборвалась на полуслове в поезде, уходящем из Луда. Попомните мои слова. Я рад, что написал ее, и мне такая концовка представляется правильной. Во многом «Бесплодные земли» — высшая точка моей «выдуманной жизни». Возможно эта книга даже лучше «The Stand».
27 ноября 1991 г.
Помните, я говорил, что меня будут клясть из-за конца «Бесплодных земель»? Посмотрите вот на это!
Ниже приведено письмо от Джона Т. Спайра, проживающего в г. Лоренс, штат Канзас:
16.11.91 Дорогой мистер Кинг! Или мне следует отказаться от традиционной вступительной фразы и написать «Дорогой говнюк»? Не могу поверить, что я заплатил столь большие бабки за книгу «Бесплодные земли» о вашем СТРЕЛКЕ издательства Доналда Гранта и получил такое! Название-то совершенно правильное, потому что деньги я с тем же успехом мог просто выбросить[126]. Я хочу сказать, что история нормальная, поймите меня правильно, более того, отличная, но как вы могли так закончить ее? Это совсем не концовка, вы просто устали и заявляете читателям: «Да ладно, какого хрена, нет нужды напрягаться и писать концовку, эти недоумки, которые покупают мои книги, схавают все, что им ни кинь». Я собирался послать книгу вам вместе с письмом, но решил оставить у себя, потому что понравились иллюстрации (особенно Ыш). Но сама книга — обман. Вы знаете, что такое обман, мистер Кинг? А обманщик — это вы. Искреннее ваш в критике, Джон Т. Спайр Лоренс, штат Канзас".
23 марта 1992 г.
А вот это письмо меня просто убило.
Письмо от миссис Коретты Вил, проживающей в г. Стоув, штат Вермонт:
"6 марта 1992 г.
Дорогой Стивен Кинг!
Я не знаю, получите ли вы мое письмо, но хотя бы могу на это надеяться. Я прочитала большинство ваших книг, и все они мне очень понравились. Я — 76-летняя бабушка из соседнего с вашим штата Вермонт, и мне особенно нравятся ваши истории о Темной Башне. А теперь к делу. В прошлом месяце я проходила онкологическое обследование в центральной больнице Массачусетса и мне сказали, что обнаруженная у меня в мозгу опухоль в мозгу, скорее всего, злокачественная (поначалу они успокаивали меня: «Не волнуйтесь, Коретта, она доброкачественная»). Я знаю, вы должны делать то, что должны делать, и «следовать своей музе», но мне говорят, что я смогу считать себя счастливой, если доживу до 4 июля[127] этого года. Полагаю, я прочитала мою последнюю «Темную Башню». Вот я и подумала, а не можете ли вы сказать, как закончится эта история, по крайней мере, удастся ли Роланду и его ка-тету дойти до Темной Башни? И что они там найдут? Обещаю, что не скажу об этом ни единой душе, а вы сможете осчастливить умирающую женщину.
Искренне ваша,
Коретта Вил
Стоув, Вермонт".
Я чувствую себя полным дерьмом, когда думаю о том, сколь беспечно обошелся с концовкой «Бесплодных земель». Мне нужно ответить на письмо Коретты Вил, а я не знаю, что писать. Смогу я убедить ее, что о завершении похода Роланда знаю не больше, чем она? Сомневаюсь, и однако, «это истина», как написал Джейк в выпускном сочинении. И о том, что находится внутри этой чертовой Башни я знаю не больше… ну, чем знает Ыш! Я даже не знал, что она стоит на поле из роз, пока эти слова не слетели с моих пальцев и не показались на экране моего новенького компьютера «Макинтош»! Коретта это проглотит? Что она ответит, если я скажу ей: «Кори, послушайте, ветер дует и история движется. Потом ветер стихает, и мне остается только ждать, так же, как и вам».
Они думают, что я командую парадом, они все, начиная от самого умного критика до последнего читателя, который едва складывает слоги в слова. И напрасно.
Потому что рулю не я.
22 сентября 1992 г.
Грантовское издание «Бесплодных земель» распродано, хорошо расходится и издание в обложке. Мне следует радоваться, и, полагаю, я радуюсь, но по-прежнему получаю тонны писем насчет обрубленной концовки. Их авторов можно разделить на три основные категории: кто просто злится, кто хочет знать, когда выйдет следующая книга цикла, и кто злится и при этом хочет знать, когда выйдет следующая книга цикла.
Но я в зоне штиля. Ветер не дует. Во всяком случае, пока.
Тем временем у меня возникла идея романа о женщине, которая покупает картину в магазине-ломбарде и проваливается в нее. Эй, а может, она провалится в Срединный мир и там встретит Роланда!
9 июля 1994 г.
После того, как я бросил пить, мы с Тэбби практически перестали ссориться, но сегодня утром схлестнулись по полной программе. Произошло это, само собой, в нашем доме в Лоувелле, я как раз собирался на утреннюю прогулку, а она показала мне сегодняшний номер «Льюистон сан». В ней речь шла о том, что какой-то водитель задавил насмерть жителя Стоунэма, Чарльза «Чипа» Маккосленда, когда тот шел вдоль шоссе 7, и скрылся с места преступления. Я, разумеется, тоже хожу вдоль этого шоссе, и Тэбби пыталась убедить меня не покидать Тэтлбек-лейн, а я пытался убедить ее, что, как и любой другой человек, имею полное право пользоваться шоссе 7 (и, клянусь Богом, по асфальту я прохожу максимум полмили). Наконец, она попросила меня хотя бы не гулять по Слэб-Сити-Хилл, где повороты следуют один за другим, расстояния прямой видимости маленькие и пешеходу некуда деваться, если автомобиль по какой-то причине съедет с проезжей части на обочину. Я сказал, что подумаю об этом (если б мы продолжали говорить, я бы не вышел из дома до полудня), но, по правде говоря, не собираюсь из-за этих страхов как-то менять свою жизнь. Кроме того, мне представляется, что благодаря этому бедолаге из Стоунхэма, мои шансы угодить под автомобиль во время прогулки снизились до одного на миллион. Я сказал об этом Тэбби, а она ответила: «Твои шансы добиться успеха в писательстве были еще меньше. Ты сам об этом говорил».
Что ж, этот аргумент крыть мне было нечем.
19 июня 1995 г. (Бангор)
Тэбби и я только вернулись из «Бангор одиториэм», где наш младший (и четыреста его соучеников) наконец-то получил диплом о получении школьного образования. Теперь он официально считается выпускником средней школы. Осенью отправится в колледж, а мы с Тэбби начнем бороться со столь распространенным ныне синдромом Опустевшего гнезда. Все говорят, что он быстро проходит, и ты на это киваешь: да, да, да… и наверное, так оно и есть.
Черт, мне грустно.
Чувствую себя потерянным. А почему? (О чем, собственно, речь, Элфи, ха-ха?) О всего лишь длинном прыжке из колыбели в могилу? «В пустошь на конце тропы». Господи, как мрачно.
Тем временем, во второй половине дня мы вернулись в Лоувелл, в наш дом на Тэтлбек-лейн. Оуэн обещал подъехать через день-другой. Тэбби знает, что я хочу писать у озера, и она все так тонко чувствует, что это пугает. Когда мы ехали домой с церемонии вручения дипломов, она спросила меня, подул ли ветер вновь.
Он действительно подул, не просто ветер — ураган. Мне просто не терпится сесть за новый том цикла ТБ. Пора выяснить, чем закончился конкурс загадок (то, что Эдди взорвет компьютерный мозг Блейна своими «глупыми вопросами», то бишь загадками, я знал уже несколько месяцев), но не думаю, что это центральный момент истории, которую я должен рассказать на этот раз. Я хочу написать о Сюзан, первой любви Роланда, и хочу перенести место действия их «ковбойского романа» в выдуманную часть Срединного мира, которая называлась Меджис (т.е. Мексика).
Время седлать лошадь и отправляться в очередной поход с этой Дикой бандой.
С остальными детьми все в порядке, правда, Наоми выдала аллергическую реакцию, возможно, на моллюсков.
19 июля 1995 г. (Тэтлбек-лейн, Лоувелл)
Как и в мои прежние экспедиции в Срединный мир, я чувствую себя, как человек, который провел месяц в куда-то мчащейся ракете. Вдыхая вызывающий галлюцинации газ счастья. Я думал, «въезжать» в эту книгу будет сложнее, и намного, но на самом деле все пошло легче легкого, словно надел старые, удобные туфли или эту пару ковбойских сапог с короткими голенищами, которые я купил в магазине «Бэллис» в Нью-Йорке три или четыре года тому назад, да так и не могу заставить себя с ними расстаться.
Я уже написал больше двухсот страниц и порадовался, выяснив, что Роланд и его друзья обследуют мир, опустошенный эпидемией супергриппа, ищут доказательства того, что к этому приложили руку Рэндалл Флегг и мать Эбигейл.
Я думаю, Рэндалл Флегг может оказаться Уолтером, давним злейшим врагом Роланда. Его настоящее имя Уолтер О’Дим и поначалу он был обычным деревенским парнем. В каком-то смысле, это логично. Теперь я вижу, что все мои истории, написанные ранее, связаны, в большей или меньшей степени, с этой историей. И вы знаете, не думаю, что это проблема. Когда я пишу эту историю, у меня такое чувство, будто я возвращаюсь домой.
Но тогда почему при этом всегда возникает и чувство опасности? Почему я убежден, если смерть застигнет меня за столом, скажем, от сердечного приступа, или я разобьюсь на своем «Харлее», возможно, на шоссе 7, это обязательно произойдет именно в тот период, когда я буду работать над одним из этих Странных вестернов? Полагаю, причина в следующем. Я знаю, сколь много людей ждет, что я закончу этот цикл. И я сам хочу его закончить! Господи, да! Не хочу оставлять после себя «Кентерберийские рассказы» или «Тайну Эдвина Друда»