— Нам не хотелось бы утруждать вас дольше необходимого, драгоценнейшая наша сестра. Но вы ведь пришли не затем, чтобы мы напоминали вам о ваших утомительных заботах…
— Вы, наверное, желаете присоединиться к нашим увеселениям?
— Сегодня наши музыканты превосходят сами себя…
— Смотрите, ваши фрейлины тоже не прочь потанцевать…
— А как вам нравится украшение сада?
— Сегодня такая прекрасная погода…
— Не желаете ли вина?
— Может быть, шоколад?
— Благодарю, Ваше Величество, вина, — от сливающихся голосов у Ристаны заболела голова, ей не хотелось ни вина, ни шоколада, только заставить умолкнуть, наконец, обнаглевших ублюдков… и эта насмешливая гитара будто вторила Его Величеству, и каждый чарующий звук превращался для Регентши в пытку. Она приняла из рук короля бокал, лишь бы на мгновенье отвлечься, и вспомнила, зачем, собственно, её сюда принесло. Ох уж этот Рональд! От его идей столько проблем. Она отпила глоток лорнейского и окинула взглядом гитариста. Как это она сразу не обратила на него внимания? Необычная внешность. Очень светлые золотистые волосы, красивое юное лицо, полуприкрытые глаза взблескивают из под длинных тёмных ресниц, отрешенное выражение полного погружения в музыку, серебристый узорный ошейник… да, кот хорош. Правда, по Шу не скажешь, что она вообще замечает его присутствие.
— Да, дорогая сестра, это и есть ваш новый кот?
— Ах, да, конечно… новый… милая сестра, какие чудесные топазы у вас! Так идут к вашим глазам… я не видела их раньше. Вам их, наверное, муж подарил?
— Э… нет. Эти я заказала сама.
— Неужели? Мне показалось, не совсем ваш стиль, мелковаты.
— По-моему, в самый раз. А вот вы опять без украшений…
— Разве? Вам показалось. Просто я не ношу вульгарных вещей днем, предпочитаю изящество, — Шу тряхнула любимыми серьгами в виде ажурной паутинки с мелкими сапфирами.
— Возлюбленные сестры мои, а не пора ли нам потанцевать? Драгоценнейшая Ристана, позвольте пригласить вас… — Кей предложил руку Регентше, встревая между готовыми сцепиться дикими кошками.
Ристане ничего не оставалось, только как лучезарно улыбнуться и согласиться. Его Величество вывел Регентшу из беседки на лужайку, и музыканты заиграли вальс. Придворные кавалеры, успокоенные видимым благополучием, стали приглашать дам и присоединяться к танцу.
Хилл наблюдал, как Его Величество с Её Высочеством разделывают на лоскутки старшую сестру, и поражался тому, как эти двое понимают друг друга. В высоком искусстве словесных поединков немного нашлось бы таких мастеров, а согласованность их дуэта вызывала в нем чисто профессиональное восхищение. Как лучшие мастера трагедии в Королевском Театре. Точно, королевский театр, иначе и не скажешь. Как опытный тапер, Хилл подстроился к ритму их речи, к тону… забавно получилось. И смотреть на лица придворных было забавно. Настоящая театральная публика, все эмоции на лицах написаны, разве что не хлопают в особо удачных местах. Хилл получал настоящее удовольствие от сегодняшней прогулки. Шу больше не выставляла его на всеобщее обозрение, и он мог спокойно сидеть в уголке и бренчать на гитаре, наслаждаясь её присутствием рядом.
Его представление о коронованных особах менялось неузнаваемо. Молодой король показался ему совершенно нормальным юношей, никаких капризов, самодурства или любви к лести и преклонению Хилл в нем не заметил. Властность и незаурядное актерское дарование — да, несомненно. Способность управлять людьми у этой семьи в крови. Но, похоже, Его Величество больше играет на публику, нежели действительно чувствует себя земным воплощением всех божеств сразу. И плюет на светские условности. Как показалось Лунному Стрижу, с пребольшим удовольствием. Позволил рабу сидеть в своем присутствие, самолично пригласил за стол… как же они похожи, брат и сестра.
Его Величество с Регентшей удалились, свита Ристаны утянулась за своей повелительницей, и Хилл остался в беседке наедине с Шу. Он прижал ладонью струны, гася последние отзвуки, и поднял на неё взор. В приглушенном зеленовато-золотистом свете, проникающем сквозь листья, она казалась мягкой и уязвимой, позволив себе на мгновенье сбросить маску балаганного персонажа. Хилл последовал её примеру, перестав прикидываться каменным изваянием. Шу нежно улыбнулась, подходя к нему, и коснулась его волос протянутой рукой. Он поймал осторожно её пальчики и приник к ним губами, совсем легонько щекоча своим дыханием. Секунду или две они просто смотрели друг на друга, и Хилла пронзала щемящая нежность, останавливая сердце.
— Тигренок, — её шепот ласкал его, подобно прохладным объятиям ленивой реки, заставлял остро почувствовать её близость и, одновременно, недоступность. — Тигренок, милый… ты не устал? — Хилл тихонько покачал головой, не отпуская её руки, и потершись об неё щекой. — Ты, наверное, и танцевать умеешь? Пойдем?
До беседки доносились звуки вальса, и Хилл, отложив в сторону гитару, поднялся и предложил Шу руку. Она положила на неё свою, и повернулась было к выходу, он он осторожно развернул её, потянув на себя, и увлек в танце прямо здесь, вдали от посторонних глаз. Она вздохнула удивленно и покорно, принимая его объятия, и позволяя вести себя. Хиллу до умопомрачения хотелось поцеловать её, хотелось подхватить на руки и кружить, и танцевать с ней на виду у всей этой напыщенной публики, показывая, какое сокровище принадлежит ему… но он понимал, что хочет слишком многого. Поэтому он безропотно выпустил принцессу из рук, едва она легонько толкнула его в грудь и прошептала:
— Подожди, Тигренок, не надо.
Шу немного ещё постояла рядом с Хиллом, впитывая нежность и желание, исходящие от него, и с сожалением отступила на шаг.
— Не сегодня. Пойдем ко всем остальным, — она просительно взглянула ему в глаза, — будь поблизости от меня, но не подходи сам, хорошо? — Хилл кивнул. Шу грустно усмехнулась и вновь превратилась в капризную особу голубых кровей. С высокомерным видом вышла из беседки, не обращая внимания на следующего за ней юношу.
На полянке для танцев праздник продолжался. Музыканты играли, слуги разносили напитки и легкие закуски, придворные танцевали, флиртовали и веселились. Принцесса обратила внимание на несколько встревоженный вид Зака, беседующего на краю лужайки с леди Тейсин. Мия что-то резкое ему сказала, отвернулась и отошла, взяв у проходящего слуги бокал вина.
Зак поймал взгляд Шу и направился прямиком к ней. Одна из фрейлин попыталась остановить его, вызывающе стреляя глазками, но Дуклийон вежливо, но твердо отстранил её, кивнув на принцессу. Приблизившись к ожидающей его Шу, он с поклоном пригласил её на танец, и увлек к более пустынному краю полянки, подальше от музыкантов.
— Шу, что происходит? — с равнодушно вежливым выражением лица плохо вязался взволнованный шепот. — Ты что-то затеваешь? Причем тут Мия?
— Мия? Совершенно не причем. Да и не затеваю я ничего особенного, — принцесса не хотела сейчас обсуждать с Заком свои личные дела, хоть бы и под магическим покровом тишины.
— Ладно, не затеваешь. Но что творится с Мией?
— И что с ней такое?
— Это ты меня спрашиваешь? Это я магией развлекаюсь?
— Зак, ты злишься. Не стоит.
— Не стоит, наверное. Зато стоит объяснить, наконец, что ты с ней сделала.
— Представь себе, не я. Поэтому и спрашиваю тебя — что в ней необычного?
— Да всё! Она меня будто не замечает, или делает вид, что мы не знакомы вовсе…
— Погоди, Зак. У тебя что, на неё серьезные виды?
— Она очень милая, и мне бы не хотелось…
— Я не спрашиваю, милая ли она. Я хочу знать, она тебе нравится?
— Да. Нравится. Ты довольна?
— Вполне. Так что с ней?
— Её будто подменили. Я виделся с ней вчера, и всё было нормально, и мы хотели встретиться сегодня…
— Спокойнее, Зак.
— Ладно. Она не хочет со мной разговаривать, и смотрит только на твоего Тигренка. Да ты сама видела, как она на него вешалась после обеда!
— Видела. Но потом она к Тигренку не подходила.
— Потому что я ей не давал. Шу, она не в себе!
— Зак, не волнуйся так.
— Легко сказать…
— У тебя всё так серьезно?
— Вроде того.
— Настолько, что ты готов на ней жениться?
— Жениться? Ну, я ещё не думал об этом…
— Подумай, Зак. Я пока не очень понимаю, как с ней быть…
— Так ты не объяснила, что с ней?
— Это не моя магия, Зак. Точно. И тот, кто это сделал, похоже, сам не понял, что натворил.
— Это ты про кого? Что-то я таких странных магов в окрестностях не замечал, чтобы непойми что делали! Темнишь, милая!
— Есть немного. Зак, я попозже тебе всё объясню, ладно? И, пожалуйста, Кею пока ничего не говори.
— Шу, это связано с Тигренком?
— Это связано со мной, Зак, и только со мной. Ясно?
— Да ясно, ясно… но ты сделаешь что-нибудь, а?
— Я обязательно сделаю что-нибудь. Только не обещаю, что прям сразу. И постарайся быть с Мией помягче. Она, похоже, не соображает, что творит.
— Конечно, Шу. Спасибо.
— Не вгоняй меня в краску, Зак. Дай сначала разобраться.
— Ну прости. Ты никогда не подводила, и я привык тебе доверять.
— Придворный льстец.
— Ехидна.
Принцесса доверительно шептала что-то дворянину, что сидел за обедом рядом с королем. Она кружилась с ним в танце, и улыбалась ему, и они, казалось, полностью поглощены друг другом. Этот молокосос, похоже, был приятелем короля и охмурял Шу с его попустительства. Что, Его Величество не видит, как принцесса склоняется к его плечу, как сияют её глаза… он же совсем мальчишка, младше Шу! Зачем он ей! Красивый, конечно, породистый мальчишка, не меньше полусотни благородных предков так из него и прут. Герцог какой-нибудь. Хилл не мог спокойно смотреть на Шу в чужих объятиях. Особенно в объятиях какого-то высокомерного хлыща. Почти равного ей по положению. Он физически ощущал пропасть между ним, безродным подкидышем, наемным убийцей, рабом, и сестрой короля. Как бы он ни старался, каким бы ни был пылким и искусным любовником для неё, замуж она выйдет за кого-то вроде этого мальчишки. Или любого из присутствующих здесь высокородных оболтусов.