— Да, — согласился Эдмунд. — Это потому, что ты женщина, а значит, нуждаешься в защите. Ты грязная и в крови. Пошли.
— Идите умойтесь, — посоветовал и Горкел. — Вы, хозяйка, вели себя очень достойно, — добавил он почтительно.
— У Алайна остался сообщник. Одного я убила — тело лежит в конюшне, — но второй убежал. Не разглядела, кто он такой, но смогу узнать его голос.
— Возможно, это помощник управляющего — они с Алайном все время проводили вместе. Я прикажу, чтобы его поймали, а хозяин сам выберет для него наказание, когда вернется.
— А что делать с этим негодяем? — пронзительно закричала старая Агнес, указывая на Принка. — С этим вшивым предателем?!
До смерти напуганный ткач стоял, слегка покачиваясь, и, втянув голову в плечи, смотрел, как к нему приближается Горкел.
— Не трогай его, — попросила Филиппа. — Не убивай Принка, Горкел. Он просто старый и одуревший от болезни человек.
— Я не стану его калечить, хозяйка. Только слегка поучу его — так, чтобы он навсегда запомнил этот урок и больше не повторял подобной ошибки.
Великан приподнял Принка за шиворот и хорошенько встряхнул, затем бросил на пол, поддал ногой под ребра и тихо произнес:
— Еще раз коснешься хозяйки или скажешь хоть одно слово против нее, я так тебе врежу, что ты рассыпешься на мелкие кусочки.
Филиппа отвернулась. Эдмунд резко дернул ее за руку:
— Пошли, Филиппа, я отведу тебя в спальню. — И, весело насвистывая, мальчик побежал к дверям.
Грейлам де Моретон вытер пот со лба и дружески поприветствовал гостя:
— Рад снова видеть тебя, Бернелл. Как себя чувствует король? А королева Элинор? Все ли благополучно в Англии?
Безумно уставший Бернелл с благодарностью принял приглашение сесть. Первой его встретила жена Грейлама, леди Кассия, очаровательная женщина с огромными глазами и удивительно милой улыбкой. Он нашел Кассию восхитительной и подивился, как такое хрупкое создание управляется с огромным воином, который достался ей в мужья.
— Что привело тебя к нам, Бернелл? — спросил наконец Грейлам, терпеливо ожидавший, пока гость освежится кубком превосходного аквитанского вина.
— Приказ короля, милорд. Он просит твоего совета. Темные брови Грейлама взлетели вверх.
— Эдуард хочет, чтобы я ему что-то посоветовал? Но, Бернелл, сейчас май, и король наверняка собирается в поход против Шотландии или Уэльса. Я думаю, для этой кампании требуются всего лишь деньги и новые солдаты, а вовсе не советы. Так что выкладывай правду…
— Это и есть правда, милорд: королю нужен твой совет. Он хочет найти в Корнуолле мужа для своей дочери.
— Дочери короля слишком малы для замужества; кроме того, Эдуард вряд ли собирается породниться с простым бароном из наших мест, — возразила леди Кассия.
— Речь идет не о принцессах, миледи, — ответил Бернелл и многозначительно посмотрел на маленькую женщину, которая сидела в кресле своего мужа. Грейлам стоял рядом. Только сейчас Бернелл заметил, что хозяйка Вулфитона ждет ребенка.
— Тогда о ком? — с легким оттенком удивления спросила она.
— Кассия, любовь моя, — ухмыльнулся Грейлам, — мне кажется, нам только что сообщили о некоем прегрешении короля. Эдуард тогда был довольно молод, не так ли, Бернелл?
— Да. Его незаконнорожденную дочь зовут Филиппа де Бошам. Ей почти восемнадцать, и пришло время выдать ее замуж.
— Де Бошам! Это дочь лорда Генри…
— На самом деле она дочь короля, но воспитывалась лордом Генри как его собственная.
И Кассия, и Грейлам во все глаза смотрели на королевского секретаря. Роберт Бернелл коротко сообщил им подробности возложенной на него миссии, а также просьбу короля.
— ..Итак, теперь вы знаете, что Эдуард хочет найти себе в Корнуолле зятя, который не станет грабить государственную казну, — человека чести и сильного воина, — завершил он свой рассказ. Грейлам нахмурился, но промолчал.
— Он просит, чтобы вы назвали ему имя рыцаря, который будет достоин руки его дочери, поэтому… — в отчаянии продолжил Бернелл.
— Мне кажется, я знаю такого человека, — с неожиданным воодушевлением произнес Грейлам, и Кассия с удивлением заметила, как в глазах его появились веселые чертики.
— Неужели? — спросила она подозрительно.
— Да, похоже на то.
— Настоящее положение кандидата не имеет значения: ведь король сделает его графом, — поспешно добавил Бернелл.
— Графом, говоришь? Об этом стоит подумать. Ты останешься здесь до завтра, Роберт?
Бернелл с превеликим удовольствием остался бы по меньшей мере на неделю — чтобы это время пролежать в мягкой постели, отдыхая от навалившихся на него забот. Но после визита к Грейламу ему предстояла поездка в Бошам с целью сообщить лорду Генри, что у Филиппы вскоре появится жених…
— Значит, завтра утром и поговорим. Да-да, я с радостью дам совет королю, — по-прежнему загадочно усмехаясь, закончил беседу хозяин Вулфитона.
В эту ночь Грейламу долго не спалось. Он вертелся с боку на бок, все время посмеивался и что-то про себя бормотал, так что Кассия, не выдержав, даже ущипнула его.
— Ты этого не сделаешь, Грейлам?! — полувопросительно проговорила она.
— Я же пообещал тебе примерно наказать наглеца, Кассия, и сдержу свое слово. — Грейлам от души расхохотался, держась за живот.
— Ты же знаешь, что Дайнуолд ненавидит любую власть, а тут его тестем станет король Англии! Дайнуолд никогда с этим не примирится; он отправится к самому папе римскому и вымолит развод, или сбежит на континент, или продаст душу дьяволу, если потребуется. Кроме того, его хотят сделать графом! Дайнуолд презирает светское общество и сочтет такой поворот событий наказанием для себя. О, милорд, может быть, он и обманул тебя, но твоя месть принесет ему истинное несчастье. Он больше не сможет отправляться в набеги, не сможет считать себя негодяем и Проклятием Корнуолла. Его репутация, которой от так гордится, будет навеки погублена! А если девушка к тому же окажется страхолюдиной? Что тогда?
Грейлам захохотал пуще прежнего.
Кассия посмотрела на мужа и вспомнила о корзинах с бочонками с вином, которые де Фортенберри предположительно украл с потерпевшего крушение корабля. Она представила себе Дайнуолда в роли графа, тесть которого — сам король Англии, а будущая жена… О нет, она не дурнушка: разве Бернелл не упомянул, что Филиппа — вылитая Плантагенет?
Кассия почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке.
— Дайнуолд убьет нас обоих, если Эдуард действительно последует твоему совету, — нежно поцеловав мужа, прошептала она ему на ухо…
Филиппе снилось, что чья-то теплая рука легонько гладит ее волосы, и это , было восхитительно. Затем мужские губы коснулись ее щеки, подбородка, бережно, но настойчиво попыталась раскрыть сомкнутый рот… Она вздохнула и повернулась на спину. Филиппе нравился этот сон, более того, ей не хотелось просыпаться, потому что незнакомец уже ласкал ее грудь, и твердые кончики его пальцев удивительно нежно обвели соски.
Руки спустились ниже, на живот; Филиппа замерла от удовольствия. Мужчина развел ее ноги, коснулся мягкого треугольника волос; она вздохнула, потом застонала, желая продолжения, приподняла бедра, сгорая от нетерпения, сгорая от страсти…
Филиппа открыла глаза и поняла, что это отнюдь не сон: возле кровати стоял Дайнуолд и смотрел на нее. Он выглядел очень уставшим и тяжело дышал.
— Так это было на самом деле! — сдавленным голосом произнесла она.
— Да, девка, это было наяву. Ты похожа на самое нежное Божье создание. — Его рука продвинулась чуть дальше, и Филиппа почувствовала, что стала влажной и нестерпимо горячей от его возбуждающих прикосновений. Когда палец Дайнуолда осторожным движением проник глубоко внутрь, она вскрикнула и приподнялась.
— Тихо… — Дайнуолд легонько толкнул ее другой рукой, вновь укладывая на кровать. — Ведь это совсем не больно, правда? Скорее наоборот: я же чувствую, как ты сжимаешься вокруг моих пальцев. А, вот она, преграда невинности. Свидетельство твоей проклятой девственности. Нетронутое, но готовое к моему вторжению. — Дайнуолд наклонился, на мгновение прижавшись лицом к ее животу. — Горкел говорит, что ты чуть было не погибла сегодня вечером, — нежно и успокаивающе сказал он. — Прости меня, Филиппа. Я думал, ты в безопасности, но близкий мне человек оказался подлым предателем. Прости меня. — Дайнуолд поцеловал ее живот, и его рука вновь почувствовала невидимую преграду. Он застонал и отодвинулся, а затем неожиданно обнял Филиппу, тесно прижался к ней и завладел ее губами.
Тело Филиппы охватило жаркое томление; она закрыла глаза и, забыв обо всем на свете, отдалась во власть поцелуя. Язык Дайнуолда проник внутрь, он словно пробовал на вкус ее рот, дразнил, ласкал, разжигая в ней страсть. Внезапно Дайнуолд вздрогнул, оторвался от Филиппы и отодвинулся далеко в сторону.
— Пожалуйста, — прошептала Филиппа, протягивая к нему руки. Она почти обезумела от желания чего-то неизведанного, странного…
— Нет… нет… — произнес Дайнуолд с таким трудом, словно только что пробежал несколько миль. — Нет, я целую неделю был без женщины, и мои чресла вот-вот разорвет желание. Возвращайся ко сну.
Филиппа негодующе вскрикнула, ненавидя его за эти слова, за то, что из-за них она вновь почувствовала себя ничтожеством — чем-то вроде сосуда, не более.
Она услышала, как Дайнуолд вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Филиппа заплакала. Когда через несколько часов он вернулся, она притворилась спящей. Он не сделал ни одной попытки коснуться ее — просто забрался в постель и лег рядом… Она слышала, как выровнялось его дыхание, когда он заснул, и подумала, что ей следует как можно быстрее покинуть Сент-Эрт…
Глава 11
На следующее утро Филиппу разбудил звонкий шлепок по ягодицам.
— Пора вставать, девка. Сегодня я наконец получу от тебя вразумительные ответы. Я оставил свой замок в полном порядке, а когда вернулся, то обнаружил, что управляющий мертв и все перевернуто вверх дном! Быстро поднимайся и иди в зал.