— Певец! но ведь всегда весной
Счастливых птиц веселый рой
Щебечет нам, бывало?..
— Ну да; но я — я вижу сеть:
Бедняжки в клетках будут петь!..
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
— Спой хоть о том, как депутат
В обедах видит цель Палат,
Как истый объедало…
— О нет: сажает милость их
На хлеб и на воду других.
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
— Польсти же пэрам ты хоть раз:
Они пекутся ведь о нас,
Усердствуя немало…
— Нет, нет, у нас от их забот
Народ живет чем бог пошлет…
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
— Ну, хоть ораторов воспой:
Паскье, Симона… Пред толпой
Их речь нас вразумляла.
— Нет, вразумлял вас Цицерон,
Хоть, по словам их, отжил он…
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
— Ну, так и есть. Я слишком смел.
Начальство иностранных дел
Уж, верно, предписало:
Певца отправить к палачу…
Что ж, всякий фарс нам по плечу.
Вот в чем, друзья,
Болезнь моя,
Вот в горле что застряло!
Злонамеренные песни[45]
Послушай, пристав, мой дружок,
Поддеть певцов желая,
Вотрись как свой ты в их кружок,
Их хору подпевая.
Пора за песнями смотреть:
Уж о префектах стали петь!
Ну можно ли без гнева
Внимать словам припева,
Таким словам, как «ой жги, жги»,
Таким словам, как «говори»,
И «ай-люли», и «раз, два, три»?!
Ведь это все враги!..
Чтоб подогреть весельчаков,
Не траться на подарки:
Для Аполлонов кабачков
Достаточно и чарки!
На все куплетец приберут!
Небось ведь гимнов не поют!
Ну можно ли без гнева
Внимать словам припева,
Таким словам, как «ой жги, жги»,
Таким словам, как «говори»,
И «ай-люли», и «раз, два, три»?!
Ведь это все враги!..
Поют там песню «Мирлитон»
И «Смерть Мальбрука» тоже;
Обижен ими Веллингтон,
На что ж это похоже?!
Да, преступленьем счесть пора
То, что коробит слух двора.
Ну можно ли без гнева
Внимать словам припева,
Таким словам, как «ой жги, жги»,
Таким словам, как «говори»,
И «ай-люли», и «раз, два, три»?!
Ведь это все враги!..
Протест скрыт в слове «говори»,
По мненью циркуляра…
И может быть припев «жги, жги»
Причиною пожара!..
А «раз, два, три» и «ай-люли»
Вселить безверие б могли!
Так можно ли без гнева
Внимать словам припева,
Таким словам, как «ой жги, жги»,
Таким словам, как «говори»,
И «ай-люли», и «раз, два, три»?!
Ведь это все враги!..
Вот в чем префекта весь указ;
Блюсти его старайся!
За песней нужен глаз да глаз;
Смотри не зазевайся:
Стране анархия грозит!
Хоть мир «God save»[46] пока хранит,
Но — можно ли без гнева
Внимать словам припева,
Таким словам, как «ой жги, жги»,
Таким словам, как «говори»,
И «ай-люли», и «раз, два, три»?!
Ведь это все враги!..
Добрый бог[47]
Однажды бог, восстав от сна,
Курил сигару у окна
И, чтоб заняться чем от скуки.
Трубу взял в творческие руки;
Глядит и видит: вдалеке
Земля вертится в уголке.
«Чтоб для нее я двинул ногу,
Черт побери меня, ей-богу!
О человеки всех цветов!
Сказал, зевая, Саваоф,
Мне самому смотреть забавно,
Как вами управляют славно.
Но бесит лишь меня одно:
Я дал вам девок и вино,
А вы, безмозглые пигмеи,
Колотите друг друга в шеи
И славите потом меня
Под гром картечного огня.
Я не люблю войны тревогу,
Черт побери меня, ей-богу!
Меж вами карлики-цари
Себе воздвигли алтари,
И думают они, буффоны,
Что я надел на них короны
И право дал душить людей.
Я в том не виноват, ей-ей!
Но я уйму их понемногу,
Черт побери меня, ей-богу!
Попы мне честь воздать хотят,
Мне ладан под носом кадят,
Страшат вас светопреставленьем
И ада грозного мученьем.
Не слушайте вы их вранья:
Отец всем добрым детям я;
По смерти муки не страшитесь,
Любите, пейте, веселитесь…
Но с вами я заговорюсь…
Прощайте! Гладкого боюсь!
Коль в рай ему я дам дорогу,
Черт побери меня, ей-богу!»
Старое знамя[48]
На днях — нет радостней свиданья
Я разыскал однополчан,
И доброго вина стакан
Вновь оживил воспоминанья.
Мы не забыли ту войну,
Сберег я полковое знамя.
Как выцвело оно с годами!
Когда ж я пыль с него стряхну?
Я в тюфяке своей постели
Храню его, бедняк больной.
Ах, двадцать лет из боя в бой
Победы вслед за ним летели!
Оно прославило страну,
Увито лаврами, цветами.
Как выцвело оно с годами!
Когда ж я пыль с него стряхну?
О, это знамя оправдало
Всю нашу кровь, что пролилась!
Когда Свобода родилась
Его древком она играла.
Плебейка, ты теперь в плену…
Восторжествуй же над врагами!
Как знамя выцвело с годами!
Когда ж я пыль с него стряхну?
Его орел лежит, сраженный,
В пыли, и гордый взор потух.
Его заменит нам петух,
Величьем галльским окрыленный.
Как был любим он в старину,
Свободен, горд, во взоре — пламя!
Как знамя выцвело с годами!
Когда ж я пыль с него стряхну?
Оно оплотом будет, свято,
Теперь закону одному.
Любой из нас, служа ему,
Стал гражданином из солдата.
Я вновь на Рейне разверну
Его дрожащими руками…
Как выцвело оно с годами!
Когда ж я пыль с него стряхну?
Оно лежит с оружьем вместе.
Дай выну, чтобы посмотреть
И краем слезы утереть…
Моя надежда, символ чести,
К тебе губами я прильну!
Мой зов услышан небесами!
Как ты ни выцвело с годами
Я скоро пыль с тебя стряхну!
Маркиза[49]
Маркиза я. Мой древний род
Дает права мне на народ,
И, не без гордости сословной,
Я говорю: ко мне, друзья!
И мужику доступна я.
Но мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Меня нисколько не манит
Любовь тщедушных волокит,
Со всей их, светскостью условной;
Но ширина могучих плеч
Меня не раз могла увлечь.
Все ж мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Из фаворитов всех моих
Я назову вам пятерых;
Хоть, спев со мной дуэт любовный,
Они смеялись надо мной,
Что будто куплен титул мой.
А мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Мой камердинер нежен был,
Но он о равенстве твердил;
Глумился, в дерзости греховной,
Над силой грамот… Цыц, лакей!
Чти предков в прелести моей!
Вот мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Потом, под нумером вторым,
Был проповедник мной любим.
Нуждалась в пище я духовной,
Меня в любви он просветил…
И — повышенье получил.
Да, мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Я депутата увлекла;
Его, как перепела, жгла
Любовь к свободе баснословной;
Но я пришла, и — бес лукав!
Лишился он последних прав.
Ведь мой девиз:
Любя маркиз,
Имей почтенье к родословной!
Мой нервный фермер был лентяй!
Ему дворянство, вишь, подай!
Считал он труд обидой кровной;
Со мной же понял милый друг,
Как утомителен «досуг»!
Ах! мой девиз: