был рьян
В бою, как орел, —
Бесстрашен в сраженье,
Весь мир в изумленье
Поверг великан
От Нила до стран,
Где бьет в берега океан.
Траур безвременный ныне назначим;
Станет пусть песне преградою ком,
В горле стоящий; пусть взор, что на нем
Сосредоточен был, станет незрячим:
Ирландец, норманн,
Гиенна, Руан,
И Мена предел
Скорбят; горожан
И жителей сел
Разносятся пени
В Анжу и Турени;
И плач англичан
Летит сквозь туман,
И в скорби поник алеман.
Едва ль у датчан
Турнир будет дан:
На месте ристалищ — бурьян.
Страшнейшей из ран
На части раздран —
Скончался король христиан.
Песня на возвращение крепости Аутафорт
Я к стене не приперт,[159]
Хоть и разбит,
Взгляд мой, как прежде, горд,
Весел мой вид:
Длить не станет Ниорт[160]
Список обид —
Отнятый Аутафорт
Мне возвратит;
Пред графом виноват,
Ждал бед я и утрат,
Но поцелуем снят
Отныне тот разлад.
Клеветники мне мстят,
Хотят лишить наград,
Но их безвреден яд.
Лимузинцы плели
Хитрую ложь,[161]
Три паладина[162] и
Те, кто похож
На дам: перигорца три,
Ангулемцы тож,
Против меня они
Все были сплошь;
Все, с кем был заключен
Мною союз: Гастон,
Тот, в чьей власти Дижон,
Какой ни возьми барон,
Авиньонский Раймон,
Граф Бретонский — и он! —
Мне нанесли урон.
Лучше предавших те,
С кем враждовал,
Пусть лжедрузья себе
Не ждут похвал,
В старом монастыре[163]
Святой Марциал
Клятву сеньоров мне
Благословлял —
И что ж! К исходу дня
(Должно быть, тех кляня,
Чье слово — как броня)
Все предали меня,
В том только и виня,
Что, верность им храня,
Не в стачке с графом я.[164]
Если б граф ко мне стал
Добр как отец,
Бедам его б настал
Сразу конец:
Вплавлюсь сам, как металл,
В его венец,
Только б он море взял
За образец:
Все поглощает, но
Что ценно — то на дно,
А что не подошло —
На берег; если кто
Приобретет добро,
Пусть возместит его
Тем, что ему равно.
Мне именье отдав,
Весьма умно
Славный поступит граф,
Ибо оно
От баронских потрав
Терпит давно,
И проучить раззяв
Мне суждено.
Чести не потеряв,
Как прежде величав,
Меня вернет, позвав,
В любое время граф:
На зов примчусь стремглав —
Но лишь владельцем став
Эн Адемара прав.[165]
Не сердце — твердый сплав
В вас, Дама, коль, не вняв
Мольбам, ушли, сказав,
Что вам не до забав;
Оправлюсь я, лишь взяв
С вас поцелуем штраф,
Да видит бог, кто прав!
Песня, изобличающая вероломство короля Арагонского, союзника Ричарда
Когда я вижу, как плывут,[167]
Пестрея средь листвы, знамена,
И слышу ржанье из загона
И звук виол, когда поют
Жонглеры, заходя в палатки, —
Труба и рог меня зовут
Запеть — пусть Ричардов редут
В сирвенте ищет недостатки.
Надеюсь, мои порыв поймут:
Мной почитаема корона
Того, кто с войском с Арагона
Пришел сюда на бранный труд;
Но в нем самом не все в порядке,
Он по натуре груб и лют,
Я выношу на общий суд
Его бесчестные повадки.
Я слышал, дал ему приют
Эн Эспаньоль во время оно —
И что ж: прогнал король барона
Из замка через пять минут;
Столь вероломные ухватки
Едва ли к славе приведут:
Будь тот при Кастеллоте крут,[168]
Король бежал бы без оглядки.
Мне рта приличья не заткнут,
Для правды дружба не препона:
Я от беарнского Гастона[169]
Узнал, что он еще и плут:
Взяв деньги[170] с тем, чтоб после схватки
Избавить рыцарей от пут,
Он, вместо выкупа, под спуд
Их положил, и взятки гладки.
Соврать жонглеры не дадут:
Звучала долго их кансона,
Ответного не слыша звона,[171]
А каждый был раздет-разут;
При них евреям под задатки
И Артюзет, придворный шут,
Был отдан — так себя ведут
Злодеи, что на деньги падки.
Пейре-жонглеру скорый суд
Он учинил — и та матрона
Из Фонтевро[172] за смелость тона
Вить стала из бедняги жгут;
Зря он снурок хранил в укладке,
Надеясь, что его спасут:
Увы, под новенький хомут
Пошли жонглеровы лошадки.[173]
Юн королек был, слаб и худ,
Когда Пейре Руис[174] у трона
Стоял, мрачнея от уклона
Его занятий и причуд:
Задатки были лишь в зачатке,
Но он невесел был, надут
И все зевал — откуда тут
Взять сил для предстоящей схватки?
Он каталонский низкий люд
По знаку своего патрона[175]
Сюда привел[176] — размер урона
В моих владеньях не сочтут;
Однако дух мой не в упадке,
Ведь тот, кого награды ждут
Там, в Пуатье,[177] — в сирвенте, тут,
Положен мною на лопатки.
Мотив несложен, строчки гладки,
Король с Наваррцем пусть споют[178]
Их на два голоса — пойдут
На пользу им мои нападки.
Песня, побуждающая короля Филиппа начать войну с Ричардом (который с Бертраном де Борном называли друг друга Да-и-Нет)
В нежный и новый сезон,[179]
В белом сиянии Пасхи,
В дни радости ежегодной,
Прекрасной и благородной,
Когда веселятся душой,
Цветущей и славной порой —
Вдыхаю я сладостный зной.
Праздник — но день превращен
В месяц, лишенный окраски,
Скорбный, пустой и холодный,
Ибо обет благородный
Был словно порыв ледяной;
Бесился бы, знай я, что мой —
Дуэ, но Камбрэ не со мной.[180]
Будет пускай ослеплен
Тот, кто боится развязки.
Злобе ль равняться бесплодной
С утратою благородной?
Но сравнивать сонный покой
С опасной и тяжкой войной
Сеньору Руи[181] не впервой.
Ни тел разрубленных он,
Ни в алой крови повязки
Не видел, жизни походной
Не ведал, не вел благородной
Армии под Руаном в бой,
И дрота не бросил герой
В щит вражеский мощной рукой.
Спор без урона сторон,
Без жаркой кровавой встряски,
Бессмысленный, безысходный,
Стал притчей неблагородной,
Все кончилось сном и едой;
А Юность без сечи лихой[182]
Становится жалкой трухой.
Король, ваш непрочен трон:
Живут по чужой указке
Жизор,[183] от дани свободный,
И Тур, досель благородный;
Кто выбор не сделает свой
Меж мирным житьем и борьбой,
Тот будет унижен судьбой.
Эн Да-и-Нет[184] мной прощен:
В битву идти без опаски —
Вот жребий, ему угодный;
Им явлен нрав, благородный:
Он стрелы одну за другой
Пускает — и замок любой
Берет, всех ведя за собой.
Филипп славит мир и покой,
Как трантезский отец святой.[185]
Да-и-Нет любит грозный бой
Больше, чем Алгейсы разбой.[186]