Ценней всех песенных красот —
Хоть мельком видеть ту одну.
И могу сказать почему: потому что, начни я для вас это и не доведи дело до конца, вы решили бы, что я безумен: ибо я предпочту один сол[73] в кулаке, чем тысячу солнц в небе.
Я не боюсь теперь невзгод,
Мой друг, и рока не кляну,
И, если помощь не придет,
На друга косо не взгляну.
Тем никакой не страшен гнет,
Кто проиграл, как я, войну.
Все это я говорю из-за Дамы, которая прекрасными речами и долгими проволочками заставила меня тосковать, не знаю зачем. Может ли быть мне хорошо, сеньоры?
Века минули, а не год
С тех пор, как я пошел ко дну,
Узнав, что то она дает,
За что я всю отдам казну.
Я жду обещанных щедрот,
Вы ж сердце держите в плену.
Господи, помилуй! In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti![74] Дама, да что же это получается?[75]
Вы — бед и радостей оплот,
Я песню ради вас тяну;
Еще с тремя мне не везет —
Вас четверо на всю страну;
Я — спятивший жонглер, я — тот,
Кем трогаете вы струну.
Дама, можете поступать как вам угодно, хоть как госпожа Айма со своей рукой,[76] которую она кладет, куда ей нравится.
«Не-знамо-что» к концу идет —
Так это окрестить рискну;
Не знаю, точен ли расчет
И верно ль выбрал я длину;
Мне вторящий — пускай найдет
Здесь сладостную новизну;
если же его спросят, кто это сочинил, он может сказать, что тот, кто способен все делать хорошо, когда захочет.
Обратная песня
Светлый цветок перевернут,[77]
Он на холмах и на скалах
Вырос под мертвые трели
Среди оголенных прутьев;
Зимний цветок это — наледь,
Может кусаться и жалить,
Но зелень моя весела
При виде увядшего зла.
Все в мире перевернул я,
Стали долиною скалы,
Гром отзывается трелью,
Покрылись листьями прутья,
Цветком прикинулась наледь,
Стуже — тепла не ужалить,
И так моя жизнь весела,
Что больше не вижу я зла.
Люди, чей мир перевернут
(Будто росли они в скалах),
Могут унять свои трели
Лишь под угрозою прутьев,
Мутны их речи, как наледь,
Каждый привык только жалить,
Тем больше их жизнь весела,
Чем больше в ней сделано зла.
И вас бы перевернул я,
Целуя, — пусть видят скалы!
Для вас рассыпаюсь трелью,
Хоть взор ваш — хлесткие прутья
Не могут ни снег, ни наледь
Больней, чем бессилье, жалить;
Что ж, доля не весела,
Но к вам не питаю я зла.
Я словно был перевернут,
Блуждая в полях и скалах;
Меня не трогали трели,
Как школьника — связка прутьев;
Я горевал, будто наледь
Стала и впрямь меня жалить,
Но жизнь — видит бог — весела,
Хоть лжец и принес много зла.
Так песню перевернул я,
Что ей не преграда скалы;
Пусть зазвенит она трелью,
Пусть зацветут ее прутья,
Пред Дамой моей — пусть наледь
Подтаяв, не станет жалить,
Хорошая песнь — весела,
Затем что чурается зла.
О Дама, любовь весела[78]
И тщетны усилия зла.
Не так уж душа весела,
Жонглер,[79] и хула моя — зла.
ЛИНЬАУРА — ГИРАУТ ДЕ БОРНЕЛЬ[80]
Песня-тенсона двух трубадуров о преимуществах и недостатках «темного» и «легкого» стилей
Вижу, что вам, Гираут де Борнель,[81]
Претит темный стиль — но почему?
Нельзя, в творенье видя лишь тьму,[82]
Винить творца;
Чернь без лица
Если я публикой назову,
Не лучше ль вспомнить про трын-траву?
Эн Линьаура,[83] я всякую трель
Услышу с радостью и приму;
Но желал бы себе самому
Жалом словца
Трогать сердца;
Пусть простоватым я прослыву,
Но на том стою и тем живу.
А я, Гираут, преследую цель
Так сочинять, чтоб было чему
Тонкому радоваться уму.
Нам ли венца
Ждать от глупца?
Я не ценю людскую молву
И по течению не плыву.
Линьаура, не сесть бы нам на мель!
Недолго жизнь превратить в тюрьму,
Если прислушиваться ко всему
И без конца
Ждать мудреца,
Что с пониманьем склонит главу,
Одолев в вашей книге главу.
Гираут, высокое взяв за модель,
Еще выше его подниму,
И мне признание ни к чему;
Вряд ли грязца
Найдет купца;
Золота с солью не верь родству —
То же и в песне, по существу.
Линьаура, мне эта параллель
Сердце прожгла, подобно клейму;
Но мер никаких не предприму,
Коль хрипотца
Мучит певца,
И петь другого не позову,
Ведь я слагал не гимн божеству.
Гираут, мы развели канитель,
А каков предмет — в толк не возьму,[84]
И даже имя забыл потому
Родного отца;
Мне ж нравится
Стремиться всегда лишь к естеству,
Так что уж лучше я спор прерву.
Линьаура, та, которой досель[85]
Служу я, вдруг заперлась в дому,
Конец мой близок — я рад ему:
Для мертвеца
Двери дворца
Откроются как по волшебству,
Так к ней приду я на рандеву.
Гираут, я во сне и наяву
Буду ждать вас назад к Рождеству.
Линьаура, я беду наживу,
К пышному опоздав торжеству.
ГИРАУТ ДЕ БОРНЕЛЬ
Песня, в которой трубадур просит наперсницу своей жестокосердой возлюбленной защитить его перед нею
«Друг милый Аламанда, как в тумане,[86]
Я обращаюсь к вам, узнав о плане
Сеньоры вашей, что, меня тираня,
Жила и вот сейчас стоит на грани
Злодейства, ибо ею же в обмане
Я обвинен:
Уверен, что в неравной этой брани
Останусь побежден».
«Гираут, ради бога, чем заране
Сдаваться, меры приняли 6 к охране:
Страсть требует от вас посильной дани,
То есть согласья в том и этом стане —
Пусть Дама приравняет холм к поляне,
Ответьте в тон,
Что есть, мол, радость и в сердечной ране
И счастьем вызван стон».
«Вы судите не как иные дуры,
К тому ж прелестны, юны, белокуры;
Жизнь чуть добрей — вы рады, злее — хмуры,
Но не милы мне ваши каламбуры,
И вывертом судебной процедуры
Я удручен:
По мне, уж лучше, падать с верхотуры,
Чем ехать под уклон».
«Удачней, чем моя, кандидатуры,
Клянусь, вам не сыскать — а мне фигуры
Смешней, чем ваша: ходите понуры,
Твердя о пустоте моей натуры;
Ну что ж, в любви я против диктатуры,
Претит ей гон,
И лучше тихо заводить амуры,
Чем поднимать трезвон».
«Не будьте, дева, так глупы и серы
И не касайтесь вам далекой сферы!
Она ведет себя, как лицемеры!
По-вашему, у всех ко мне нет веры —
Нет, передан от Дамы Беренгеры
Мне был поклон!
Я вас ударю, коль и впредь без меры
Так буду оскорблен».
«Поскольку вы цеплялись за химеры,
Крушенье вашей, господин, карьеры
Приобрело огромные размеры;
Иль нужно вам перечислять примеры
Того, как, с нею ссорясь, кавалеры
Несли урон?
Тот, у кого столь дерзкие манеры,
Как ваши, — обречен!»
«Красавица, мое бунтарство мнимо,
Поддержка ваша мне необходима:
Устройте, коль ошибка поправима
И коль любовь, как мною, вами чтима,
Чтоб в результате вашего нажима
Я был прощен;
Ведь если эта мука будет длима,
Конец мой предрешен».
«Зло, эн Гираут, было б одолимо,
Будь ваше поведенье извинимо:
Но вами, говорят, была любима
Та, что и в платье с этой несравнима
И без; с тех пор она неумолима
И свой резон
Блюдет: не видя вас, проходит мимо,
А то и гонит вон».
«Просите ж за меня неутомимо,
Ведь я теперь учен!»
«Да будет вами впредь любовь хранима —
Суров ее закон».
Песня о сновидении, которому суждено свершиться
Все время хочет мой язык[87]
Потрогать заболевший зуб,