Его новое величество, Паолина Двадцать Девятый, имел склонность к вульгарной демонстрации власти, уже ставшей традиционной. Побывав при дворе, Пайтим заметила похотливые взгляды, которые он на нее кидал. В то время их легко удавалось игнорировать, ведь тогдашний Паолина был всего лишь мальчишкой с тощей шеей. Теперь же избежать его внимания окажется намного сложнее.
Несмотря на все это, ведьма уже решила присутствовать на балу в честь коронации. Какое-то время она не выбиралась никуда за пределы гор. А недавно она сделала открытие: нашла древнее и необычное заклинание и надеялась его применить, хотя его успех зависел от некоторой сторонней помощи.
Однако это была отнюдь не помощь глупого гизарта. Ведьма подняла руку и бесстрастно взглянула на сосуд, затем слегка толкнула ногой стальную клетку. Василиск заворчал. Мягко заскрипев, он открыл пасть и зевнул, продемонстрировав пламенеющий язык и расплавленную глотку.
— Сообщите его величеству, что я буду счастлива присутствовать, — сказала Пайтим. — Могу я взять гостя?
Тело в сосуде перестало извиваться и вперило в ведьму взгляд маленьких ярких глазок. Вспышки фосфоресцирующего серебра сменились алыми и агатово-черными завитками. Существо вздрогнуло, затем кивнуло.
— В этом случае, — промолвила Пайтим, — прошу сообщить его величеству, что я прибуду в компании Салуны Морн.
— Ваш ответ зарегистрирован придворным, ведающим приглашениями. Вас позвали в обществе одного гостя. Дальнейшие инструкции будут…
Глаза Пайтим сузились. Длинным пальцем она щелкнула по клетке василиска, открыв в ней отверстие. Ее обитатель поднялся на лапы и ожидающе вытянул шею, пока ведьма держала над отверстием рубиновый сосуд. Когда виал упал в пасть василиска и исчез, испустив волну пара, по комнате пронесся почти неслышимый вопль — он напугал гекконов, которые тут же скользнули за гобелены.
С воздуха усадьба Пайтим напоминала игрушку, которую попинал ногами нетерпеливый ребенок. Плющ и мох покрывали груды упавшей с крыши черепицы ручной работы. Все восточное крыло обрушилось, погребя под собой террасу и пруд. Коллекция музыкальных свитков, которые Хайланд Страйф усердно собирал в те периоды, когда не волочился за очередной прекрасной куртизанкой, превратилась в пепел, уничтоженная попавшей в башню библиотеки молнией. Остов и теперь возвышался над северным крылом, словно почерневшая виселица. Паутина окутывала знаменитый самшитовый лабиринт, а сады гранатовых деревьев и кассии разрослись и превратились в дикие кущи. Салуна заметила гнездо пересмешника на верхушке айвы — белые косточки нескольких несчастных птиц застряли в кроне, словно сломанные воздушные змеи.
Нетронутым стояло только крыло с кухней. Из пяти труб струился дым, светились окна. Тройлерсы крутились в траве и овощах, собирая капусту, сладкий базилик и ямс. Салуна посмотрела на овощи, и рот наполнился слюной.
— Яд, — прошипела призматическая лодка. — Спорынья, черемуха, воронец, пижма!
Салуна махнула рукой, командуя снижаться.
— Оставайся в саду и попытайся не настроить ее против себя. Я чую тушеную тыкву.
Другие, менее притягательные запахи нахлынули на нее при приближении к обшарпанному дому — запахи, которые ассоциировались с ремеслом огненной ведьмы: сера, сгоревшая ткань, паленые волосы, порох, странноватый и сладкий запах василисков, а также ароматы поджаренных персиков и рыбы. Пайтим стояла у входа в кухонное крыло, ее непослушную шевелюру едва ли усмиряла сияющая сеть черных гранатов, на брюках красовались пятна тыквенной мякоти и сажи.
— Любимое дитя сестры матери, — Пайтим использовала семейное, даже архаичное приветствие, которое предпочитали ведьмы четвертой касты, — присоединишься ли ты ко мне за ланчем? Моченая тыква, заливные языки жаворонков, я только что собрала несколько птенцов. И припасла немного студня из саранчи. Помню, как сильно ты его любишь.
Салуна кивнула.
— Только кусочек. И только если ты ко мне присоединишься.
— Разумеется, — улыбнулась Пайтим, обнажив коронку, которую вырезала из фаланги лютниста и вставила на место собственного правого верхнего клыка. — Прошу, входи.
За ланчем они вежливо беседовали. Салуна поинтересовалась новым пометом василисков и изобразила беспокойство относительно того, что выжил всего один детеныш. Пайтим невинно спросила, не конфисковали ли призматическую лодку во время недавней волны усиленных проверок транспортных средств.
Когда блюда опустели и последняя ложка заливного из саранчи была съедена, Пайтим разлила янтарное виски. Она принесла с кухонного атанора две раскаленные кочерги, окунула их в каждую порцию напитка, затем положила в раковину — и вручила дымящийся бокал Салуне, тут же безо всяких колебаний опустошив собственный.
Салуна уставилась на свое отражение в кипящей жидкости и, когда та остыла, сделала глоток.
— Какой же ты замечательный повар! — сказала она. — Все просто восхитительно. И заливное из язычков выше всяких похвал. Зачем ты ходила к моим гнездам спор прошлой ночью?
Пайтим неубедительно улыбнулась.
— Мне нужна была компания. Я хотела пригласить тебя на ланч, но боялась, что ты отклонишь любое приглашение.
Салуна обдумала ее слова.
— Вероятно, я так и сделала бы, — признала она. — Но твое приглашение стоило мне недельного урожая спор, которые нужны для заказа клиенту. Я не могу позволить…
— Твои чары — просто детская игра! — воскликнула Пайтим. Она была способна сдерживать свое обычное нетерпение на час, не дольше. — Я нашла заклинание безмерной мощи, ради обладания которым Геста Рестилль убила бы собственное дитя! Восемь магов и вдвое больше ведьм умерли в попытках отыскать это заклинание. Не думай, что можешь помешать мне, Салуна Морн!
— Я впервые услышала об этом заклинании от тебя только сейчас. — Салуна поставила недопитый бокал на стол. — И не хочу мешать тебе.
— Тогда ты согласишься мне помочь?
Салуна изогнула бровь цвета бархатцев.
— Я простой фермер, выращивающий психоактивные грибы, а не огненная ведьма. Я ничем не сумею помочь тебе.
— Это не зажигательное заклинание. Но куда более летальное.
Салуна легонько выдохнула:
— Я принесла клятву никому намеренно не причинять смерти.
— Ни одна смерть не будет намеренной.
— Я принесла клятву, — повторила Салуна.
— У меня нет транспорта, и мне нужна твоя призматическая лодка.
— Ее не может использовать никто, кроме меня.
— Заливное, которое ты только что хвалила, было сделано из молочая и клещевины. Я приняла маленькую дозу два дня назад.
Снаружи призматическая лодка издала резкий звук. Салуна начала расстегивать ребра своей сумки с травами.
— У меня есть универсальное противоядие…
— Противоядия нет. Сохрани это…
Пайтим раскрыла ладонь. В центре ее подрагивало нечто похожее на каплю воды.
— Это может быть простая дождевая вода, — промолвила Салуна. — Думаю, ты лжешь.
— Нет. Ты выпьешь свое лекарство и все равно умрешь в конвульсиях.
Лодка снаружи завыла так громко, что забренчали блюда в раковине. Салуна вздохнула.
— О, отлично! — Она высунула язык и потянулась к ладони Пайтим. Капля сперва показалась ей холодной, но тут же стала горячей. Ведьма сморщилась. — Что за заклинание?
Пайтим сопроводила ее к руинам библиотеки в башне.
— Я нашла его здесь, — притихшим от волнения голосом сообщила ведьма. — Не тревожила его, боялась, что кто-нибудь приедет неожиданно и почувствует мое открытие. Целые кланы дрались и умирали за этот амулет. Моя прапрапрабабушка перепилила горло одного певца бельканто, едва прослышала, что тот обладал им.
— Он хранил его в горле?
Пайтим поднялась на носочки, чтобы не наступить в зеленую грязь.
— Никто не знал, где могло храниться заклинание. Перерезали горло, давили позолоченные цимбалы, обтягивали кожей юношей и девушек литавры. Хайланд Страйф клялся, что его отец задушил его мать во сне, а потом натянул ее волосы на свою лютню вместо струн. Все ради заклинания — и все тщетно.
Она остановилась у подножия осыпающейся лестницы, ввинчивающейся все выше и выше в недра скелета башни-библиотеки. Быстро, почти по-детски Пайтим схватила Салуну за руку и повела по шатким ступеням. Строение вокруг них дрожало и раскачивалось, повсюду на стенах виднелись побеги граба и клыков мускала.
Холодный ветер трепал волосы Салуны, неся с собой запахи забродившей айвы и жженой бумаги. По мере того как они поднимались на верхний этаж, все начинало перебивать резкое амбре дыма и озона. Верхушка башни сотрясалась, словно одинокое дерево в шторм. Наконец ведьмы вышли на маленькую платформу, которую совсем не защищали самодельные панели из промасленного шелка.
Огненная ведьма отпустила руку Салуны и осторожно пересекла широкое пространство. Единственная стена чудом уцелела в давней борьбе с молнией и покрылась трещинами. Опаленная и накренившаяся, она была испещрена рядами небольших круглых отверстий и напоминала здоровенный улей.
— Хайланд держал здесь свои музыкальные свитки, — объяснила Пайтим Норингал. — Иногда я разжигала ими печь. Заклинание я нашла совершенно случайно, благодаря удаче. Или наоборот, неудаче.
Она легко ступала меж иссушенных свитков, разбросанных по неровному полу. Некоторые лежали развернутыми, и на них до сих пор можно было прочесть ноты. От других остались лишь кучки пыли и пергамента. Много свитков торчало из отверстий в стене рядом с кучей схем, стекла, колышков, свернутых в кольца струн, лютневых ключей из слоновой кости и стопок хрустальных дисков, разбитым гамеланом.
Добравшись до стены, Пайтим помедлила. Щеки ее зарумянились, на нижней губе выступила капля крови, так сильно ведьма ее закусила. Она набрала воздуха в грудь к резко засунула руку в одно из отверстий. Салуне это напомнило другое время, когда она с возлюбленным коротала день, ловя филилсов на мелководье рифа Гаспар. В тот раз молодой человек добрался до расщелины, гонясь за увиливающей добычей и намереваясь ее схватить. Однако вместо этого он неосторожно столкнулся с луреем. По крайней мере, так подумала Салуна, когда фонтан крови и расщепленных костей взлетел над ущельем, и девушка бросилась обратно к ждущей каравелле.