Далеко не всегда герои-предки по собственному желанию отдают свое искусство людям. В мифологических рассказах нередко присутствует конфликтное начало — герои противостоят окружающим людям, ссорятся с ними, {97} вступают в борьбу. Чтобы получить нужную вещь или какое-либо мастерство, людям приходится прибегать к похищению.
Среди предков — культурных героев — возвышается фигура Соидо, создателя и покровителя огородничества и огородных растений. Согласно мифологии киваи, он первый стал расчищать лес под огороды, рубить деревья и готовить их к выжиганию, а затем обработал землю под посадки. Среди аграрных мифов народов мира миф о Соидо должен занять свое почетное место. Не вызывает сомнений его типологическое родство с представлениями древних народов о возникновении культурной растительности. Согласно этому мифу, Соидо убил свою первую жену, которая принадлежала к «жителям леса», и разбросал части ее тела по огороду: так выросли первые образцы культурных растений, которые Соидо съел, заполнив ими свои детородные органы. Позднее, соединясь со второй женой — Пекаи, Соидо разбросал семя по острову и дал жизнь всему культурному растительному миру. Пекаи погибла при соединении с Соидо, но затем муж вернул ее к жизни. Этот последний мотив в типологически более поздних мифах других земледельческих народов разовьется в историю об умирающем (убиваемом) и воскресающем божестве растительности. У киваи же зафиксирован миф, который можно считать еще более архаическим, поскольку в нем роль создателя культурных растений целиком принадлежит женщине: Пекаи, увидевшую, как мужчины исполняли на огороде секретный танец, убивают и части тела разбрасывают; из них появляются различные сорта ямса, сладкий картофель и т. д.
Многие темы и мотивы мифологических рассказов папуасов о предках — культурных героях — знакомы нам по мифам и сказкам других народов и исторических эпох и входят в классический сюжетный фонд мирового фольклора. Помимо отмеченных выше, здесь надо назвать и другие, прежде всего поиски жены-суженой и борьба за жену. Соидо, переходя с места на место, ищет себе жену, и, встретив Пекаи, сразу же решает, что это «она». Неизбежность и важность встречи обусловливаются тем, что брак Соидо и Пекаи имеет своим результатом появление культурных растений.
Цикл рассказов о Сидо включает историю его брака с Сагару, в облике которой есть, безусловно, черты суженой, {98} а также, что особенно важно, сюжет о борьбе с соперником. Мотивы соперничества Сидо и Меури, их поединка, непоследовательного поведения Сагару, которая сначала бежит от мужа и уходит к другому, но затем демонстрирует свою преданность погибшему супругу, поразительным образом перекликаются с соответствующими эпизодами множества позднейших эпических сюжетов, широко известных, в частности, по всей Европе и в Азии, вплоть до сравнительно поздних романтических баллад.
В мифологических рассказах киваи можно найти и популярные в мировом фольклоре темы и мотивы инцеста, отношений старшего и младшего братьев, родителей и своенравного сына, преданных друзей. Коллизию, заставляющую вспомнить сюжеты героического эпоса, воспроизводит рассказ о Куиамо: герой в детстве проявляет крайнюю заносчивость, избивает своих сверстников, вызывая всеобщее осуждение, а затем становится великим воином и мстит всем за прежние обиды.
В цикле о Сидо важнейшее место занимает история странствий «духа» героя, направляющегося к будущей земле умерших — Адири. Типологически это одна из самых архаических историй о странствующем герое. Сидо — первый человек, который умер. После гибели Сидо его «дух» отправляется на запад. Он проходит ряд точно называемых пунктов и мест, встречается с людьми, на его пути встают различные преграды — лес, птицы, насекомые пытаются помешать ему в неуклонном продвижении к земле умерших. Тело его в каноэ движется вслед за ним, Сагару ищет супруга. Здесь мы встречаем редкий для мирового фольклора мотив — «дух» бежит от своего умершего тела, добивается, чтобы оно было предано земле. По пути с «духом» происходят разные приключения и совершаются превращения. Он принимает облик то человека, то краба, то рыбы. Женщина, съевшая рыбу — Сидо, производит на свет маленького Сидо. Эпизоды странствий героя, прокладывающего путь в неведомую Адири — пристанище для всех, кто будет потом умирать, заключают немало интереснейших мотивов и содержат элементы системы представлений папуасов о смерти, об отношениях между живыми и мертвыми. В Адири Сидо выступает в роли своеобразного культурного героя: его усилиями пустынная и бесплодная земля становится полностью приспособленной для жизни «духов». {99}
Сидо — первый и, по-видимому, единственный в мифологии киваи герой, вокруг которого сложился столь обширный цикл сказаний, их с полным основанием можно рассматривать как раннюю форму мифологического эпоса.
Другой цикл, гораздо меньший по объему и повествовательно не столь развернутый, посвящен мифологической женщине Абере. Известно, что мифы о могучих, обладающих особой силой и магическими способностями женщинах принадлежат к архаическим, поскольку в них отложились в фантастической форме отношения и представления матриархата. Миф об Абере не составляет исключения. Абере принадлежит к числу первосоздателей: с помощью магической копалки, которую она хранит в чреве, она придала окружающим местам их нынешний облик; бананы в той части страны, которая связана с Абере, появились благодаря ей. Абере может вызывать ветер, создавать густую траву, укрывающую ее от врагов, и т. д. Об Абере говорят как о людоедке. У нее есть сын, и рассказ о том, как мальчика проглотил крокодил и как один из героев-предков убил животное и извлек из его брюха живого мальчика, явно воспроизводит мифологическую интерпретацию обряда посвящения. У Абере — сложные отношения с мужчинами: с одной стороны, она принуждает к связи всех, с кем встречается; с другой — она ненавидит мужчин, избегает постоянных контактов с ними и многих убивает. Абере создает независимый женский коллектив и становится его главой. Миф передает драматические эпизоды последовательного уничтожения этого своеобразного женского общества в результате вмешательства грубой мужской силы. В этих коллизиях, может быть, отразились следы борьбы «отцовского» и «материнского» начала на ранних этапах общественного развития.
Таков далеко не полный образ сюжетики и значений мифологических сказаний киваи о предках — культурных героях. Этот обзор можно было бы еще существенно дополнить за счет материалов повествовательного фольклора других этнических групп папуасов Новой Гвинеи. Однако картина в принципе всюду будет примерно одна и та же.
Важно добавить, что большинство героических предков действует не только в мифологических сказаниях, но и в составе различных ритуальных церемоний, обрядов и магических действий. О Пекаи, покровительнице земледелия, {100} было известно, что она после смерти превратилась в каменную фигуру. Позднее камень был разбит и осколки употреблялись как весьма эффективные средства при огородных посадках. Имена многих предков упоминались в различных заговорных формулах. Культ героических предков отражался в различных эпизодах церемоний, в образах украшенных масками персонажей пантомим, в ритуальных танцах. И здесь мы подходим к очень интересному факту, пока еще недостаточно учтенному в нашем эпосоведении. Речь идет о случаях собственно песенной трансформации мифологического эпоса, которые обнаружил Т. Ландтман в фольклоре киваи. Это так называемые серийные песни, исполнявшиеся по ходу ритуальных церемоний. В день празднества в известный момент раздавались гулкие удары барабанов, звучали трещотки, в этот шум вплетались грозный вой гуделок и рев флейт. Из ближайшего леса выходила группа мужчин. Они были одеты в особые церемониальные наряды, богато украшенные разноцветными листьями, подвесками из кабаньих клыков, раковин, плетений, в руках у них барабаны или копья и церемониальные палки, тела их раскрашены черной и красной красками. Начинался один из обрядовых танцев, связанный с каким-нибудь эпизодом мифологической истории предков. Все это время тянулась песня, которую вел мужчина с сильным голосом, хорошо знающий слова и мелодию. Он начинал каждый стих, а остальные, разобрав текст и вариацию мелодии, повторяли, а в это время ведущий готовился исполнить новую строфу. Иногда предполагалось, что предок явился на праздник и присутствует здесь. Время от времени танцующие удалялись за загородку, и оттуда появлялась новая группа. Так могло продолжаться многие часы, и сам праздник длился неделями. Во время этих танцев, тайный смысл которых был понятен только взрослым, пели серийные песни. На фоне обычных, очень коротких — чаще всего в несколько слов — папуасских песен они выделяются своими размерами: искусный певец не задумываясь может спеть до пятидесяти и более строф. Те, кто знает мифы о предках, без труда уловят связь с ними содержания песен, хотя связь эта своеобразна и для постороннего остается скрытой. Очень распространены песни, описывающие путь в Адири — землю умерших. В такие описания вплетаются имена мифологических предков, названия мест, лежащих {101} на пути в Адири, упоминания о различных достопримечательностях и происшествиях, известных по мифам. Другой популярный сюжет — странствия и похождения Сидо. В песенной форме излагается также частично мифологическое сказание об Абере.
Особенность серийных песен — отсутствие в них связного, логически последовательного повествования. Слово «изложение», так же как и понятие «сюжет», применительно к таким песням может употребляться весьма условно. В песнях очень многие эпизоды и мотивы опущены, так что текст оказывается внутренне фрагментарным, он весь состоит из отрезков, которые между собой соотносятся с трудом. Каждая строфа в конечном счете может быть возведена к соответствующему эпизоду мифологического сказания, но связь между текстом песни и текстом сказания нередко строится на некоей образной или смысловой ассоциации. Другими словами, содержание серийной песни совсем не так ясно, как этого надо было ожидать: песне нужен построчный комментарий, основанный на знании мифа. При наличии такого комментария песня обретает сюжетную глубину и значимость, она с полным основанием может рассматриваться как эпическая песня. Так, шестнадцать строф песни о Сидо воспроизводят некоторые основные моменты сказания о нем: первую встречу Сидо с Сагару; бегство Сагару и поиски ее Сидо; поединок Сидо с Меури; гибель Сидо и переправу его тела на каноэ в землю мертвых. Но сам характер воспроизведения эпизодов таков, что песня не проясняет, а скорее затемняет их смысл. Во всяком случае, непосвященному текст песни почти ничего не говорит.