Население деревень Буа-провинции считает себя потомками благородных воинов легендарного царства Сьетура, которое некогда подчинило себе весь ближайший мир, так что слава о нем разносилась всюду.
Эпическая песня может восприниматься как рассказ одного из первопредков, вложенный им в уста певца. Песня о походе на остров Ротума начинается так: «Во время одного из моих пребываний в Сьетура...» [72, 21].
Слова эти принадлежат не певцу, а первопредку: это он «помнит» и излагает через посредничество певца всю историю.
Система отношений между персонажами эпоса выглядит следующим образом. Во главе сьетура стоит На-Улу-Матуа — «старейший». Он живет в доме Коро-ни-Йава-Кула, названном так по его прежней резиденции. Первая его жена — Ди Сере-Тога («Госпожа Песнь Тонги»). Среди их детей — главные эпические герои Сьетура. Это прежде всего Вусо-ни-Лаве («Верхушка Пера»), легендарный вождь племени, живущий в доме На-Йалойало-Руа («Манящий обеими руками», означает высшую степень гостеприимства). По преданию (или согласно песне, не записанной Квейном), Вусо-ни-Лаве получил от предков, собравшихся на горе Каувадре, чудесное средство, {133} сделавшее его необычайно сильным и непобедимым. Его младший брат Сега-и-Сьетура («Бродит по Сьетура») часто выполняет роль посыльного. Двоюродный брат его — Кали-ни-Вутунава («Подушка из лавров»).
Великий воин также — А-Кело-ни-Табуа («Изгиб зуба кашалота»), но он не был непобедимым. А-Кело-ни-Табуа жил в деревне На-Вуни-Вануа («Источник» или «Предок Земли»), которая была резиденцией прародителя племени сьетура, Ра Ингоинго-а-Вануа («Господин, Обозревающий Землю»).
Далее следуют воины, каждый из которых обладает своей степенью силы и способностями, например Ба-ни-Сину-Кула («Ветка Красной крапивы»), Ра-Лива-ни-Вупа («Сияние Луны») и др.
Героям сьетура противостоят сверхъестественные существа Калои-Вуда («Боги Источника»). Они похожи на людей, исключая их длинные, изогнутые зубы и их способность летать, махая руками. Хотя в представлениях они ассоциируются с предками, но генеалогия их иная. «Боги Источника» — каннибалы. Одна из песен повествует о борьбе с ними племени сьетура. Калои-Вуда решают на своем совете съесть сьетура. Ра Ингоинго-а-Вануа — прародитель получает чудесным образом известие об этом, ищет место, где могли бы укрыться люди племени сьетура (Пещера Акул, коралловая скала, «вторая глубина земли»), и убеждается, что Калои-Вуда всюду их отыщут. Старейший, узнав о грозящей беде, вопит двое суток, затем трубит в раковину, собирая племя. Характерно, что здесь, как и обычно в других эпических памятниках многих народов, главные герои отсутствуют. Сега-и-Сьетура отправляется на поиски Вусо-ни-Лаве и Кали-ни-Вутунава и находит их играющими в карты. Они отказываются явиться на собрание племени, и Сега-и-Сьетура, вернувшись, в отчаянии предлагает людям сьетура покориться и принести Калои-Вуда человеческую жертву: пусть Ди-Ка-ни-Коула («Окалина Золотой Руды» — классификаторская сестра Вусо-ни-Лаве и Кали-ни-Вутунава) влезет на Красное дерево, чтобы боги Источника могли взять ее.
Девушка одевает жертвенные одежды, украшения, совершает церемонию, прощается и взбирается на верхушку дерева. Ее видит вождь богов А-Дре-Вака-Ума («Непробиваемый лоб») и сообщает, что люди сьетура покорились.
Все это время герои-братья пребывают в эпическом {134} неведении. Затем наступает момент эпического прозрения. Узнав о совершившемся, Кали-ни-Вутунава проклинает племя сьетура. Братья одевают церемониальные платья, украшения, смазывают себя, берут свое оружие и спешат к Красному дереву. Когда боги Источника прилетают к дереву, братья встречают их. Кали-ни-Вутунава наносит смертельный удар по А-Дре-Вака-Ума, а Вусо-ни-Лаве поражает других, а двух воинов берет в плен, чтобы принести их в жертву в Источнике Земли родоначальнику племени [72, 45-58].
Другая песня имеет своим сюжетом героический поход племени в чужую землю. В ней — три основные героические темы: постройка грандиозной лодки, плавание по морю и сражение с противником. По приказу старейшего Вусо-ни-Лаве и А-Кело-ни-Табуа отправляются за упавшим тополем, из которого делают мачту. Все племя погружается на «На-Муа-Дуга», лодку старейшего. Описание долгого плавания соединяет множество реальных подробностей с эпической гиперболизацией. Кульминацией его является рассказ о том, как герои сьетура пытаются освободить нос лодки, застрявший после урагана в подводных скалах. По очереди они ныряют в глубину, но только Вусо-ни-Лаве удается это сделать, и он ставит нос лодки себе на плечо. А-Кело-ни-Табуа пытается соперничать с Вусо-ни-Лаве, но безуспешно, и тогда, чтобы досадить ему, он убивает царя Ротума, который был родственником Вусо-ни-Лаве. Начинается жестокое сражение, которое описывается как серия поединков сына царя, Каги-ни-Васа-Бу-ла («Ветер Открытого моря»), с воинами сьетура. Он по очереди пригвождает воинов к коралловым скалам. С особенной обстоятельностью описывается поединок молодого царя с воином, убившим его отца. Битва идет с переменным успехом, но в конце концов побеждает А-Кело-ни-Табуа, который приносит тело поверженного врага в жертву родоначальнику племени. Уничтожив деревню Ротума, сьетура возвращается домой [72, 21-44].
Совсем другой тип представлен сюжетом о несговорчивой невесте. Люди Ясава являются в качестве сватов к старейшему. Они хотят взять его дочь Вуа-ни-Мосе-Уава, но та решительно отказывается и тайно бежит в Уду. Путь ее описывается детальным образом. В конце концов она достигает Уду, деревни Укуна, и тамошний вождь Уву-ни-Уаси («Верхушка Сандалового дерева») принимает ее, {135} хотя и незнаком с ней. Между тем дома ищут ее, даже снаряжают корабль, но безуспешно. В конце концов по ее следам отправляется Вусо-ни-Лаве, ведомый красным попугаем, вещей птицей его отца. Явившись в Укуна, он отказывается принять от Уву-ни-Уаси подарки за похищенную сестру и велит ей собираться домой. Девушка отговаривает вождя от попыток оставить ее у себя. В дороге, усталая, она засыпает, забравшись в дыру рукоятки боевого топора брата. По пути Вусо-ни-Лаве уничтожает жителей одной деревни, проявивших негостеприимство, и вешает их трупы на рукоятку своего топора. Далее он встречает одного из предков — Каи («Дерево»), который принадлежит, видимо, к рядовым общинникам, а не к вождям, и еще двух предков, которых он пугается. В конце концов брат и сестра благополучно достигают дома отца [72, 59-75].
Три песни дают определенное представление о сюжетной типологии, структуре и особенностях стиля фиджийского эпоса.
Мы находим здесь сюжетные темы, характерные вообще для эпического творчества: героический поход в чужую землю, борьба героев с врагами из иного мира за спасение своего племени от уничтожения, борьба за невесту. В содержании песен можно выделить типовые мотивы и ситуации, обнаруживающие сюжетно-типологическую общность с известными нам памятниками архаической и классической эпики. Кроме уже отмеченных выше можно назвать: описания подготовки к походу, серии богатырских поединков, мотив сопротивления девушки нежеланному для нее сватовству и др.
Специального внимания заслуживают особенности повествовательной структуры фиджийских песен. В ней очень велика роль прямой речи, которой приданы непосредственные повествовательные функции. Как и в знакомой нам эпической традиции, в фиджийских песнях прямая речь иногда служит формой оповещения персонажей о том, что случилось ранее и что уже излагалось в прямом повествовании. При этом прямая речь может точно повторять соответствующее место повествования. Вторая песня начинается так:
Те в Нуку-Вукавуку держат совет;
Они держат совет, боги Источника.
Они решают, что сьетура должны быть съедены. {136}
Ра Ингоинго-а-Вануа передает это событие, опуская вторую фразу. Так же передает событие На-Улу-Матуа, но он при этом еще добавляет:
...И что Ра Ингоинго-а-Вануа должен быть взят живым
И уведен ими как их кухонный раб.
При обращении к Ди-Ка-ни-Коула, которую сьетура решают принести в жертву, старейший повторяет сокращенную формулу [72, 47-48].
Но прямая речь по преимуществу не повторяет отдельные моменты прямого повествования, а является одним из существенных его звеньев. Монологи и диалоги непосредственно служат средством движения повествования, им придан динамический характер. Этой функции в особенной степени соответствует своеобразная форма, которую можно назвать «условно прямой речью». Лучше всего показать это на примере. В третьей песне рассказывается, как Вуа-ни-Мосе-Уава после своего отказа от сделанного ей брачного предложения спешит к себе и начинает готовиться к бегству. Описание ее сборов, бегства вплоть до появления в деревне Укуна дается через ее собственную речь. Этот рассказ, детальный и вместе с тем чрезвычайно динамический, занимает в песне 56 стихов. При этом в нескольких пунктах он перебивается прямым повествованием от имени певца — в тех местах, где меняется характер действий героини (перед тем как начинается само бегство; после того как девушка заходит в одну из деревень и оставляет ее; в момент, когда она должна поесть, и др.).
Рассказ о том, что происходит с героем, от лица самого героя — характернейшая особенность повествовательной структуры фиджийских песен. Певец время от времени — систематически и довольно часто — как бы передает слово самим героям, чтобы они продолжили повествование. При этом они говорят только о себе, и каждая фраза начинается или кончается местоимением «я».
В редких случаях в такое повествование включается и собственно прямая речь — просьба или требование, с которыми герой обращался к другим лицам:
Я налег на десять кормовых весел сразу.
«Нажмите один раз на весло; нажмите два раза на весло» [72, 33]. {137}
Переход от прямого повествования к «условно прямой речи» и обратно никогда специально не подготавливается и не оговаривается.