Продолжение этого диалога перед вами.
«Пожалуй, единственный из всех подпольных ансамблей, с названием которого сразу была полная ясность, — “Курские соловьи”, или, как их чаще называли, “Слепые”.
С магнитной ленты буквально проникали в душу чистые юношеские голоса, певшие о неразделенной любви, луне, тополином пухе и прочей романтической атрибутике.
Тут надо заметить, что в то время в обществе были очень востребованы песни лирической направленности. Такая эпоха душевных песен на фоне развитого социализма. Лирический репертуар преобладал не только на официальной эстраде.
На танцплощадках, в ресторанах, во дворах под гитару звучали грустные мелодии: любил наш народ, устав от бравурных маршей, взгрустнуть под минорный аккорд. Даже радиохулиганы включали в свои “музыкальные программы” такие песни, как “Травы, травы…”, “Яблони в цвету”, “День Победы”, а “Лебединая верность” в исполнении Ротару вообще была хитом номер один долгое время! Превалировала лирическая составляющая и в жанре, о котором идет речь в этой книге, только звучали с затертых пленок, конечно, не песни Пахмутовой и Добронравова, а дворовый фольклор. В этом плане творчество “Курских соловьев” является, можно сказать, показательным и типичным.
Кто же скрывался за этим названием? И почему можно ставить знак равенства между красивым названием “Курские соловьи” и жестким “Слепые”? Надо сказать, что это название носило условный характер, и появилось уже после того, как записи получили широкое хождение. Дело тут в следующем. В Курске есть уникальное учебное заведение, единственное на весь бывший Союз. Более того, подобных существует всего два в Европе. Это музыкальное училище-интернат для слепых. Было оно создано в 1954 году на базе музыкальной школы для потерявших зрение во время Великой Отечественной войны. За годы деятельности училище дало путевки в жизнь нескольким тысячам инвалидов, работающим во всех уголках нашей страны и за рубежом. В его стенах обучались даже иностранные студенты. Сегодня здесь осуществляется подготовка специалистов по классам баяна, аккордеона, гитары, домры, балалайки, трубы, кларнета, саксофона, ударных инструментов, хорового дирижирования и сольного пения. В начале же семидесятых годов там было всего одно отделение — по классу баяна. И вот однажды группа ребят из этого училища записывает концерт. Так это тогда называлось, слово “альбом” в музыкальном смысле еще не вошло в лексикон коллекционеров. Все было сделано в кустарных условиях в одной из комнат общежития. Гитара, баян, бас-гитара и магнитофон “Нота” в качестве ревербератора — вот приложение к основному. А основное — это потрясающие голоса двух солистов. Юные и прозрачные, как хрусталь, они безупречно подходили к исполняемому репертуару. Основная часть песен, как я уже сказал, была лирического плана, кстати, многие, из них впоследствии были взяты на вооружение певцами, эксплуатирующими стиль ретро. “Колокола”, “Плачет девочка в автомате”, “Аленка” и другие дворовые хиты, именно в исполнении “Курских соловьев” впервые обрели широкую известность. Помимо грустных, были в альбоме еще шуточные песни, стилизации под “блатняк” и… целый блок песен с ненормативной лексикой (что в целом являлось редкостью для андеграундных исполнителей тех времен, ведь подобное творчество было явной конфронтацией с советской властью и подпадало под статью УК — Авт.) Но даже эти, казалось бы, пошлые песни в таком исполнении звучали совершенно по-особому, без присущего обычно подобным вещам похабства. А об одной песне нужно сказать особо. Полгода назад на канале НТВ в передаче Леонида Каневского “Следствие вели…” была показана история, которая произошла в Курске в конце шестидесятых годов. До недавнего времени на ней стоял гриф “секретно”. Двое солдат-срочников самовольно покинули часть, захватив при этом автоматы и патроны, взяли в заложники семью знакомой одного из них. Убив всех, стали из окон квартиры, которые выходили на площадь перед вокзалом, расстреливать прохожих. Случай, что и говорить, чудовищный, а уж для тех спокойных времен и провинциального Курска просто невероятный. Один из преподавателей училища для слабовидящих И. И. Холявченко под впечатлением от этой трагедии сочинил песню, в которой описал весь ход событий. Песня эта прозвучала в исполнении Александра Михеля, одного из солистов группы. По слухам, у автора баллады случились впоследствии крупные неприятности: ему грозили увольнением и даже исключением из партии. Но обошлось… Александр Михель сейчас живет в городе Рубцовске Алтайского края, занимается музыкой, выступает с концертами, недавно самостоятельно записал несколько альбомов, куда вошли и несколько старых вещей. В 2006 году в Ростове был снят фильм “Танго вдвоем”, посвященный Александру Михелю и его супруге, но в прокат картина пока не вышла. Куда разлетелись остальные “Курские соловьи”, я, к сожалению, не знаю».
Действительно, интересным оказался рассказ о «слепых музыкантах» из Курска. Наверное, их помнят на родине и сегодня. Во многих городах жители хранят в памяти воспоминания о местных людях-легендах. Неподалеку от Курска, верстах, пожалуй, в трехстах, стоит другой славный русский город — Воронеж. Мои корни со стороны мамы берут начало именно в «столице Черноземного края», как звали Воронеж дикторы советского телевидения. В детстве я проводил там долгие летние месяцы, сегодня бываю реже, но люблю этот город по-прежнему всей душой.
Со временем, углубившись в изучение русской жанровой песни, я стал донимать дальних и близких своих знакомых, уезжающих на отдых или в командировки из Москвы, просьбами поинтересоваться в тамошних музыкальных палатках, есть ли у них своя, местная звезда, исполняющая «блатные песни». Как правило, гонцы приезжали с уловом: в Нижнем Новгороде оказался Николай Тюханов, в Перми — Анатолий Полотно, в Кирове — Александр Хлопов и т. д. Как это обычно бывает, «слона-то я и не заметил»: в родном мне Воронеже, оказывается, буквально каждый, от мала до велика, знал и помнил песни некоего Саши Комара. Я стал интересоваться этим именем у московских собирателей жанра, а оно им оказалось неизвестно.
Как же так? Ведь каждый воронежец со снисходительной ухмылкой говорил мне:
«Ты Комара не слыхал, а говоришь, “шансон” собираешь, коллекция у тебя!»
Я чувствовал себя уязвленным. Самое интересное, что, несмотря на недоверчивые улыбки, записей Комара никто из земляков певца отыскать мне не мог. Так продолжалось года два, и мои поиски реальных фактов существования городской легенды порой напоминали мне розыски библиотеки Ивана Грозного — все о ней знают, есть опись, есть карта, а книг нет… И лишь в самом конце 90-х по чистой случайности мой далекий от шансона воронежский родственник, художник и реставратор Юрий Николаевич Яковлев через своих друзей детства, а ныне видных представителей местного криминала сумел, будто «секретного завода план», добыть две кассеты Саши Комара. Что сказать? Оно того стоило. Фигура невероятного масштаба в рамках того пласта русской культуры, о котором идет речь на этих страницах, конечно. Во многом недооцененный, он, без сомнений, упади карта иначе, мог встать в один ряд с Аркадием Северным, Владимиром Шандриковым, «Братьями Жемчужными»… Но! Как часто всплывает это маленькое слово посреди строчек, словно коварно заложенная мина на дороге, меняет оно весь ход повествования.
Интерес к фигуре Саши Комара познакомил меня когда-то с моим другом и соавтором этой книги Юрием Гуназиным. Мало того что Юра тоже родом из Воронежа, он еще и постарше меня на десяток лет, что позволяет ему судить о том времени и феномене уникального исполнителя с более объективных позиций. Скажу больше: ему удалось однажды даже повстречаться с Комаром, поэтому будет справедливо, что в рассказе о «барде в законе» Юра будет «ведущим вокалистом», а я «на подпевках».
«Бард в законе» Саша Комар
Мечтал я с детства стать артистом,
Но не сбылась моя мечта,
В конце концов рецидивистом
Юристы сделали меня.
О жизни и непростой судьбе этого человека можно писать отдельную книгу.
Александр Спиридонов, более известный как Комар, — личность уникальная.
О нем, исполнителе городского романса, старых арестантских и уличных песен, ходили легенды еще в далеких 60–70-х годах, когда голос Комара можно было услышать с катушечных магнитофонов и из транзисторных приемников на радиохулиганской волне. Его по праву можно назвать культовой фигурой воронежского андеграунда тех лет.
Как певец он был настолько индивидуален, что спутать его невозможно ни с кем.
Жизненный путь артиста вместил в себя многое.
Родился в Воронеже в 1948 году в многодетной семье. Рано остался без отца, одно время воспитывался в интернате. Способности к музыке стали проявляться очень рано, уже в шесть лет Саша подбирал на слух мелодии на гармошке. Как потом вспоминала мать, эту гармошку он упросил ее купить на толкучке, куда они понесли продавать вещи, оставшиеся после гибели мужа. На деньги, в которых так нуждалась большая семья, и был куплен тот самый первый инструмент будущего самобытного музыканта и певца. Дальше были баян, аккордеон… Мать всегда поощряла и всячески поддерживала увлечение сына музыкой, не жалея для этого сил и средств. Как она сама вспоминала, ей часто приходилось отпрашиваться с работы, лишь бы помочь маленькому Сашке дотащить до музыкальной школы неподъемный в его годы баян. Кстати, прозвище Комар — это тоже из трудного детства. За малый рост и худобу мать называла его ласково Комариком. Так и пошло с тех пор: Комарик, Комар.