Михле постаралась протиснуться через дверь как можно скорее, не открывая её широко, чтобы не выгонять из помещения тепло. Она потопталась в предбаннике, отряхивая снег с сапог, повесила тулуп на крючок и вошла в основной зал.
В такой холод посетителей было мало: все сидели по домам и не решались выйти на мороз ради кружки хмельного. За одним столом четверо мужчин с чёрными бородами переговаривались на незнакомом наречии: по их виду Михле заключила, что это глангрийские купцы. Как это их занесло в Аларию в такую стужу? Поди, совсем непривычны к холоду.
И тут Михле увидела его.
У стены, заняв такое место, с которого хорошо можно было видеть любого, кто войдёт, сидел Рагдай. Она сразу узнала его: нос с горбинкой, тусклые волосы, расчёсанные на прямой пробор. И тут же вспомнила, как непохож на него Ружан: у царевича-то нос ровный и красивый, а волосы, какие у него волосы! Кудрявые и чёрные, как сорочий хвост. Почему-то вспомнилось ещё кое-что: две родинки на щеке Ружана, одна покрупнее, другая поменьше. Михле даже разозлилась на себя: надо же, какую глупость запомнила.
Она опустила глаза, боясь выглядеть слишком радостной, и сделала вид, что вовсе не заметила Рагдая. Зато он уже точно её заметил и поднялся с места.
– Михле, я ищу тебя повсюду, – сказал он вместо приветствия и остановился напротив неё.
Михле медленно подняла на него взгляд: ох, до чего же он высокий! Чтобы заглянуть ему в лицо, пришлось запрокинуть голову.
– Добрый вечер, – пискнула она.
«Ищу повсюду», – сказал Рагдай. Прям уж и повсюду? Наверняка с его связями кто-то давно выследил Михле и доложил, где она находится. Сердце заколотилось быстрее: всё-таки за ней вернулись!
– Ружан Радимович велел привезти тебя во дворец. Он хотел бы… – вдруг Рагдай заметно смутился и склонил голову, подбирая слова. Его губы несколько раз беззвучно шевельнулись, мелькнула и разгладилась морщинка между бровей. Михле наблюдала за ним и думала: он тоже, в общем-то, недурен собой. Но Ружан не в пример краше.
Спохватившись, Михле упёрла руки в бока, но тут же убрала, стала переминать пальцы, будто пересчитывала монеты.
– Что он хотел бы? – напомнила она Рагдаю.
– Хотел бы видеть тебя во дворце. И предложить кое-что.
– Что?
– Он сам скажет.
Михле задумалась, размышляя, спорить дальше или промолчать. Она разглядела на поясе у Рагдая тонкий меч – наверняка халкхийской работы, дорогущий, – и к ней вновь вернулся страх. Михле переступила с ноги на ногу. На полу с сапог успела натечь небольшая лужица.
– Хорошо. Я выслушаю его.
Кончик рта Рагдая пополз вверх, но он быстро стёр ухмылку и по-деловому кивнул.
– Вот и славно. Едем.
В конце деревни к ним присоединилось несколько дружинников, и Михле стало не по себе. Конечно, она понимала, что Рагдаю спокойнее перемещаться в компании верных людей, но не ожидала, что царская дружина однажды будет сопровождать её, колдунью из Стрейвина. Впрочем, она никогда и не думала, что встретится с будущим царём, а теперь, выходит, у них нашлось общее дело. Михле стиснула зубы, чтобы не разевать рот и не потерять монетку.
Стражи тут же отворили перед Рагдаем городские ворота. Михле закрывала лицо платком, чтоб нос не мёрз так сильно, и без стеснения разглядывала всё подряд. Азобор! Город, которым пугали всех стрейвинцев ещё с колыбели. Там страшный царь, которому приносят в мешках головы колдунов…
Но дворец оказался вовсе не страшным. Рагдай провёл Михле по крыльцу, которое размером не уступало целой крестьянской избе, и они оказались внутри. Михле поражённо топталась, разглядывая дивную роспись на сводчатых стенах и потолке. Здесь было светло даже зимним вечером: дворец освещали не лучины и даже не свечи, а масляные светильники, которые блестели так ярко, что у Михле закралась мысль: а что, если они из золота? Сколько монет можно было бы отчеканить, если их переплавить?..
– Идём, Ружан Радимович не любит ждать, – поторопил Рагдай.
По пути им встречались слуги, снующие по делам. То девушка с корзиной белья, то мужчина с подносом смокв. На Михле никто не обращал внимания, и скоро она осмелела настолько, что начала глазеть по сторонам без малейшего стеснения.
Рагдай провёл её по лестнице. Ступеньки в середине были чуть вдавлены и истёрты до блеска сотнями ног.
– А меня… не выгонят? – спросила Михле.
Рагдай фыркнул, даже не обернувшись.
– Ты гостья старшего царевича. Никто тебя не тронет, пока он не прикажет.
Душа Михле ушла в пятки. «Пока не прикажет»… Выходит, может быть и такое? Тон Рагдая не изменился, когда он это произносил, значит, для него это была не угроза, а что-то обыденное. Михле сглотнула. Что ж, её никто не заставлял соглашаться. Но кто бы отказался от работы, предложенной будущим царём?
– Прошу.
Рагдай распахнул перед ней дверь, богато украшенную резьбой. Михле успела заметить на дереве изображения девоптиц: по две на каждую створку, а вокруг – ветки и яблоки. Михле осторожно шагнула внутрь.
Она оказалась в небольшой зале. Небольшой она была по меркам дворца, на самом же деле любой виденный Михле трактир уместился бы тут вместе с кухней, а иной – и со двором. Михле замерла, не решаясь ступить на ковёр – роскошный, кроваво-багряный, с золотистыми завитками. Наверняка его привезли царю из Глангрии.
– Михле, я рад вас видеть.
Она не сразу разглядела Ружана, потому что он сидел не за большим столом, а за овальным столиком поменьше, у очага. С ним в зале были собаки – три тонконогие борзые, которые как по команде подняли узкие морды, принюхиваясь к гостям.
– Они вас не тронут, – добавил царевич.
Михле не боялась собак, но тут ей было тревожно, хотя при виде Ружана в груди затеплилась глупая наивная радость. Рагдай осторожно взял её за локоть и подвёл ближе. Сапоги тонули в мягком ворсе.
– Д-добрый вечер, – промямлила Михле. Монета никак не хотела удобно устраиваться за щекой.
– Присаживайтесь.
Он указал на свободное кресло с широким сиденьем. Михле не стала спорить и села. Рагдай склонился над Ружаном.
– Ты точно справишься один?
Царевич кивнул.
– Как себя чувствуешь? Не прислать лекарей?
– Благодарю, Рагдай. Я поговорю с Михле один. Отдыхай.
Они схлестнулись взглядами, что-то молчаливо решая каждый сам для себя. Михле залюбовалась их непохожими профилями. Наконец Рагдай будто бы сдался, сжал плечо Ружана на прощанье и вышел, коротко кивнув колдунье. Дверь за ним закрылась.
– И вы принимаете у себя стрейвинку, даже не выставив стражу? – удивилась Михле.
– Я вам доверяю.
– И уверены, что есть для этого основания?
Ружан склонил голову. Красивые кудри упали на лоб, и на миг у Михле перехватило дыхание.
– Что вы мне сделаете? Неужели заморозите до смерти? – Он улыбнулся, и на щеке, прямо под родинками, мелькнула ямочка.
– Н-нет, – пробормотала Михле, уставившись на свои руки.
– Вот именно. Вам нужны деньги, мне нужно колдовство, это мы решили ещё в прошлую встречу. Вы показали, что я могу вам доверять: отыскали в окрестностях вьюжных и рассказали им о добром Ружане Радимовиче. Я получил множество писем. И это всего за два коротких дня. Угощайтесь.
Он небрежно махнул на тарелки, которыми был заставлен стол. Михле сперва и не обратила на них внимания, а теперь с любопытством стала рассматривать диковинные аларские сладости, похожие скорее на девичьи украшения: маленькие сахаристые кубики с ягодами, тоненькие скрученные пастилки винного цвета, ломтики сушёных фруктов, орехи в золотистой глазури… Поборов смущение, Михле взяла орешек и тут же пожалела: глазурь оказалась твёрдой, а грызть её с монетой за щекой было жуть как неудобно. Она закашлялась.
– У меня есть вино, – услужливо предложил Ружан и даже не посмеялся над её неловкостью. Михле отмахнулась и сама плеснула себе воды из графина.
– Я хочу попросить вас стать моей советницей, – вдруг предложил Ружан. Михле снова закашлялась, на этот раз от удивления поперхнувшись водой. – У вас будет своё жалованье, свои покои во дворце. Не придётся скитаться по деревням.
– Для чего вам советница-колдунья?
Михле это предложение показалось странным. Стрейвинка на службе у аларского царя? Ещё и во дворце?
– Мы уже говорили с вами. Я не желаю… – он вдруг осёкся и нервно сглотнул, – не желаю вой…
По глазам Ружана пробежала тень, и Михле стало по-настоящему страшно. Она вскочила, держась за стол. Две собаки всполошились и зарычали, а третья, с чёрными пятнами, продолжала спокойно лежать.
– Успокойтесь. Просто вам… вам стоит уяснить, Михле. – Царевич тоже встал и устало потёр лоб. – Сядьте. Прошу.
Михле опустилась на место. Руки она сложила на коленях, чтобы не было видно, как они подрагивают.
– Вам стоит уяснить, что царь не обязан давать объяснения юной колдунье из Стрейвина, которая против закона колдует по деревням и не платит подати. Я учтив с вами и хочу таким оставаться, но чем чаще вы подвергаете мои слова сомнению, тем труднее мне соблюдать приличия.
– А я всё гадала, когда вы перестанете любезничать и перейдёте к угрозам, – горько шепнула Михле. К глазам подступили слёзы, и она задрала голову, чтобы они не пролились.
– Я не угрожаю вам. И не приказываю. Но мог бы. Просто хотел, чтобы вы сами согласились на моё предложение.
– В прошлый раз я уже согласилась.
– Тогда было другое. Я не хочу и не умею долго уговаривать. Я привык добиваться своего быстрее и жёстче, Михле. И раз вы не можете решить, то я всё решил за вас. Отныне вы – советница наречённого царя. Вам нужно будет принести присягу. Слова вам подскажут.
Ружан несколько раз кашлянул, расстегнул воротник, вышел из-за стола и согнулся перед очагом. Его спина тяжело и часто вздымалась, и Михле увидела, как под ногтями расплываются чёрные подтёки, словно следы от чернил.
– Я позову Рагдая, – сказала Михле и, не услышав возражений, побежала к дверям. Собаки проводили её взглядами и снова уронили головы на передние лапы.