– Иди за мной.
Старшая девоптица молча повернулась спиной, тяжело взлетела на нижнюю ветку и двинулась дальше, прыгая по деревьям, а где позволяло расстояние – помогая себе крыльями. Ивлад пошёл следом, стараясь не упускать девоптицу из виду.
– От оно как мы справились! – Невдалеке послышался задорный голос Грайи. – Я на одного царского ребёнка сторговалась, а колдун аж троих привёл!
Раздался девичий смех. Ивлад прибавил шагу, неприятное предчувствие подгоняло его вперёд. На поляне сидела Грайя, вокруг неё стояли девушки – простые, без птичьих тел, и расчёсывали её густые тёмные локоны. Тут же сидел Домир с потерянным видом. Он разглядывал серебряные яблони. Старшая девоптица села на дерево и осталась в стороне. Чуть дальше, сгорбившись, на снегу сидел Вьюга, а рядом со служанками Грайи, гневно раздувая ноздри, стояла Нежата.
– Что-что ты сказала? Грайя, повтори!
Девоптица заметила Ивлада и махнула ему крылом.
– Подходи, соколик. Про тебя потолкуем.
Нежата тоже наконец увидела брата и бросилась навстречу, обвила Ивлада за шею, едва не сбив с ног. Он крепко прижал сестру к себе, зарылся лицом в волосы и услышал, как она тихонько всхлипывает.
– С тобой всё хорошо? – спросил он.
– Всё в порядке, – отозвалась Нежата, не размыкая объятий. – Со мной уж точно. Но погоди, тут, кажется, что-то…
– Что?
– Идём.
Нежата отстранилась и взяла Ивлада за руку, увлекая за собой.
– Что бы она сейчас ни сказала, помни о том, что я тебе говорил, – процедил Вьюга, даже не оборачиваясь.
– Продолжай! – потребовала Нежата, останавливаясь перед Грайей. Девоптица широко ухмыльнулась и задержала взгляд на Ивладе.
– Хорош получился младший царёв сыночек. Какой же умницей я была двадцать три года назад! Теперь-то заживём. Благодаря мне и колдуну.
– Ты можешь сказать яснее? – зашипела Нежата. – При чём здесь он?
Ивлад беспомощно обернулся на Вьюгу. Он ждал, что тот сейчас встанет и всё объяснит, но колдун только с отсутствующим видом протирал посох концом накидки.
– Так и быть, – с наслаждением протянула Грайя, упиваясь таким вниманием к себе. – Скажу. Однажды я заполучила себе знатного любовника – юного аларского царевича, готового вот-вот взойти на престол. Он полюбил меня как великое чудо – я тогда была совсем юной и не такой острой на язык. Я спела ему свою песню, и он потерял голову. Но вот беда: у моего Радима была невеста. Кажется, Горица… Не важно. Серебряный лес уже тогда начинал истощаться, и девоптицы не могли надолго отлетать от дома. Его сил должно было хватить ещё лет на двадцать, но потом он мог бы вовсе зачахнуть. Про связь царской крови и девоптиц толковали уже давным-давно. Оно и понятно: кровь царей не водица, если уж простые служанки какое-то время питают силу колдовства леса, то цари и подавно должны.
Я взяла с Радима клятву, что он отдаст Серебряному лесу своего последнего ребёнка, рождённого женой. Ой, дурочка какая я была! Надо было просить всех. Но почти так и вышло. Гораздо лучше, чем я сама придумала.
Грайя причмокнула губами и послала Вьюге нежный взгляд, но он даже не поднял головы и, видно, напряжённо прислушивался к её словам. На челюсти колдуна играли желваки.
– Дальше, – потребовала Нежата.
– А потом мы с Вериной посовещались и решили, что и правда нужно взять побольше царских детишек. Благо его у них аж четверо. Серебряный лес умирает. Яблони дают всё меньше яблок, служанки быстрее чахнут. Улетев за пределы леса, девоптицы с трудом могут протянуть несколько дней – я убедилась в этом на собственной шкуре, и малышка Лита тоже. Тогда Верина попросила Вьюгу – он частенько к нам захаживал – помочь нам и привести сюда кого-то из царских детей. В конце концов, моя старая клятва отличалась несовершенством. Царь легко мог бы обмануть её и сделать так, чтобы младший сын всю жизнь провёл вдали от Серебряного леса. Колдун согласился на сделку: здоровый Серебряный лес даст столько колдовских яблок, что силы вьюжных многократно возрастут, если мы поделимся с их верховным таким сокровищем. И, как видите, он сдержал слово. Привёл даже троих.
Ноги Ивлада будто приросли к земле. Он с трудом повернул голову к Нежате. На сестру было страшно смотреть. Её глаза недобро потемнели, губы сжались в нитку. Она резко развернулась, подбежала к Вьюге и, широко замахнувшись, ударила его по лицу.
– Как ты мог!
Нежата принялась колотить сидящего колдуна по спине, плечам, по бокам, вцепилась в накидку и попыталась разорвать её, но ничего не вышло. Вьюга так и сидел, не двигаясь, только из разбитой губы на снег капала кровь.
Нежата завизжала от ярости. Ивлад, опомнившись, кинулся к ней и попытался оттащить.
– Нежата, успокойся!
Она замахнулась и на него тоже. Ивлад пригнулся, и только это уберегло его от удара в бровь.
– И тебя ненавижу! Я же предупреждала: не ходи в лес! Как ты тут вообще оказался?!
Ивлад поймал её руки и стиснул изо всех сил. Нежата рычала и вырывалась, чёрные волосы растрепались, разлетелись по плечам, закрыли раскрасневшееся лицо. Она пометалась ещё немного, но дёргалась слабее и слабее. Наконец Нежата зарыдала и уткнулась в плечо Ивлада. Он прижал её к себе, гладя по спине, и поцеловал в лоб.
– Тшш. Успокойся. Всё образуется. Всё… может оказаться не так, как тебе показалось.
Он посмотрел на Вьюгу поверх головы Нежаты. Колдун медленно встал, отряхнул колени от снега, вытер кровь с лица и, быстро кивнув Ивладу, двинулся куда-то в глубь леса.
Не стал извиняться. Не стал ничего объяснять. Просто ушёл.
Тяжесть сдавила грудь.
– Ты всё врёшь, – сказал Ивлад Грайе. – Зачем тебе это?
– О-хо! – фыркнула девоптица. – Если бы я врала, разве бы он ушёл сейчас? Не справился с виной, вот что. Догони и сам спроси, права я или нет.
– Не ходи. – Нежата стиснула руку Ивлада. – Пускай проваливает. Пускай сгинет в своих стрейвинских болотах.
С самой первой встречи Ивлад сомневался во Вьюге, но уже успел к нему привыкнуть и убедиться, что колдун им не враг, а союзник. Конечно, всё это было слишком хорошо, чтобы в конце концов оказаться правдой. Не стоило верить ему. Не стоило принимать его помощь. Хотя как бы Ивлад справился без Вьюги? Но тут же пришла другая мысль: и что бы изменилось? Ружан всё равно заполучил Литу, а Ивлад оказался в темнице. Он хотел бы разозлиться сейчас на Вьюгу, так же как злилась Нежата, но на гнев будто бы не осталось сил, и грудь заполняла вязкая, душащая печаль.
– Что тебе теперь делать? – Нежата со злостью вытерла глаза и громко шмыгнула носом. Она выпрямилась, собрала растрёпанные волосы и наспех заплела косу, будто хотела отвлечься этими привычными движениями. – Грайя, говори. Наверняка есть способ обойти эту глупую клятву.
– Кх-кх-кх. А то как же. Пусть попробует выйти. Верина, подтверди!
Служанки стояли полукругом, молчали и смотрели на Ивлада с Нежатой. Казалось, они даже не решаются заговорить без позволения девоптиц. Услышав имя старшей, они почтительно расступились так, чтобы и Верине было видно всё, что тут происходит.
Она тяжело перелетела на ближайшее к Ивладу дерево и вздохнула.
– Всё правда. Серебряный лес пьёт людскую кровь. Ни для кого не секрет: даже служанки не доживают тут до старости. Сам посмотри на них.
Она указала крылом на девушек, и тут Ивлад понял, что с ними не так: они выглядели болезненно-бледными, с тёмными кругами под глазами и тусклыми волосами, будто и правда что-то вытягивало из них жизнь. Ивлад испугался за Нежату: надо скорее увести сестру отсюда, пока и она не превратилась в тень.
– Но и этого лесу мало, – продолжила Верина, – с каждым годом яблок урождается всё меньше, а девоптицы уже не те могущественные певуньи, которые столетия назад внушали ужас всем людям от моря до моря.
– И потому вы решили погубить моего брата? – зашипела Нежата. – Подпитаться царской кровью, чтобы вырастить больше своих проклятых яблок?! Неужели нельзя было попросить о помощи колдунов?
– Они и помогли, – ехидно напомнила Грайя.
Ивлад на всякий случай обнял Нежату, чтобы она не набросилась с кулаками на Грайю.
– Царская кровь вольёт в лес новую жизнь, – повторила Верина слова Грайи. – Корни напьются её силой, деревья родят сочные яблоки, и девоптицы, вкушая их, станут краше и сильнее. Царевич принесёт новое, а нового нам всем очень не хватает.
– Вы сами придумали себе то, во что верите. – Нежата выступила вперёд. Её щёки пылали от злости, словно среди заснеженного леса царевне вдруг стало жарко. – Коварно сплели своё проклятие, а теперь хотите его исполнить с помощью моего младшего брата? Разбирайтесь-ка сами. Созывайте советы или решайте иначе, как принято в вашем пернатом обществе. Ивлада вам не заполучить. Я вам не позволю.
Нежата сжала кулаки, и с её пальцев сорвались снежные искры. Прочертив в воздухе причудливые спирали, они погасли, осыпавшись под ноги.
– Успокойся, Нежата, – вздохнул Ивлад и с трудом сделал шаг в сторону: так тяжело стало двигаться от осознания того, что перед ним сидит бывшая любовница отца, та самая, чьё перо висело в царской опочивальне. – Если так предрешено, то кто я такой, чтобы противиться воле Серебряного леса?
На него навалилась такая усталость, что плечи сами собой опустились, а в голове ворочалось тяжёлое, мутное предчувствие неизбежного.
Нежата метнула на него разъярённый, почти презрительный взгляд.
– Ты – царевич, Ивлад. Ты не можешь просто так отречься от своего происхождения и принять судьбу, выбранную за тебя кем-то другим.
– А как уж будет счастлив Ружан… – пробормотал Ивлад, но слишком вяло, чтобы сказанное стало похоже на шутку.
Нежата схватила его за плечи и резко встряхнула. От неожиданности голова Ивлада мотнулась и больно ударилась о древесный ствол.
– Что ты творишь?!
– Это ты что творишь! Не узнаю своего брата – этот ли безвольный тюфяк? Очнись, Ивлад! Борись и… Он может хоть как-то избежать вашего проклятия? – спросила Нежата, вновь разворачиваясь к Верине.