Девоптиц вокруг стало больше. Лита покрутила головой – ей показалось, тут собрались все, от самых юных девочек до дряхлых старух. Некоторые переговаривались, несколько раз Лите показалось, что на неё косо смотрят…
Вдруг Ивлад развернулся к собравшимся девоптицам, расправил плечи и, задрав голову, лихо выкрикнул:
– Ну, красавицы, кто хочет получить свободу от леса?
Лита растерялась. Вьюга недоумённо застыл, с его разрезанной ладони продолжала капать кровь. Вдруг серебряные яблони зашумели, зашевелили ветвями, посыпался иней с коры и яблок, и по лесу пробежал шелестящий ветер. Девоптицы заголосили.
– Что происходит? – спросила Лита у Верины.
Старшая девоптица ухмыльнулась. Седые косы покачивались на ветру, на довольном лице сиял румянец.
– Смотри дальше, девочка. Мы старательно плели песню. Твой царевич подарит нам свободу от леса.
– Для чего нам свобода от леса?
Верина не ответила, но Лита и сама поняла: не ей ли так сладко мечталось о дальних городах, торгах и ярких праздниках? Не она ли представляла, как однажды выберется из Серебряного леса и сможет увидеть людские красо́ты и чудеса? Так отчего же другие девоптицы не могли желать того же?
– Летите со мной, сёстры! – воскликнул Ивлад, обращаясь к девоптицам. – Азоборский царский дворец ждёт вас! Пусть вами любуются и восхищаются, довольно прятаться в увядающем лесу!
– Ты с ума сошёл? – возмутилась Нежата. – Ивлад! Что ты несёшь?
Он ничего не ответил сестре, только улыбнулся какой-то новой, кривой улыбкой, сверкнул ярко-голубыми глазами и уверенно двинулся к выходу из леса. Девоптицы зашептались.
– Подействовала наша песня.
– Хорош царевич-то оказался!
– Ай да Грайя, какого мальчишку нам выпросила.
– Чувствуете? Лес!
Лита тоже ощутила это. Кровь колдуна и царских детей просочилась сквозь снег к земле, к корням яблонь, и ветки словно налились силой, потеплели. Яблоки загорелись самоцветами, закачались на ветках, будто переполнились соком – надави на кожицу, и брызнет на снег жидкий колдовской мёд.
Некоторые девоптицы перелетели ближе к границам леса, иные не решались слететь с мест, настороженно переглядывались с сёстрами.
– Что такое? Я не понимаю, – хныкнула Талица.
– Сейчас увидим, – пообещала Лита.
Ивлад обогнал Вьюгу и быстро зашагал к границе леса. Алый кафтан выделялся на снегу ярким пятном, и такими же яркими стали яблоки на ветвях. За Ивладом робко полетели две девоптицы – молодые, не старше самой Литы.
– Ивлад! Подожди!
Нежата поспешила за братом. Вьюга вскинул руку в прощальном жесте и пошёл за ними, ведя по уздцы лошадей.
– А ты полетишь? Что с ними станет? Не зачахнут в пути? – нервничала Талица, перебирая лапами по ветке.
– Не знаю, – призналась Лита. – Надо у Верины спросить.
С верхней ветки к ним спустилась Грайя.
– Ха! А вы тоже летите, если не трусите. Не чувствуете, как лес поднялся? Теперь его силы далеко протянутся. Не убедимся, пока сами не проверим. Летим!
Она сорвала яблоко лапой и впилась зубами в алый бочок. Сок брызнул на перья, и от откушенного плода сверкнуло светом. Лита ахнула.
Ивлад поравнялся уже с последними деревьями, теми, что уже однажды не выпустили его. Сердце Литы забилось быстрее: уйдёт или всё же останется?
Несколько размашистых шагов – и царевич оказался за пределами леса, на замёрзших болотистых лугах. Он остановился, развернулся лицом к лесу и расхохотался.
– Что же они тебе спели, – вздохнула Лита и полетела за ним.
Глава 19. Верховные
Нежата едва поспевала за Ивладом. Она постоянно косилась на Вьюгу: не хотелось даже случайно оказаться к нему близко. Но всё же ей было приятно наблюдать за неуклюжими попытками колдуна выпросить у неё прощение. И – ей не могло показаться – он признался ей в любви при братьях.
«Пусть тогда просит руки», – шевельнулось в мыслях, но Нежата тут же испугалась: она же обозлилась на него и не собирается пока прощать, почему же закрадываются в голову такие думы?
– Да стой же ты! – со злостью выкрикнула она в спину брата.
Ивлад обернулся, но шагу не сбавил.
– Что с тобой? Это из-за ночи? Ивлад, ответь!
Позади них летели девоптицы. Сначала тех, кто отважился покинуть лес, было немного, но постепенно шелест огромных крыльев за спиной становился громче и громче.
– Не желаете ли сесть в сёдла? – спросил Вьюга. – Или пешком до Азобора пойдёте?
Хоть это наконец-то заставило Ивлада повернуть назад. Он ничего не говорил, только с гордостью поглядывал вверх, на девоптиц, и ухмылялся. Нежате стало страшно: брат так переменился, словно за ночь его подменили. Лицо стало жёстким, в глазах искрился лёд.
Вьюга передал Нежате поводья её коня, Ивлад быстрым движением вскочил на спину своего Ветра. Вьюга тоже забрался в седло и, привычно вскинув посох, окутал своих спутников невидимой защитой, через которую не пробивались ни мороз, ни метель. Колдун пристально посмотрел на Нежату. Она выдержала его взгляд, постаравшись, чтобы волнение за брата не отразилось на лице. Вьюга не стал ничего говорить, мотнул головой и пришпорил кобылу, обгоняя Ивлада на Ветре.
– Я первым должен встретить верховных, – предупредил он.
Ивлад так и рвался вперёд, но Вьюга резко осадил его, пустив в глаза снежный вихрь. Нежата волновалась: как их встретят другие колдуны? Какие они? Жестокие и бессердечные? Вьюга совсем мало о них рассказывал, наверное, всё-таки осторожничал при аларской царевне и не выдавал тайны сильнейших стрейвинцев. Она знала: чтобы стать верховным, колдун должен поступить на обучение к действующему верховному, при этом развивая только одно умение из четырёх. Вернее, если вспомнить рассказ о колдунье-Смерти, из пяти… Вьюга говорил, что верховные живут около двухсот лет – дальше сила угасает, поэтому этот возраст лучший, чтобы передать накопленную мощь последователю. Сама передача сил казалась Нежате жуткой и противоестественной: ученик убивал своего наставника после того, как верховный произносил слова о передаче силы, а ученик – о том, что он забирает силу.
У Вьюги пока не было ученика, да и до двухсот лет ему ещё далеко, но у Нежаты снова всё сжалось внутри, когда она вспомнила об этом ритуале.
Она издалека заметила сани, запряжённые тройкой коней. Вьюга первым приблизился к ним и спешился, приветственно склоняя голову. Следом подоспел и Ивлад, а Нежата остановила Звездочёта немного в стороне, настороженно наблюдая. Девоптицы расселись сзади, кто на редких берёзах перелеска, кто прямо на снегу.
– Наконец-то! – воскликнул мужчина с чёрной бородой. Его голос звучал как гром, тёмные глаза задорно сверкали из-под густых бровей. Он чем-то напомнил Нежате Военега, но выглядел приятнее. На голове у него была косматая шапка, огромное тело утопало в шубе. – Надоела холодища, хоть ты нас спасёшь.
– С вами же Пламя, – спокойно ответил Вьюга.
– Эта стерва не даёт погреть о себя руки, – хохотнул чернобородый колдун.
Нежата увидела, что среди верховных была одна женщина – Пламя. Красивая, пышная, с высокой грудью и длинными каштановыми волосами, она была одета в летнее платье с вырезом, смело открывающим шею и ключицы. Пламя бесстыдно разглядывала Вьюгу и Нежату.
– Это она? – спросила Пламя вместо приветствия.
Нежата вспыхнула от злости, но гордо промолчала.
– Трудность вот в чём, – подал голос последний колдун, рыжий и щуплый, на вид ему было около сорока. – Я-то коней заговариваю так, что они мчат скоро и без устали, да только вот снег из-под копыт летит в глаза. Давай, Вьюга, подсоби друзьям.
– То-то вы зимой без меня никуда, – ухмыльнулся Вьюга.
– Я была бы и летом рада твоей компании, каждый раз в гости зову, – пожала плечами Пламя. Нежата лишилась дара речи от такой наглости.
– Скачи первым, – велел чернобородый. Если рыжий заговаривал коней, то этот, несомненно, был Штормом. Нежата поёжилась. Они вдвоём, Вьюга и Шторм, разбили аларскую армию. Что же могут сделать четверо верховных разом?
– Как скажешь, Шторм.
– А с друзьями не познакомишь? – спросил Зверь.
– Царевич Ивлад Радимович, – представился Ивлад каким-то новым, звучным и властным голосом. Нежата засмотрелась на него: брат держался с колдунами прямо и твёрдо, как истинный царский наследник, а не робкий мальчишка, каким он вошёл в Серебряный лес. Ей было тревожно: Ивлад мог бы стать таким через несколько лет, но вот так резко, после ночного хождения по лесу… Эта перемена не была естественной, и ей становилось страшно за брата.
– Нежата Радимовна, – буркнула царевна, когда поняла, что теперь все ждут, когда она представится.
– Ничего особенного, – едва слышно фыркнула Пламя.
– Что ж, навестим вашего братца, – хохотнул Шторм. – Ой, я же видал его уже однажды. Совсем зелёный малец был. Быстро, быстро он до царя дорос.
Нежата поморщилась. В словах Шторма звучала ядовитая насмешка. Пусть Ружан никогда не был другом ни ей, ни Ивладу с Домиром, но всё же слышать издёвки о своей семье было неприятно.
– Поехали! – прогудел Шторм.
Вьюга поскакал впереди, разгоняя холод и снега. Следом двинулись сани с колдунами, а уже за ними – Нежата на Звездочёте. Она оглянулась на Ивлада, но брат подогнал Ветра, почти равняясь с конём Вьюги. Девоптицы кружили над ними в вышине, словно огромные вороны.
Зверь что-то произнёс, и кони помчались так быстро, что Нежата с трудом удержалась в седле. Девоптицы изда́ли пронзительные хищные крики и устремились за ними.
Мимо проносились поля и перелески, сливаясь сплошными бело-серыми полосами. Шторм заклинал ветра, Вьюга – мороз и снег, Зверь – коней, и дорога от Серебряного леса до Азобора проносилась со скоростью, от которой захватывало дух – сердце колотилось как сумасшедшее, но благодаря колдовству дышалось легко, а снег и ветер не рвали полы одежды. Нежата скоро привыкла к такой езде и поравнялась с санями – плестись в конце не хотелось. Ивладу же с трудом удавалось оставаться позади Вьюги, он так и рвался вперёд.