Мы устроились у окна и открыли карту с движением Синего-55. Голубая точка стремительно приближалась к Орегону. Как ему удалось пройти такое расстояние с того момента, когда я в последний раз смотрела на карту?
Бенни встревожилась, как и я, и тоже принялась разглядывать экран с трассой движения нашего судна.
– Может, он притормозит.
– Да, надеюсь, – ответила я. – Всё равно ничего не поделаешь. – Я вздохнула и открыла почтовый ящик: не пришло ли новых писем из дома?
После очередной просьбы написать подробнее, чем просто «у нас всё хорошо», мама продолжала:
Я зашла в школу и взяла для тебя задание, чтобы ты догнала класс, когда вернёшься. Нехорошо, что ты так много пропустила. К тому же пришлось придумывать объяснение, чтобы не говорить там такие глупости, что вы с бабушкой отправились искать приключения неизвестно куда. Я сказала, что ты не можешь ходить на уроки по семейным обстоятельствам и появишься на той неделе. По крайней мере, так я предполагаю из того, что вы сочли нужным сообщить. Ах, да, и ещё я там познакомилась с твоей одноклассницей Ниной. Это ведь её ты толкнула? Она показалась мне очень милой. Она сказала, что надеется, что у тебя всё хорошо и что ради тебя она выучила язык жестов.
Обычно, когда люди говорят «упаду от смеха», это всего лишь образный оборот речи. И на самом деле он значит «мне было чрезвычайно смешно». Но из-за маминого письма я реально упала от смеха. Я сидела на полу под компьютерным столом и утирала слёзы. И каждый раз, пытаясь объяснить Бенни, в чём дело, я снова корчилась от смеха.
Наконец я успокоилась настолько, что смогла встать и показать экран компьютера Бенни, чтобы она прочла мамино письмо, а потом напечатала:
«Она ужасная. Она машет и машет руками, хотя я не могу ничего понять из её жестов. И лучше у неё не получается – только хуже с каждым днём. Не иначе как та книга про сурдоперевод, которую она нашла в библиотеке, описывает какой-то неизвестный мне иностранный язык».
Бенни пожала плечами и написала:
«Все равно она молодец, что захотела научиться».
«Какая же она молодец, если даже не обращает внимания, когда я говорю ей, что ничего не понимаю? Какой смысл учиться, если у неё получается так плохо?»
Бенни прочла мой ответ и написала:
«Наверное, не намного хуже, чем если бы ты говорила с китом?»
37
Бенни предложила пойти поплавать в тот день, когда у нас будет стоянка в Ледяной Гавани. В бассейнах не будет такой толкучки, потому что многие захотят сойти на берег. Хорошо, что бабушка посоветовала мне взять с собой купальник. Я как-то не собиралась загорать на лайнере, совершающем круиз по ледникам и фьордам, но бассейны на палубе были с подогревом. Бабушка сама не плавала, но ей нравилось валяться у бассейна с книжкой, отдыхая после зумба[4].
Бенни угадала: в бассейне почти никого не было. Несколько человек сидели возле теплой ванны, и ещё один пассажир с банкой пива загорал на надувном кресле в бассейне.
Я нырнула и проплыла вдоль бассейна, а потом легла на спину и расслабилась. Я успела соскучиться по плаванию. Когда мы жили на побережье, то постоянно бултыхались в воде. Мы с Тристаном либо качались на волнах, либо ходили плавать в протоках, если вода в заливе была холодной. Отдаваясь на волю течения, мы медленно дрейфовали вдоль берега, пока наш дом не превращался в яркую точку на горизонте. Тристан никогда не забывал прихватить немного мелочи в застёгивающемся кармашке плавок, чтобы мы могли купить себе по мороженому и подкрепиться по дороге домой.
На меня плеснули водой, возвращая на круизный лайнер. Бенни рассмеялась и ринулась наутёк. Я скроила злобную гримасу, но когда плеснула в ответ, ей стало не до смеха. Она успела нырнуть, пока её не накрыло волной, но я дождалась, пока она поднимется, чтобы глотнуть воздуха, и на этот раз не промахнулась. Не дожидаясь, когда она отфыркается и ответит, я набрала полные лёгкие воздуха и под водой понеслась на другой край бассейна. Тут я выскочила из воды и подняла руку, призывая Бенни остановиться.
– Ты это чувствуешь? – спросила я.
– Что? – Она пожала плечами. На всякий случай она всё же отодвинулась, как будто опасалась, что я снова плесну в неё водой.
Я положила ладонь на водную поверхность. Её что-то приводило в движение, помимо нашей возни и вибрации корабельного двигателя, ритмичное и размеренное, как музыка. Это не могли сделать мы или тот человек на надувном кресле. Что-то невидимое колебало воду, как динамик радиоприёмника.
– Музыка! – показала я Бенни. Мы так часто обсуждали пение китов, что она отлично знала этот жест.
– Ах, это. – Она показала на что-то позади плавающего кресла. Мне пришлось проплыть несколько метров, чтобы увидеть, о чём она говорит. Возле надувного кресла на воде плавал бело-голубой цилиндр.
Бенни подплыла ко мне и снова показала на него, повторив:
– Музыка.
Акустическая колонка. Судя по тому, что к ней не тянулись провода, она работала от блютуса. Мои родители купили такую и повесили на стенке в душе на присосках.
Мужчина в кресле пристроил телефон в держателе на подлокотнике. И от него музыка передавалась на колонку.
Я показала Бенни «купить» и «здесь», имея в виду, можно ли купить колонки в магазине сувениров на борту. Она покачала головой: нет.
Наше судно продолжало движение, минуя горы вдали. Но скоро предстояла стоянка в Ледяной Гавани. Бенни махнула рукой, привлекая моё внимание, но я подняла ладонь: погоди. У меня начал складываться план. Я подумала, что можно бросить в воду колонку, чтобы включить через неё песню для Синего-55. А вдруг получится? Файл с песней всё время был при мне. Я не расставалась с песней ни на минуту. Я не просто помнила её наизусть – вернее, те колебания, которые ощущала, прижимая ладонь к динамику. Я хранила звуковой файл в своём телефоне. И я смогу включить песню для него, если только попаду туда, где он будет плавать.
Если бы я додумалась до того, что мне понадобится колонка, то запросто могла взять её с собой из дома. Настроить передачу с телефона и бросить в воду колонку со связью блютус. Или на крайний случай добыла бы необходимые детали из «Адмирала», так и стоявшего в туалете. Собрала бы из них колонку, загерметизировала каким-то образом…
Бенни топала за мной по пятам, когда я вылезла из бассейна, вытерлась и полезла в рюкзак. Я напечатала послание и показала ей свой телефон. «Всё-таки я сойду на берег в Ледяной Гавани. Нужно кое-что купить». Едва дождавшись, пока она прочтёт, я принялась составлять список.
Она нарочно сложила два «0» и показала мне: тут нет ни стоящих магазинов, ни ресторанов.
Я задумчиво посмотрела на приближающийся город:
– Всё, что мне нужно, – свалка электроники.
38
Сура предпочла остаться на борту, но предупредила экипаж, что разрешает Бенни сойти на берег вместе со мной и бабушкой.
Бенни никогда не бывала на свалке электроники, но знала, что она где-то неподалеку от пристани. Не самый лучший аттракцион для туристов. Это была не такая же свалка, как у нас в Хьюстоне, – скорее, городская помойка, но так даже лучше, ведь здесь не надо будет платить. Вот только из-за сваленных отходов я могла здорово вывозиться в грязи.
У пристани уже стояли автобусы, готовые отвезти туристов, куда пожелают.
Мы с Бенни заняли место позади водителя, а бабушка обратилась к нему:
– Будьте добры, на свалку. – Как будто это был самый популярный маршрут.
Не знаю, что ей ответил водитель, но бабушка достала из сумки какие-то деньги и вручила ему со словами вроде «Это важно». А потом села через проход от нас с Бенни.
Бенни была права: смотреть здесь было не на что. Немногочисленные попутчики вышли на остановке возле бара, а остальные покинули автобус на торговой площади и рыбачьем причале. Еще десять минут – и мы оказались на краю городской свалки.
Бабушка заговорила с водителем, одновременно переводя для меня:
– Мы быстро. Вы нас подождёте? – Он посмотрел на часы и поднял десять пальцев, а потом махнул рукой на дорогу. У него тоже было расписание.
Найдём мы тут всё, что нужно, или нет – десяти минут хватит, чтобы это выяснить.
Свалка отдалённо напоминала Империю Мо, но мусор был здесь более разнообразный. Может, люди отвозили сюда весь хлам из своих домов. Вместо трейлера или офиса здесь стоял школьный автобус, скорее ржавый, чем жёлтый. Рядом с автобусом притулился покосившийся деревянный навес с красной надписью «Краски» над входом, а рядом, как у Мо, была собрана старая электроника.
Из автобуса-офиса вышел человек с красной физиономией и маленькими глазами. Наверное, так бы выглядел лобстер, если бы превратился в человека. А ещё он походил на большого любителя стейков. Пожалуй, они с Мо стали бы друзьями. Я подошла к нему, и он заговорил, но я показала на уши и развернула составленный заранее список. На кармане его голубой рабочей рубашки был прикреплён бейджик с именем «Джиблет». Бабушка и Бенни подошли следом за мной. Джиблет ткнул в первый пункт списка, «радио», а потом показал на деревянный навес с надписью «электроника». Я попросила бабушку поискать пластиковый контейнер, чтобы спрятать в него колонку. Лучше всего подошёл бы корпус от маленького холодильника, если как-то удастся надёжно запечатать крышку. Что-то небольшое, чтобы можно было нести в рюкзаке. Толстая пластиковая труба тоже бы подошла, на них обычно бывают специальные заглушки. Только придётся просверлить дырку для проводов. Бенни сунулась следом за мной под навес с электроникой. Я осторожно тряхнула опору, желая удостовериться, что хлипкая конструкция не рухнет нам на голову.
При виде сваленных здесь деталей я остро ощутила тоску по дому и своей мастерской. Неважно, что я никогда не доводила свою коллекцию до такого хаоса или что в комнате больше не было моей коллекции. В эту минуту я скучала по всему и всем. Я хотела увидеть родителей и Тристана, я хотела заглянуть в антикварный магазин и проверить, там ли ещё мой «Филко». Я хотела повидаться с мистером Гуннаром. Я была у него в магазине не так уж давно, но с тех пор произошло столько всего, что просто не верилось, будто дома без меня ничего не изменилось.