– Сколько в округе банд? – спросил Кенесбаев. Бандит покачал головой, опять улыбаясь, но его глаза на миг стали жалкими, загнанным:
– Наша была последней. Уже год как. С тех пор как сахаровцев казачня в степи постреляла и порубала… Вот и остались мы – в смысле, «Либерия». Что, даже названия не знали? – И засмеялся.
Явно заставляя себя делать это…
…Неизвестно, врал он или нет, но казачья полусотня, быстрым маршем вышедшая в указанное им место, на самом деле нашла там лишь следы недавней стоянки. Следы уводили в горную лесную глушь – пройдя по ним почти тридцать километров, казаки, в конце концов, потеряли и двух коней, переломавших ноги, и – увы! – саму ниточку поиска…
Суд над арестованными – их было тридцать два человека, в основном – члены местных правлений «Энергии» и Совета Латифундистов и чиновники этих организаций – состоялся через пять дней в Верном. Врач-контролёр компании «Энергия» Семская Дарья Аркадьевна оказалась в числе одиннадцати приговорённых к смертной казни через повешение; приговор был приведён в исполнение в тот же день. Последним был повешен «начальник службы безопасности» банды «Либерия» Шарыгин – тот, которого допрашивал Кенесбаев. Но перед этим из него безжалостно вышибли – уже без каких-либо вежливых разговоров! – куда более важные сведения: о связях «Либерии» со всё ещё «дышащими» бандитскими государствами Юга и – что было как бы не насущней для Бахурева – с высшим руководством «Энергии» в Верном…
Начальник службы безопасности компании «Энергия» в Седьмом Горном Пинаев Олег Никитьевич был приговорён к восьми годам заключения в столичной тюрьме – с учётом его добровольного и весьма полезного сотрудничества с властями. Штейгер Максим Федорович Балуев получил два года испытательного срока и совершенно неожиданно для самого себя оказался назначенным ВРИО управляющего шахтами, которые указом Бахурева были наконец-то переданы в руки государства. Балуеву предстояло позже сдать это место Харатенко, который как раз в эти дни уехал в Империю на предложенную ему ещё в сентябре Макарычевым стажировку. Тонька и Денис, дети Харатенко, не свели весь посёлок с ума своим хвастовством только потому, что подчинялись пионерской дисциплине, ясно говорившей – гордиться родителями можно и должно, но хвастаться их достижениями недопустимо – сначала добейся чего-то сам!
Ну а главным врачом Государственного Добывающего Комплекса Седьмой Горный была назначена Валерия Вадимовна Третьякова. С досрочным присвоением звания штабс-капитана гражданского медицинского корпуса. Это звание ей присвоили одновременно с награждением Бориса Игоревича орденом. На вопрос Дениса, будет ли Володьке хотя бы торт, родители дружно ответили: «Володьке – будет!» – и Третьяковы с Володькой отправились на перевал – в кафе к Бойцовым.
– Вообще-то мы с мамой давно собирались тут побывать и отдохнуть вдвоём, – сообщил Борис Игоревич, заводя машину, на заднем сиденье которой Денис и Володька затеяли тихую упорную борьбу за жизненное пространство, – но вот скажите мне, куда от вас денешься?
– Ни-ку-да, – с удовольствием подтвердил Володька, утвердившись на середине мягкого сиденья «Ижоры» и чуточку попрыгивая. Денис, оттеснённый к самому окну, тут же громко и занудно пожаловался:
– Маааааа!!! Володища меня на самый край загнаааал!!! Он пихаетсяааа!!!
– Ты чего, сбрендил, сынок? – с почти искренним испугом спросила Валерия Вадимовна, чуть поворачиваясь. Володька покраснел и стал сползать к противоположному окну. Денис тут же сел в середину, попрыгал и довольно объявил:
– Вот так. Старших надо уважать.
Навстречу машине прошли один за другим три автопоезда. Володька, глядевший в окно, проводил их глазами и неожиданно сказал:
– А на них значки – не «Энергии».
– Кончились для здешних мест значки «Энергии», – хмыкнул Борис Игоревич. – Всё. Финиш.
И довольно рассмеялся, чего Денис от отца почти никогда и не слышал.
Он тоже передвинулся к окну, убрал бесцеремонно голову Володьки и проводил взглядом последний борт с надписью –
Государственно-Кооперативное Общество
«Седьмой Горный»
и эмблемой: всё тот же электрон, но на фоне рукопожатия двух рук, под золотым восходящим солнцем.
Он всё ещё провожал взглядом в заднее стекло последний автопоезд, когда послышался голос Володьки – мальчонка взялся за спинку кресла Третьякова-старшего и спросил:
– Па… дядя Боря, а вот у нас строят этот комплекс… геотермальный. Говорят, он энергию аж в Балхаш давать станет! Я вот думаю… – Володька помедлил, – …а зачем тогда шахты?
– Сы… «дядя» Володя, – Борис Игоревич увеличил скорость – подъём кончился, через дорогу полз из лесных низин зимний стылый туман, – а вот как ты думаешь, везде ли людям так повезло, что у них разом и геотермальные выходы, и редкоземельные элементы экскаватором можно грести? – Володька удивлённо молчал, и Борис Игоревич продолжал: – Понимаешь, на свете много мест, где людям тоже энергия нужна, а своего толком нет ничего. Но это даже не самое главное… нет, не самое. Ты ведь про космос читал?
– И фильмы смотрел, – гордо ответил Володька.
– Вооот… А без редкоземельных элементов нам космос не освоить. Они для космических кораблей и станций нужны просто позарез. Там и своего хватает, но возить всё это на Землю нам пока не очень удобно. Понял?
– По-нял… – Володька задумался и уточнил: – Значит, шахты будут работать на… ну… на всё, что ли, Человечество?
– Очень точное определение, младший сын. И это не может не радовать… Приехали, кстати.
Володька, очень чем-то довольный, поёрзал на сиденье и улыбнулся Денису. Тот невольно ответил улыбкой, проследил, как заруливает отец на стоянку, с которой уже махал Пашка, выбежавший встречать – и спросил:
– Ты чего зубами светишь?
– Так. Ничего! – Володька пожал плечами, улыбнулся снова и вдруг сказал тихо: – В-с-ё ч-е-л-о-в-е-ч-е-с-т-в-оооо… Правда здорово, Денис? – и как ни в чём не бывало выскочил из машины…
…Бойцов-старший накрыл гостям стол «с видом на горы» – под большущим бахуревским плакатом и двойным ящиком с надписью:
Проезжий и прохожий!
В левую щель – клади записки с пожеланиями и предложениями местным властям,
в правую – сколько хочешь и можешь на школу на плантациях!
– Это твоя инициатива, что ли? – спросил Денис у Пашки. Тот ухмыльнулся:
– Ага, как же. Была бы моя – я бы давно в отряде растрезвонил, я что – славы не хочу? Это батя придумал.
– И что, кладут?
– Кладут, представляешь? Деньги батя каждую неделю Макарычеву пересылает, а записки – Полянцеву. Конечно, которые по делу, а не матерные или с насмешкой.
– И такие есть? – допытывался Денис.
– Есть. Но знаешь, мало… Очень мало… Слушай, я побежал, там ещё разгрузить кое-что надо.
– Я помогу… – начал было Денис, но Пашка толкнул его в оба плеча и тут же ногой ловко подставил стул:
– Отдохни, дурень, – и умчался.
Пашкина сестра Ленка – та самая, которую сватали за Дениса летом, принесла торт. Настоящий, хотя и небольшой, со сливочным кремом и цукатами – и Денис отметил довольно, что старшая девица поглядела на него с уважением, и о шуточках речи уже не было, зато было искренне сказано: «Кушайте на здоровье». Ну а сам хозяин подошёл чуть позже – пожелать добрым гостям приятного отдыха – и тоже особо не стал задерживаться.
В кафе было немало народу – в основном, похоже, строители с линии струнника, охотники и водители. Денис удивился мимоходом, что с отцом и мамой многие уважительно здороваются, да что там многие – почти все. И никого из этих людей он не знает… И уже не мимоходом задумался – а не задрал ли он нос перед своими же родителями? За сотнями важных и нужных дел он, похоже, как-то забыл, что у взрослых этих дел – тысячи… А он, как ни крути – на подхвате. Даром что в журналах об отряде пишут.
Володьку такие вещи не занимали, это было хорошо видно. Мальчишка уже давно не голодал, но, как бывает у всех, кто хорошо знал, что такое голод, у него осталось немного странное отношение к еде – трепетное и уважительное, плюс тщательно скрываемая опаска, что еды может в какой-то момент взять – и не хватить. А уж на торт он и вовсе смотрел даже с некоторым робким почтением.
Центр стола занимал не торт, а здоровенный ростбиф, настоящий английский – в коричневой корочке, одуряюще пахнущий сочным жареным мясом и исходящий паром и дымком. Розетка с чёрным – именно чёрным! – свежим хлебом стояла рядом с узким соусником, наполненным мятным соусом. Большое блюдо с жаренной в масле картошкой соседствовало с… открытыми банками консервов. Совершенно неподходящими, казалось бы, для дорогих гостей.
Но Денис не удивился, а усмехнулся: консервированые были древесные грибы, и сами эти консервные банки он хорошо знал: высокая жестянка-цилиндр, прямо по жести накатаны алая на синем надпись «ГРИБЫ ДРЕВЕСНЫЕ.Консервный цех пионерского отряда им. Радия Погодина, пос. Седьмой Горный» и цветное изображение леса на горном склоне. Секрет консервирования, о котором сожалел Бойцов-старший в его первую встречу с Третьяковыми, «раскололи» отрядные девчонки – а точнее, оказалось, что у кого-то из них бабка эти грибы консервирует давным-давно по собственному рецепту. Видимо, Бойцов-старший решил похвастаться, и ему это удалось – старшие Третьяковы тоже обратили внимание на банки.
Четыре небольшие тарелки с горячей, вкусно пахнущей золотистой солянкой дожидались начала обеда – на первое. Ещё четыре – под второе – пока пустовали. И наконец, между двумя бокалами из синеватого стекла, в глубине которого словно бы переплетались неуловимые дымные струи, стояла бутылка игристого вина – местного, бузинного. И два высоких стакана с двумя бутылками малинового лимонада.
– Ольгу Ивановну надо было с собой взять, – вдруг сказал Володька, отведя наконец зачарованный взгляд от торта. Денис от стыда онемел… но Валерия Вадимовна хмыкнула: