Девочки запротестовали.
— Не спорьте, — решительно сказала Вайолет, бросив обеспокоенный взгляд на Тристу.
Завтрак проходил хаотично и несобранно. Джек, по всей видимости, еще спал. Его тетка и зять уже ушли на работу, а две младшие сестры как раз торопились в прачечную. Мать и старшая сестра собирались на рынок, поэтому завтрак пришлось готовить восьмилетней племяннице Джека. Девочка занялась им с ловкостью, свидетельствовавшей о большом опыте. Время от времени она прерывалась на то, чтобы утереть лица маленьких детей, словно мать в миниатюре.
Пальцы у всех онемели от холода, но камин не разжигали. Чай на вкус был словно вода из лужи. Завтрак представлял собой ломтик хлеба с маргарином. Вайолет проглотила его в считаные секунды и теперь ерзала, ожидая остальных.
— Но я не наелась! — запротестовала Пен. — Почему им дали добавку?
Младшим детям в семье Джека дали еще по ломтику хлеба с маргарином, завернутому в бумагу.
— Это их обед, Пен, — поморщившись, пробормотала Вайолет. — Они возьмут его с собой в школу.
При любой возможности Триста ловила взгляд Вайолет и пыталась заставить ее услышать свой безмолвный призыв. «Пожалуйста, не оставляй меня с Пен! Я не знаю, будет ли она со мной в безопасности!» Но Вайолет упрямо избегала смотреть на нее и не отводила глаз от матери и сестры Джека. Триста едва заметила, как захлопнулась входная дверь, но немного удивилась, когда старшая сестра Джека вернулась на кухню, снимая только что надетые шляпку и пальто.
— Мама ушла за хлебом и яйцами, — жизнерадостно сказала она, — так что ваш завтрак будет больше похож на то, к чему вы привыкли. Я вернулась приготовить вам чаю. Подождите и устраивайтесь поудобнее. — Она побежала вверх по лестнице, видимо, убрать пальто и шляпку.
Вайолет сразу же встала со стула, стараясь не скрипеть.
— Мы уходим, — тихо произнесла она. — Быстро и беззвучно. Сейчас же.
Когда они втроем оказались на улице, сбитая с толку Пен уставилась на дом.
— Почему мы ушли? Они собирались покормить нас еще завтраком!
— О нас написали в газетах, — ответила Вайолет. — Готова поспорить на что угодно. Газету доставили, пока мы ели. Мать и сестра Джека прочитали ее и ушли шептаться в прихожую. Потом сестра Джека вернулась проследить, чтобы мы не ушли. Мать Джека, судя по всему, пошла в полицию. Видимо, объявили награду.
— Они предали нас за деньги? — ошеломленно воскликнула Пен. — Я вернусь и разобью их окна!
— Не смей! — одернула ее Вайолет, потом вздохнула и сердито посмотрела на Пен. — Пен… деньги кажутся недостойной причиной, только когда тебе можно о них не думать. Большинство людей думают о них постоянно. Деньги не означают пирожные и бриллианты, они означают, что ты сможешь заплатить долги своему домовладельцу, пекарю и сборщику налогов. Что у тебя есть монеты, чтобы включить газ, и тебе не надо будет рубить свои полки на дрова. Что еще какое-то время волк будет держаться подальше от твоей двери. Она ничего нам не должна, Пен, и если она не позаботится о своей семье, это не сделает никто другой.
«Волк будет держаться подальше от твоей двери».[14] Голод — это волк, подумала Триста. Она уже много раз чувствовала, как его зубы вгрызаются в ее внутренности. Она сосредоточенно и отчаянно сражалась с ним и никогда не думала, сколько людей проводят жизнь в состоянии, когда этот волк все время на шаг позади. Может быть, она все еще в ловушке иллюзий Трисс, будто весь мир крутится вокруг ее собственных потребностей и страданий. Ее частная история внезапно показалась такой незначительной. Потом страх снова начал пожирать ее, и она схватила Вайолет за рукав.
— Вайолет! Я оставила платье Трисс на чердаке.
— О дьявол! — Вайолет в замешательстве взглянула туда, откуда они ушли. — Триста… Извини. Мы не можем вернуться. Это слишком опасно. Скажи мне, когда почувствуешь себя голодной… и я что-нибудь придумаю.
— Так что, мы идем на встречу с рэкетирами? — поинтересовалась Пен, когда они припарковались на Плотмор-хилл. — У них есть пистолеты? Ты их напарница?
— Нет, Пен! — Вайолет закатила глаза. — Пистолеты есть только в кино и в Америке. И я не напарница, бог с тобой! Большей частью я просто доставляю грузы. Для этого мне и нужна коляска — чтобы загрузить в нее что-то или кого-то, желающего добраться куда-то быстро. И я хороший механик, который не задает вопросов — даже если в машине, которую чиню, большой груз контрабандного консервированного сыра.
— Механик? — переспросила Пен, балансируя между разочарованием и ужасом.
— Да, — нехотя ответила Вайолет. — Научилась во время войны. Странно, но война оказалась для меня лучшей школой. Я записалась добровольцем, чтобы работать на благо военной экономики, и сначала меня послали на фабрику по изготовлению амуниции. Я завела там много друзей, в основном таких же фабричных работниц, как я, и это очень на меня повлияло. Многие рабочие-мужчины вообще не хотели нас там видеть, плохо с нами обращались и дразнили. У одной девушки даже заколотили гвоздями ящик с инструментами, когда она вышла из комнаты. Потом меня назначили в другое место, и я обнаружила себя за рулем этой рухляди. Мне пришлось научиться разбираться в двигателях, просто чтобы заставить чертову штуку ездить. Я не ожидала, что после окончания войны это знание мне снова пригодится, но… — Она пожала плечами. — Чем еще я могла заняться? Даже если бы я могла найти работу, которая отнимала бы в день не больше трех часов, кто бы мне ее дал, когда можно нанять четырнадцатилетнего вчерашнего школьника?
— Вайолет, — Пен нахмурилась, — если у многих людей нет денег и работы, почему никто из них не хочет быть у нас помощником поварихи? Мама говорит, что невозможно никого найти.
Вайолет ответила не сразу.
— Извини, Пен, — наконец сказала она, — но у твоей матери плохая репутация. Она увольняет слуг ни за что и не дает рекомендаций, так что они не могут устроиться на другую работу. Клара Бассет говорит, большинство слуг в Элчестере предупреждены, что не стоит устраиваться в ваш дом.
— Клара Бассет? — не веря своим ушам, переспросила Пен. — Ты имеешь в виду нашу кухарку?
Вайолет кивнула:
— Я время от времени общаюсь с ней. Каждый раз, когда твоя мать нанимает очередную горничную или гувернантку, миссис Бассет пытается взять ее под свое крыло. По-видимому, она предупреждает их, чтобы они старательно избегали тебя и Трисс, особенно Трисс.
— Почему? — спросила Пен.
Вайолет не ответила, но Триста подумала, что знает ответ.
Она вспомнила о том, как ревниво Селеста бережет своих детей и бесится, когда Трисс проявляет привязанность к кому-то еще. Кухарка выжила только потому, что упорно и стоически не высовывалась из своего подвала. Узнать о том, что у нее есть собственное мнение о семье Кресчентов, — все равно что обнаружить в доме шкаф в совсем другой мир.
Вайолет остановилась рядом с заведением, которое, судя по вывеске, было мужской парикмахерской. Когда они вошли, Вайолет впереди, а Пен и Триста на шаг сзади, звякнул колокольчик. Посетителями занимались двое молодых людей с волосами, напомаженными до глянцевого блеска; один подравнивал усы, другой смахивал состриженные волосы с полной шеи. Никто не улыбнулся при виде Вайолет, но и недружелюбных взглядов тоже не было. Один незаметно кивнул в сторону двери в глубине парикмахерской. Вайолет кивнула в ответ и направилась туда. Комната в задней части здания была неряшливой, но со всеми удобствами. За столом сидел коренастый мужчина с медно-рыжими волосами, он читал спортивные страницы в газете и делал пометки ручкой.
— Ледышка! — сказал он, когда Вайолет вошла в комнату. — Всегда рад видеть тебя.
— Билл, — без предисловий начала Вайолет, — я должна задать тебе очень странный вопрос. Я знаю, у тебя есть парни… которые работали тут вчера поздно вечером. Кто-нибудь из них слышал какие-нибудь странные звуки около полуночи?
— Около полуночи? — Билл сузил глаза. — Имеешь в виду гусей?
— Гусей? — переспросила Вайолет.
— Огромная стая гусей, — ответил Билл. — Мы слышали, как они пролетали мимо как раз около полуночи. Это происходит четвертую ночь подряд.
— Ты видел, куда они направились? — быстро спросила Вайолет.
— Они пролетели мимо, потом описали полукруг и вернулись обратно в центр города. — Билл разглядывал Вайолет. — Почему тебя это интересует?
Триста ощутила прилив облегчения. Эти «гуси» могли быть только участниками ночных скачек Архитектора, и если они затем вернулись в центр, значит, он не вывез Трисс за пределы Элчестера.
— Ты мне не поверишь, — поморщилась Вайолет.
— Я спрашиваю, потому что мне самому интересно, — продолжил Билл. — Гуси просто так не кружат без причины. Я думаю, что их каждую ночь что-то пугает. Как ты знаешь, у меня в старых доках базируется парочка контрабандистов, так вот, они мне сказали, что четыре дня назад там начали появляться странные лодки. Маленькие, старомодные. Они прибывают к набережным днем и вечером, высаживая пассажиров. К закату расходятся. Там что-то происходит. Я хочу знать, что именно.
— Как выглядели пассажиры? — импульсивно спросила Пен.
— Вот это самое подозрительное. — Билл почесал затылок. — Никто не смог их описать или хотя бы сказать, сколько их было и как они были одеты — в обноски или дорогую одежду. Но все сошлись на одном: пассажиры были без багажа.
Вещи, которые то ли видны, то ли нет. Люди, которых невозможно описать. Где-то посредине, в тумане, легкими шагами они порхали на грани человеческого восприятия. И эти странные лодки появились в то же время, когда Архитектор начал свои полуночные полеты над городом. Триста взглянула в глаза Вайолет. «Запредельники», — беззвучно произнесла она.
В этот момент, откашливаясь, в комнату проскользнул один из брадобреев.
— Мистер Биркин, — обратился он к Биллу, — тут идет речь о заячьей охоте, которая может вас заинтересовать.