Когда вдалеке показался виман, Кханд облегчённо вздохнул. Корабль летел низко, над самыми гребнями дюн, в туче клубящегося песка. Можно было подумать, что его двигатели, забитые пылью, сбоят и теряют тягу, из-за чего он не может набрать высоту.
— А вот и наш вима́нас! — проговорил Кханд, презрительно скривившись.
Он толкнул Нива в плечо, и они вместе отошли подальше от поднятой кораблём песчаной бури.
— Это будет интересный полёт! — Кханд подмигнул Ниву. — Особенно для первого раза.
— Почему?
Но Кханд загадочно промолчал.
Пилот не сразу заглушил двигатели, и несколько секунд в их сторону летели клубы песка в сопровождении раскатистого утробного рёва. Кханд выругался на гали. Нив подумал, что стоило всё-таки дождаться вимана внутри ламбды.
Когда волны песка улеглись, пилот вылез из кабины, чтобы их встретить. На нем криво висела мятая, не размеру подобранная форма, сильно вылинявшая на солнце, а лицо закрывала дыхательная маска, уродливая, как смерть, из-за чего он походил на кошмарное пустынное создание, приспособившееся к вечной жажде в пустыне, с блестящими стекляшками вместо глаз. Пилот решительно зашагал к Кханду, но старик яростно зарычал на гали и замахал руками:
— Виманас! Кала́ти!
Пилот застыл, как вкопанный, и что-то прокричал Кханду в ответ. Старик отвернулся.
— Вот же виманас! — процедил он сквозь зубы.
— Да что такое? — удивился Нив. — Ты знаешь пилота? Как ты вообще узнал его в такой маске?
— Такие виражи только он тут закладывает! — Кханд сощурился и хитро посмотрел на Нива. — Я же говорю, это будет интересный полёт!
В пассажирском отсеке царила сумеречная духота. У потолка висел компас с пустым циферблатом. Двухцветная стрелка, раздвоенная тенью, указывала на подразумеваемый юг.
Кханд устроился в самом тёмном углу, рядом с переборкой, которая наглухо отделяла от них кабину пилота. Лампы там перегорели, и старик скрылся в тени. Рядом с ним стоял высокий металлический контейнер, прихваченный к настенным поручням повидавшими виды ремнями.
— Гира? — спросил Нив.
Кханд кивнул.
Нив сел рядом с единственным в отсеке иллюминатором. Дверь с лязгом закрылась. Свет едва пробивался в отсек. Их заперли в оцинкованном гробу и сейчас зароют в песок. Нив невольно протёр иллюминатор рукавом. Ламбда и песчаный холм, сайката-гири, искажались в стекле, как в лупе, и были похожи на причудливые миражи.
Двигатели заревели, и всё затянуло тучей песка.
Виман медленно поднимался, закручиваясь штопором в плотный от зноя воздух. Набрав нужную высоту, он завис на несколько секунд. Нив сообразил, что сейчас начнётся ускорение, взволнованно стиснул подлокотники — и чудовищная сила вжала его в жёсткое кресло так, что у него перехватило дыхание. От рёва заложило уши. Можно было подумать, что огромные дюзы вимана за одну секунду выбрасывают в воздух тонны расплавленного вещества.
Когда перестала трещать под напором скорости грудная клетка, Нив судорожно вздохнул и бросил взгляд в заплывший иллюминатор. Под ними тянулись дюны — покатые и яркие с наветренной стороны и отвесные, почти чёрные с другой. Из-за того, как причудливо преломлялся свет, казалось, что дюны движутся, переливаются, словно ртуть, превращаются в остроконечные гребни песка, и тут же распадаются, рассеиваются в пыль. Тень от корабля, страшно искажённая и большая, стремительно скользила по дюнам.
— Странный виман, — сказал Нив. — Никогда не летал на таких. Грузового отсека нет, и пилот от нас замуровался.
— А у пилота свой персональный дхаав! — Кхнад причмокнул языком. — Если что за атья́хита, ему-то дышать важнее!
— Весело.
— А грузовой отсек тут есть. Чем мы с тобой не груз, мааван?
Двигатели замолкли, захлебнувшись огнём, и виман, вздрогнув, накренился на бок. Нив чуть не вылетел из кресла и едва успел ухватиться за перекладину в стене. Кханд рассмеялся. Нив поспешно накинул на себя ремень безопасности.
— Да уж, интересный полёт! — проговорил он.
— Я же говорю, повезло нам сегодня с пилотом!
Нив проверил, хорошо ли пристёгнут ремень.
— Я уже падал в пустыне! — заявил Кханд. — Не самый лучший способ провести день. Даже в тех местах, где работает радио.
— И часто бывает…
Договорить Нив не успел — корабль снова тряхнуло. Кханд рассмеялся.
— А как думаешь, мааван, сколько из наших дурпта, то есть, простите, доблестных борцов с пустыней переводились по собственному желанию? Абхи́ла-си́та?
Нив нервно заёрзал в кресле.
— Да ладно тебе! Нир бхайа́на! Над карпаразой летать не опаснее, чем над городом. Эти малышки, — Кханду ткнул пальцем в переборку за спиной Нива, — и не такое выдержат!
— Надеюсь.
— Я тебе скажу, когда нужно будет бояться, мааван!
Дюны уменьшились — или же виман всё ещё набирал высоту. Багровое солнце казалось пугающе огромным из-за пронизывающей воздух пыли. Лучи падали в иллюминатор, Нив прикрывал ладонью глаза. В иллюминаторе в эти мгновения не было видно ничего, кроме сияющей пустоты.
И тут ему впервые стало по-настоящему страшно.
Они почти в двух сотнях миль от города, даже абитинские башни давно скрылись за горизонтом, растаяв, как мираж, двигатели корабля сбоят, а пилот ведёт себя так, словно хочет свести счёты с жизнью.
В пассажирском отсеке занималась тяжёлая неестественная жара — как если бы у корабля отказывала система охлаждения, и воздух внутри накалялся от перегревшихся двигателей. Нив расстегнул верхние пуговицы рубашки и ощупывал карманы в поисках платка.
— Да не сваримся мы тут! — проворчал Кханд. — Скорее уж…
Корабль опять передёрнуло, корма резко взмыла ввысь. Нив на мгновение испытал пронзительное чувство невесомости и повис на трещащих ремнях.
— Да что ж такое-то! Драапа! — рявкнул Кханд, постучав кулаком по переборке.
— Многовато для первого раза! — пожаловался Нив.
— Он так из нас всю душу вывернет! Прислали ахи кого! Нава́ка! Вот из-за таких виманы-то и падают!
Нив стиснул подлокотники кресла.
— Хотя ветер сегодня, конечно, не подарок, — сказал Кханд. — Наш ас мог бы и сигнал включить.
Он показал на здоровенную пыльную лампу на потолке.
— А что, пилот, правда, — новичок? — спросил Нив.
— А то! Чистый навака! Да ещё и виманас в придачу! Я бы ему и полдюжины полётов не дал.
— Мне казалось, здесь опытные пилоты летают.
— Гхат, опытные летают тоже. А так — кто есть, тот и летает. Тут как везде, мааван!
Нив посмотрел в иллюминатор, надеясь увидеть хоть какие-нибудь признаки жизни — иссушенные растения, похожие на мотки ржавой проволоки, умирающие в ожидании дождя, огромных ящериц, которые, как он слышал, жили когда-то в карпаразе, следы присутствия людей, — однако внизу не было ничего, кроме струящегося песка.
— А вы сколько лет здесь уже работаете? — спросил Нив.
— Всю жизнь! — Кханд почесал ногтем небритый подбородок. — У меня здесь бессрочное назначение!
— Это как?
— Абхила-сита.
Стрелка на компасе у потолка — с пустым циферблатом без обозначений сторон света — дёрнулась, прыгнув на запад и тут же вернулась на юг.
— Это обнаружитель! — подмигнул Кханд. — Скоро мекхала-агкати!
Нив нахмурился.
— Никогда не подводит! — Старик ухмыльнулся. — Как и твои наручные часы!
— В смысле? — не понял Нив. — Причём здесь часы?
Но Кханд ничего не сказал.
Остроконечные скалы взрезали песчаное полотно. Хотя, из-за искажений в иллюминаторе, Нив даже не был уверен в том, что видит. Всю песчаную равнину покрывала гряда камней, которые вскоре превратились в невысокие горы с пролежнями багрового, блестящего на солнце песка.
Стрелка компаса дёрнулась, описала полный круг, метнулась назад, а затем стала медленно двигаться от севера к югу, отсчитывая невидимые секунды. Кханд покосился на компас.
— Добро пожаловать в мекхала-агкати! — радостно возгласил он.
Корабль снижался. Пилот включил посадочные огни. Лампа на потолке загорелась, и весь отсек залило красным светом.
— Ага, точно! Нас ведь там ждут! — фыркнул Кханд.
Нив хотел о чём-то спросить, но виман снова затрясся в восходящих потоках воздуха, и он тут же забыл о своих вопросах.
— Интересно, — проговорил Кханд, — садиться наш виманас тоже будет по учебнику?
Виман заходил на посадку, медленно закручиваясь вокруг своей оси. Ниву хотелось посмотреть, куда они садятся, но в иллюминаторе из-за поднявшихся туч ничего нельзя было разглядеть.
Они проваливались в зыбучие пески. В оцинкованном гробу.
Виман содрогнулся от оглушительного удара, перекосился со страшным скрипом, точно на краю бездонного обрыва, и — застыл. Через несколько секунд замолкли двигатели. Ремень безопасности соскользнул с плеча и удавкой вцепился Ниву в шею. Нив с силой дёрнул за крепёжную пряжку, скинул с себя ремень и вывалился из кресла. Кханд лениво поднялся и потягивался, как после полуденного сна. Нив подошёл к двери отсека.
— Драапа! Куда! — крикнул Кханд. — Маска!
Нив вздрогнул. Он мог выйти в пояс ветров вот так, без дыхательной маски.
— Не хватало мне тут ещё одного наваки! — прорычал Кханд. — Анедамуу́ка! Жить вам, что ли, всем надоело?
Кханд распахнул лючок у двери, вытащил две маски и кинул одну Ниву. Нив никогда раньше такой не видел. Маску отлили из бледно-серой, как кожа смертельно-больного, резины; из той её части, которая закрывала рот, торчали две гофрированные чёрные трубки, смыкающиеся на затылке.
— Ага! — сказал Кханд. — У кого-то всё в порядке с чувством юмора, правда? Будешь дышать затылком, мааван!
— Наверное, это… — начал Нив, но не договорил.
Он нерешительно крутил в руках странную маску.
— Ты хоть знаешь, как её надевать?
Нив кивнул. Но ему потребовалось не меньше минуты, чтобы разобраться с зажимами на затылке и нацепить маску. Та оказалась слишком узкой, словно была рассчитана на людей с вытянутыми лицами, и болезненно стискивала скулы. От смрада, который издавали дыхательные фильтры, у Нива моментально разболелась голова. Кханд тем временем ловко натянул маску, замотал голову грязной серой тряпкой, вроде захватанного вафельного полотенца, нацепил чёрные пилотные очки и молча наблюдал за Нивом. В таком наряде, низкорослый и сухощавый, с криво намотанным тюрбаном на голове и мешковатыми бахилами на высоких ботинках, он потерял всякое сходство с человеком — даже голос его под маской казался надтреснутым и чужим. Только слова на гали по-прежнему звучали естественно и мелодично.