Нив вдруг подумал, что сейчас он увидит то, чего не видел ещё ни Кханд, ни Акар, ни другие обитатели пронумерованных ламбд, ненавидящие или влюбленные в пустыню. Это будет удивительно и невообразимо — начало дождя в поясе ветров.
Но потом он понял, что даже если тут и пойдёт дождь, то ни одна капля не долетит до земли.
Снаружи дышалось легче, чем в душном пассажирском отсеке. Можно вернуться, растолкать Акара, вытащить его из раскалённой душегубки в пески, хотя Акар наверняка предпочтёт пустынным прогулкам духоту в металлической банке да ещё обзовёт его безумцем, дурптой — ведь человек в здравом уме ни за что не захочет выходить из вимана в поясе ветров.
Гира методично раскачивалась, отсчитывая последние мгновения до начала страшного пустынного дождя — там, где в пески не падает ни единая капля. Глаза резали световые разряды, но Нив не отводил взгляда.
Он стоял, глядя на дюны.
Ветер дул в лицо, запах соли чувствовался даже через фильтры. Над головой Нива плыли грозовые облака, не предвещающие грозы. Часто ли можно увидеть в поясе ветров такое небо? Пусть даже здесь никогда не пойдёт настоящий дождь, быть может, он всё равно стал свидетелем чего-то уникального, чего-то такого, что раньше никто не видел.
И это ещё одна история, которую он сможет рассказать.
Возвращаясь на ламбду, Нив чувствовал привычную уже усталость. Хотелось спать, губы пересохли от жажды.
Акар уступил ему место рядом с иллюминатором. Внизу проносились одинаковые дюны. Пустыня оставалась позади, но и впереди была только пустыня.
Вечером Эвам показался из своего отсека. Нив вышел в гаадхарва-заалу, чтобы перекусить и поговорить с кем-нибудь о пустыне, как он привык во время прошлого назначения с Кхандом, однако Акар отказался составить ему компанию. Зато появился Эвам. Парнишка был невысоким и тощим, как больные в акара-лая, которых снедает желудочный червь.
Нив приветливо улыбнулся и протянул ему бутылку воды.
— Что, работал весь день? — спросил Нив.
Эвам молча кивнул.
Он взял бутылку, продолжая напряжённо поглядывать на Нива.
— Да, мы ведь даже не успели толком познакомиться! — спохватился Нив. — Я — Ниверт. А тебя зовут Эвам, да?
Эвам снова кивнул.
— Мы неплохо слетали сегодня, — сказал Нив. — Без приключений. Всегда бы так.
Эвам молчал.
— Вы ведь здесь уже неделю вдвоём? — спросил Нив.
— Да, неделю, — сказал Эвам.
— И это твоё первое назначение в пустыню? Тяжело, наверное, так сразу во всё погружаться. Я и сам ещё новичок.
Эвам сел и попытался открыть бутылку, крепко вцепившись тонкими пальцами в глубоко засевшую пробку. Та не поддавалась.
— Я сам согласился, — сказал Эвам. — Атантра, или как её там. Три недели. Я подумал, будет даже в чём-то проще. Успею…
— Привыкнуть? — подсказал Нив.
— Вроде того. — Эвам всё никак не мог вытащить пробку. — Хотя дурость это была, конечно. Привыкнуть! Как к такому вообще можно привыкнуть?
— А почему нет? Я уже немного привык, не знаю. Пустыня, конечно, разная всегда, но и то, что она всегда такая разная, тоже ведь когда-нибудь удивлять перестанет.
Эвам наконец справился с бутылкой и сделал несколько жадных глотков.
— Акар всегда такой нелюдимый? — спросил Нив.
— Наверное, — сказал Эвам.
— Что у вас вчера произошло?
Эвам вытер губы рукавом.
— Долии. Даже целый дождь из долий. И все падали так близко от вимана.
— Что ж, бывает. Я тоже видел долию в первый свой полёт.
— Мои родители погибли в городе при падении долии.
— Извини.
Ниву хотелось приободрить парня, рассказать ему какую-нибудь многозначительную историю о пустыне, о песчаных ветрах, о ночных звёздах, от которых кружится голова, но это было бы слишком похоже на Кханда, дурпту, сумасшедшего старика.
— Это уже очень давно произошло, — сказал Эвам. — Я ребёнком был. Правда, до сих пор…
Эвам замолчал, словно выдохся.
— Да уж, не представляю, каково это — когда в городе долия падает, — сказал Нив.
— Такое очень редко бывает. Обычно долии в пояс ветров или в нируттару падают. Их как будто притягивает пустыня эта.
— И зачем ты сюда перевёлся?
— Перевёлся? — Эвам испуганно качнул головой. — А вы что, сами на перевод подавали?
— Я? Нет, но…
Нив подумал — а чего он, собственно, ожидает? Кто будет стремиться к переводу в пески в надежде, что бюро потом позволит выбрать любую работу?
На него вдруг навалилась болезненная усталость — глаза слипались, мысли путались, бутылка с водой чуть не выскользнула из руки.
— Ты, кстати, видел, какое здесь небо? — проговорил Нив. — Столько звёзд! В Южном Хапуре по ночам тоже видно звёзды, но — ничего подобного. Даже близко! Иногда мне кажется, что только ради этого…
— Не знаю, — сказал Эвам. — Как-то я не особенно обращал внимания на звёзды. Звёзды видны сразу за стеной, не так, как здесь, конечно, но вовсе не обязательно забираться в самую карпаразу, чтобы ночным видом полюбоваться.
— Наверное, ты прав! — рассмеялся Нив. — Просто звёздное небо напоминает мне о доме. Я-то сам из Южного Хапура, там и в городе звёзды видно. Да, наверное, в этом всё дело. Не думал я, конечно, что мне пустыня будет о доме напоминать.
Нив встал.
— Ты извини, — сказал он, — но что-то я совсем замотался сегодня, глаза сами закрываются.
— Доброй ночи! — сказал Эвам.
Нив уже уходил, но обернулся в дверях.
— Ты знаешь, — сказал он, — в первый полёт всякое бывает. У меня вот тоже много чего было — радовался, что в живых остался. У нас впереди ещё две недели. Привыкнешь, втянешься. Акар твой, как мне показалось, любит судить сгоряча. В общем, уверен, мы ещё обязательно слетаем вместе.
— Слетаем, — согласился Эвам.
Они полетели через три дня. Нив сам уговорил Акара, который числился у них за главного, отпустить паренька, благо лететь им на этот раз предстояло не в пояс ветров, а к скальной гряде в карпаразе.
Эвам нервничал, и его волнение передавалось Ниву.
В вимане Нив сел у иллюминатора, а Эвам пристроился в углу, где перегорели лампы — и спрятался в тени. Виман сразу показался Ниву знакомым. Кривое стекло в иллюминаторе преломляло свет, и купол сто двенадцатой вытянулся, как шпиль на абитинских башнях.
Пилот не спешил. Прошло несколько минут после того, как они устроились в отсеке, прежде чем корабль поднялся. Песок забарабанил по обшивке. Виман завалился на одно крыло, и Нива впечатало в стенку. Эвам не успел пристегнуться и чуть не вывалился из кресла.
— Виманас! — усмехнулся Нив.
— Что? — не понял Эвам.
— Пристегни ремни! — крикнул Нив, и его заглушил рёв моторов.
Виман судорожно набирал скорость. В спину Нива отдавались размашистые ритмичные удары. Он закрыл глаза. По крайней мере, этот полёт будет недолгим.
Воздух в отсеке обжигал, как жар из дюз. Дхаав едва работал, Нив не мог вдохнуть полной грудью. На лбу выступил пот. Он вспомнил о своём первом полёте в пояс ветров, вспомнил шуточки и наставления Кханда, сошедший с ума компас, вставшие при полном заводе часы. Теперь, всего пару недель спустя, ему самому нужно играть роль опытного товарища, а не уповать на чью-то помощь.
Град из песка лупил по обшивке так, будто они летели сквозь дюны. Наверное, виманас просто не набрал достаточную высоту. Но Ниву даже не хотелось открывать глаза, чтобы посмотреть в иллюминатор. Мысль о том, что он теперь — самый опытный и главный, пугала. Он ещё не готов отвечать за кого-то, он сам только что перевёлся на работу в пески.
Виман превратился в жаровню. Нив стёр ладонью пот с лица.
Рёв двигателей причинял почти физическую боль, а после каждого толчка и воздушной ямы к горлу подкатывала тошнота. Нив решил, что лучше пересесть поближе к Эваму — там тряска не ощущалась так сильно, — и уже потянулся к ремню безопасности, как виман задрожал и страшно накренился.
— Ниверт! — крикнул Эвам.
Нив посмотрел на парня, пот застилал ему глаза.
— Мне кажется, здесь что-то не так! Я… — Лицо у Эвама лоснилось от пота, однако губы посинели. — Я не могу дышать.
Нив попытался вздохнуть, но раскалённый воздух в отсеке обжёг ему лёгкие.
— Постучи пилоту! — прохрипел он.
— Что? — не понял Эвам.
— Пилот! — крикнул Нив так громко, как мог.
Эвам качнул головой и с ужасом уставился на прорезь в стене, из которой торчали оборванные провода.
— Здесь нет гииразы! — просипел он. — Её нет!
Нив расстегнул ремень и резко, с надрывом, поднялся. Он покачнулся, корабль трясло. Было непросто удержаться на ногах, даже вцепившись в поручни на стенах.
Нив добрался до переборки кабины пилота и несколько раз ударил в неё кулаком. Руки тряслись, и он не услышал собственного стука. Рёв двигателей заглушал всё. Нив ударил ещё раз.
Эвам тоже встал, но пошатнулся и упал в кресло.
— Это, наверное, теплоотвод, — пробормотал Эвам. — Там есть циферблат в стене, в щитке, показывает температуру.
— Да.
Нив опустился на пол. Ноги подкашивались.
— Или это дхаав, — сказал Эвам. — Или…
— Да что угодно! — перебил его Нив. — Нам это сейчас не поможет!
Он осматривал отсек в поисках того, что могло бы помочь. Взгляд его упёрся в гиру, привязанную ремнями к стене. Внезапно Нив почувствовал странное тупое безразличие. Делать ничего не хотелось. Пусть Эвам во всём разберётся.
Он закрыл глаза.
Тело его потеряло вес, он проваливался в приятную обморочную темноту. Рёв двигателей и даже чудовищная жара больше не беспокоили.
— Здесь! — послышалось откуда-то издалека. — Этот датчик давно не работает. Даже непонятно, что отказало.
Нив уже не сопротивлялся сковывающей его слабости.
— Ниверт! Нив!
Нив хотел ответить, но губы не слушались. Кто-то грубо встряхнул его за плечо. Над ним склонился Эвам. Жилы на лбу у парнишки вздулись.
— Мы можем как-то связаться с пилотом?